О собрании

Открытие: 05.04.2017          Обновление: 05.11.2024

Страница 1     Страница 2

ГЕФСИМАНСКИЕ ВИДЕНИЯ     33

НА КРЕСТЕ. Картина     82

КУПЛЕТ ИЗ ПОСЛЕДНЕЙ XIII ГЛАВЫ. Последнее свидание     90

СЦЕНА В САДУ ИОСИФА АРИМАФЕЯ     91

СОН     98

ЭПИЛОГ     109

33

ГЕФСИМАНСКИЕ ВИДЕНИЯ
LES ANGOISSES DE GESHEMANɹ⁶

Прелюдия

Он ведет их в сад тенистый,
Ищет он уединенья,
Только месяц серебристый
Видит тайные моленья.

*   *   *

Что за ночь... Светло и ясно.
До зари умолкли хоры.
Все безмолвно... все бесстрастно,
Все, лаская, нежит взоры.

*   *   *

Час любви и вдохновений,
Светом лунным сад облитый,

¹⁶ Гефсиманские томления (фр.).

34

Ряд волшебных сновидений¹⁷
Над душой, мечтам открытой.

*   *   *

Час святых очарований,
Час молитвы вдохновенной,
Час несознанных желаний,
Думы сердца откровенной.
Ты настал, ты воцарился,
Час прекрасный, вожделенный.
Дух мечтою окрылился
И летает над вселенной.

*   *   *

Что за ночь... Светло и ясно,
До зари замолкли хоры.
Все безмолвно... все бесстрастно,
Все, лаская, нежит взоры.

*   *   *

Сад тенистый тихо дремлет.
Думой тайной Бог томим.
Луч его молитве внемлет,
Ночь тоскует месте с ним...
Но не может он молиться:
Сердце бьется и дрожит,
Дух, волнуяся, томится,
Упование молчит.
Вкрался в тайные желанья
Мир страданий и греха,
Рай лишен очарованья
И безмолвны небеса.

17 См. в стихотворении Фета 'Шепот, робкое дыханье...': '...Ряд волшебных изменений...'

35

В сердце жгучее сомненье,
Муки смертные страшны.
Ищет он от дум забвенья
И не может сна найти.

*   *   *

Что за ночь... Светло и ясно,
До зари замолкли хоры.
Все безмолвно, все бесстрастно,
Все. лаская, нежит взоры.

Христос

Приют молитвы вдохновенной,
Тебе я говорю: прости,
Я ухожу к красе нетленной
Для жизни вечной, неизменной
Твои душистые цветы
Ласкать не будут больше взоры,
Зовут меня другие хоры
В другие тихие сады.
Прошли... былые сновиденья
Летать не будут надо мной,
И верю: силой воскресенья
Я вознесуся над землей.
Ты видел тайные моленья,
И мысль, и волю, и мечту,
Мою тоску, мои сомненья
И веру пылкую мою.
В час ярко-красного заката
В тебе молоться я любил¹⁸,
И все, что сердцу было свято,
С тобою я тогда делил.

И если кто придет молиться
К тебе вечернею порой,
Ты ниспошли тому покой;
Чтоб мог он с небом примириться¹⁹,

¹⁸ Ср. у Иоанна: (18:2): 'Иисус часто собирался там с учениками Своими'.
¹⁹ Ср. у Лермонтова в 'Демоне': 'Хочу я с небом примириться'.

36

Ты передай ему мои
К отцу горячие моленья,
Его тоску, его сомненья
Моею верой усыпи.

Издали тихие хоры.

<Тихие хоры>

Ты умрешь на кресте,
И поруган, и бит,
Диким терньем увит.
Как венцом, на челе.

Молчание.

Христос (тихо)

Оставьте страшные сомненья,
Я покоряюся судьбе.
О небо, дай успокоенье
Моей взволнованной душе.
Забвенья я хочу, забвенья.

К ученикам.

Дети, останьтесь со мной,
Час наступает страданья,
Будьте вы бодры душой,
Верьте в свои упованья.

Сжалося сердце во мне,
Дети, молитесь со мною.
Будьте вы бодры душою.
Мысли оставьте о сне²⁰.

Тихие хоры

Ты умрешь на кресте,
Поносим и проклят.
Будет кровь на челе,
И застынет твой взгляд.

²⁰ Ср. Матф. 26:38; Марк 14:34.

37

Христос (в волнении)

Я молиться хочу.
О, отец, снизойди
Грусть мою усыпи,
Дай мне силу свою.
Упованья живи
В охладевшей груди.
Я молиться хочу,
Но волненья в груди
Перенесть не могу.
О, отец, снизойди
Мне страшна моя кровь,
Сердце бьется во мне,
Весь горю я в огне,
И безмолвна любовь.
Человек я, и слаб.
Да, я смерти боюсь.
Я не сын твой, я - раб,
Пред тобою винюсь.
Недостоин тебя,
Плоть бесстыдно любя,
О себе я молюсь.
В этот горестный час
В первый раз, в первый раз
Я прославить тебя
Не могу, не могу.
Жить, отец, я хочу.

Хор утешений

Первое полухорие

Смертные ль страшны муки?
Полно, про смерть позабудь,
Пусть успокоится грудь.
Богу ль бояться разлуки?

Второе полухорие

Покинь, Христос,
Безумный страх.
Жизнь только прах.
Из мира слез
Ты улетишь.

38

В венце из роз
Ты воспаришь.
Не человек,
Ты - дух, ты - Бог,
В мир суеты
Не для тревог
Родился ты.

Христос (как будто не слыша) старается молиться. Вдали показывается крест и что-то белое.
Слышны стоны, и хор снова поет.

<Тихие хоры>

Ты умрешь на кресте
На утеху толпе.

<Христос>

Я знаю, знаю все мученья,
О, страшный сон, зачем пришел
Ты отравить мои моленья,
Мои последние мгновенья?
Зачем заранее тяжел
Мне смертный крест - венец спасенья?
Зачем, о, чаша роковая,
Ты между звездами горишь?
Зачем ты скрыла образ рая
И только муки мне сулишь?

Хор утешений

Не верь, не верь минутным снам,²¹
Душой отдайся небесам...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Его перебивает мрачный хор сомнений.

<Хор сомнений>

Где вера, где любовь твоя?
Иль страх позорный - царь над ними?

²¹ Ср. у Пушкина в "Цыганах": "Не верь лукавым сновиденьям..."

39

Лишь маловерный ищет сна
Перед страданьями своими.
Не ты ль народу говорил,
Что все земное переменно,
И речью пламенной учил
К  тому стремиться, что нетленно?
Оставь, оставь свой жалкий страх,
Не унижай себя напрасно,
Не поноси в пустых речах
То, что душой любил ты страстно.
Не для себя, а для других
Родился ты среди страданий.
Ты жертва помыслов святых
Среди позорных нареканий.
Чело и мысли проясни
Молитвой страстной вдохновенья,
Страданий за любовь проси
И от забвенья берегись.
Молись, молись, молись, молись.
Молись, и смерть очами в очи
Спокойно встреть очами в очи.
Перед судьбою преклонись,
К кресту бестрепетно явись,
И за врагов своих молись.
Пока смерть не смежила очи,
Молись, молись, молись, молись.

Молитва Иисуса

Отче небесный,
Даруй мне силу
Жизнью телесной
Сойти в могилу.
Дай мне страданье
Без утешенья,
Дай наказанье
Без сожаленья.
Дай мне все страсти
Ада немого,
Смерть без участья
Сердца живого.

40 вверх

Во время молитвы издали слышатся тихие хоры, из которых выделяется
один женский голос, сопровождаемый мелодическими звуками арфы.

<Тихие хоры>

Что за ночь... светло и ясно,
До зари замолкли хоры,
Все безмолвно, все бесстрастно,
Все, лаская нежит взоры.
Под покровом серебристым
Спит красавица земля,
Сном бестрепетным и чистым
Полны рощи и поля.
Все уснуло: и желанье,
И надежда, и любовь,
Совесть, вера, состраданье, -
Страсть одна волнует кровь.

Тихие звуки арфы.

<Женский голос>

Я прекрасна, как Шаронская роза²²,
Васильком я синею в полях,
Я гибка, как прибрежная лоза
В Галилейских душистых садах.

*   *   *

Как прекрасен возлюбленный мой²³,
Словно лавр, он мне зеленеет
И ласкает меня, и лелеет
Он под сенью своею густой.
Сладок плод его дивный для страсти моей,
И сжигаюсь я пламенем ясных очей²⁴.

²² Ср. "Песнь песней" (2:1): "Я нарцисс Саронский, лилия долин!"; ср. у Л. Мея в "Еврейских песнях" (3): "Я - цветок полевой, я - лилея долин..."
²³ "Песнь песней" (1:15): "О, ты прекрасен, возлюбленный мой..."
²⁴ "Песнь песней" (2:3): "Что яблонь между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей".

41

*   *   *

Я пойду с ним на шумный, на царственный пир,
Я усну среди звуков серебряных лир.
Развернет надо мною он знамя любви,
Пламень страсти погаснет в кипящей крови²⁵.

Лейте, лейте полнее стакан золотой,
Прохладите мне сердце душистой струей,
Закидайте плодами мне ложе полней,
Я умру... я задохнусь от страсти своей²⁶.
Что ж ты медлишь, прекрасный, желанный жених?
Пусть рука твоя будет на персях моих.
На другую склонюсь я горячим лицом²⁷.
Я усну... Я умру в упоенье немом.

Прерывается хором.

<Хор сомнений>

Пред вышнею волею ты преклонись
И на кресте распят за врагов молись.

Христос

(прислушивается к звукам. Они выводят его из задумчивости)

Ужасный вид... ужасный сон.
Откуда он?.. Откуда он?

Дети, скорблю я безмолвной душой²⁸,
Мучат меня привидения,
В сердце тоска и сомнение,
Дети, придите, молитесь со мной.
Спите ль вы? Встаньте... Се час приближается²⁹.

²⁵ "Песнь песней" (2:4): "Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною - любовь".
²⁶ "Песнь песней" (2:5): "Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви".
²⁷ "Песнь песней" (2:6): "Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня".
²⁸ Матф. 26:38; Марк 14:34.
²⁹ Матф. 26:45: "Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников..."

42

Бог покидает меня.
С жизнью прощаяся, плоть разгорается,
Мертва молитва моя.
Не оставляйте меня,
Бдите, молитесь, любя.
Плоть немощна,
Немощна и страшна³⁰.

Снова тихие звуки арфы.

<Женский голос>

Душа молодая не знает сомненья,
И жажду я снова любви наслажденья.
Уйдем, дорогой мой, из царских садов,
В селенье родное под тихий мой кров,
В прохладный, и мирный, и ясный приют,
Где шепчутся мирты и розы цветут³¹.
Нам ночь раскрывает обьятья свои
И жажду я, жажду бывалой любви.
Нас убаюкают страстные грезы,
Утром с тобою мы в сад полетим,
Будут нам кланяться белые розы,
За ночь оденутся голые лозы,
Пышным и светлым покровом своим.
Средь ликованья роскошной природы
Выпьем мы чашу любви и свободы.
Любви и свободы
На долгие годы.

Иисус (в забвении)

Свет, вдохновение,
Любовь земная,
Жизнь без забвения,

³⁰ Матф. 26:41: "...дух бодр, плоть же немощна".
³¹ "Песнь песней" (7:12): "Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах...".

43

сердце без рая.
Крест и мученье
Без наслажденья.

Песня продолжается.

<Женский голос>

От мандрагоров летит аромат,
Свеж, и душист, и прохладен мой сад.
Там сохранила на час я любви
Лучшие белые розы свои,
Нежного сердца созревший гранат.
Нежные речи и ласки мои
Там ожидают тебя.
Там успокоят, любя³².

Христос

Подите прочь, лукавые виденья.

Хор мужской

Ты умрешь на кресте,
Как предатель и раб,
Духом бодр, плотью слаб.
И покорен судьбе,
На утеху толпе,
Ты умрешь на кресте.

Христос

Ужасные, кровавые мученья.

³² "Песнь песней" (7:13-14): "...поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблони; там я окажу ласки мои тебе. Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный".

44

Мужской хор соблазнов

Как смерть, сильна любовь,
И ревность крепче гроба,
Их страсть волнует кровь,
Сильней, чем грусть и злоба.
Объятья их жарчей,
Чем жадный красный пламень,
А страстный взгляд очей
Расплавит в сердце камень.
Любовь нельзя залить
Струями Иордана.
Волненью океана
Ее не потопить.
Царица из цариц,
Лишь сердцу ты подвластна
И нет тебе границ
На всей земле несчастной.
Окровавленный меч
Не купит вожделенья,
И злату не привлечь
Свободы упоенья.
Как смерть, сильна любовь,
И ревность крепче гроба,
Их страсть волнует кровь
Сильней, чем грусть и злоба.

Тихий голос

Я одна... я грустна,
Ожидаю тебя,
Я невеста твоя,
Умираю, любя³⁴.

³³ "Песнь песней" (8:6-7): "...ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она - пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением".
³⁴ "Песнь песней" (5:8): "...я изнемогаю от любви; ср. у Пушкина в "Цыганах": "...я другого люблю // Умираю, любя". Анненскому эта строчка могла запомниться и из популярного романса А.Н. Верстовского "Старый муж, грозный муж" (1831).

45

Звуки арфы продолжаются, несясь все ближе и ближе.

Иисус (в задумчивости)

Очарование!
Да, я не знал любви,
Пламень другой в крови.
Силы убил мои
Пламень страдания.

Хор <сомнений>

Молись... молись... молись... молись...
Молись, и смерть очами в очи
Ты гордо встреть очами в очи,
Перед судьбою преклонись,
К кресту бестрепетно явись,
И за врагов своих молись,
Пока навек смежатся очи.
Молись... молись... молись... молись...

Является прекрасный образ Магдалины.

<Магдалина>

Я цвету, как Шаронская роза,
Васильком я синею в полях,
Я гибка, как прибрежная лоза
В Галилейских душистых садах.
Я стройна... я прекрасна,
Посмотри на меня,
Я люблю тебя страстно,
Умираю, любя.
Мы улетим в далекий край,
Там вечный свет... там вечный май.
Люби... люби
Красы мои,
Люблю тебя... люблю тебя.

Голос слабеет, во время следующих слов образ скрывается.

46

<Иисус>

Ужасный призрак, образ нежный,
Сокройся, скройся с глаз моих.
Зачем ты здесь... о, дух мятежный?

Я не жених,
Я гость земной.
Дай мне покой,
Оставь меня,
Молюся я
В тиши ночной.

О ночь невзгоды... ночь мученья,
Ужасный образ вожделенья.

Тайно молится, потом говорит покойнее.

Я не могу тебя любить:
Не для себя рожден я жить,
Я обречен на униженье,
Не для меня твоя краса.
Оставь... не мучь меня напрасно,
Меня послали небеса
Узнать судьбу земли несчастной,
Ее грехи, ее страданья,
Любовь, мечты и упованья.
Я странник здесь...

Хор отрицаний (мужской)

                Ты лжешь... ты мог.
Ты бог ли, плотью облеченный,
Иль человек, как все, рожденный?
Ты должен дань отдать земле.
Ты окунуться должен в зле.
Ты чужд... ты чужд земных страданий,
Греха, как люди, ты не нес.
Не знал ты пламенных лобзаний,
Раскаяньем вымученных слез.
Небесный гость, зачем явился
Ты к нам со святостью своей?
Ты муки не поймешь людей,
Пока греха не причастился.
Верь: можно все перенести,

47

С улыбкой встретить все мученья,
С душою, полной вдохновенья,
С прохладным раем впереди.
Иди в свой рай, зачем смущаешь
Ты мир бесплодною красой?
Нет, не для мира ты вещаешь,
Он глух к тому, чем ты сгораешь,
Ты на земле лишь гроб пустой.
Умри... осмеянный изгнанник,
Невинный, непорочный странник.
Ты полоумный или бог³⁵,
Но не людской, поверь, избранник,
Никем не понятый пророк.
Ты будешь видеть искушенья,
Пока живешь, пока глядишь,
Ты должен знать хоть часть мученья,
Пока земле принадлежишь.

Вспомни пустыню,
Ее виденья³⁶.
Для наслаждения
Покинь святыню.
В омут кромешный
Ты окунися
И мысли грешной
Ты причастися.
В горниле страсти
Должен пройти ты,
Должен нести ты
Наши несчастья...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Грехи познавший,
Ложь испытавший,
Дух запятнавший,
Не вспоминая
Образы рая,
Не ожидая
Помощи Бога,

³⁵ Строка тщательно зачеркнута в автографе.
³⁶ Ср. со сценой искушения Христа в пустыне: Матф. 4:1-10; Лука: 4:1-13.

48

Духом возвысься
Над суетою,
Нечистотою
И красотою
Жизни пременный.
Будь вожделенный,
Муж совершенный
Старой душою.

Дитя, невинное дитя,
Ты жизни не поймешь шутя³⁷.
За что страдать намерен ты?
Оставь унылые мечты.
О чем ты молишься с тоской?
Поверь: немыслим рай земной.
Игрушка жертвы и любви,
Небес невинное созданье,
Постигни страсти и страданья,
Учись, а не людей учи.
Твоя слеза чиста, прекрасна,
Но что она нам принесет?
Живой росой не упадет³⁸
Она на прах земли несчастной.
Другой слезы не оботрет.

<Христос>

Отче небесный
Пошли мне силу
Сойти в могилу.

Является ангел на небеси, с огненным мечом³⁹.

О Небожитель,
Образ прекрасный.
Ты услыхал меня,
Боже всесильный.

³⁷ Ср. у Пушкина в "Цыганах": "Утешься, друг: она дитя. // Твое унынье безрассудно: // Ты любишь горестно и трудно, // А сердце женское - шутя".
³⁸ Ср. у Лермонтова в "Демоне": "Твоя слеза на труп безгласный // Живой росой не упадет...".
³⁹ Ср. Лука (22:43): "Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его".

49

<Ангел>

Одушевись,
Брось все сомненья,
И на мученья
Смело явись.
Ты заслужил
Венец страданья.
Ты упованья
Словом живил.
Грех ты омыл,
Верь, не напрасно.
В мире ты жил.
Все, что любил
Сердцем ты страстно,
Любовью ясной,
С жизнью согласной.
Ты освятил.
Молись, молись,
Брось все сомненья,
И на мученья
Смело явись.

<Христос>

Снова я бодр душой.
Небо опять со мной.
Дух оживился.
Дивной красой
Ум мой пленился.
Небо, я твой,
Навеки твой.

Тихий хор

Глухой вечернею порою
Зачем ты здесь одна в саду?
Горит твой взор немой тоскою,
Как в лихорадочном бреду.
Ты ищешь сына дорогого,
Твой дух сомненьями смущен,
Ты упований жаждешь снова,

50 вверх

Верь: это сон... тяжелый сон.
Воспомни прежние мгновенья.
Ребенком на груди твоей
Христос искал отдохновенья,
Не зная зависти людей,
Ты безмятежно уповала
В тиши ночной, при свете дня,
Ты сына милого ласкала,
Тоска не трогала тебя.
Верь: снова счастье улыбнется
И будет рай в душе твоей,
Верь: снова прошлое вернется,
И блеск, и свет твоих очей.
Верь: вновь святая радость будет
Дух очарованный ласкать,
Про муки сердце позабудет,
Не будешь больше ты страдать.

Голос Богородицы

Он забыл мои
Ласки нежные,
Игры детские,
Песни тихие,
Думы ясные,
Безмятежные.
Поседела я,
Сокрушилась я,
Сердце страстное
Холод сведало,
Жизнь изведало.
Упования
Разлюбила я,
Думы ранние
Позабыла я,
Погубила я.
Миру отдал он
Сердце чуткое,
Силу львиную,
Ум, желания,
Душу чистую

51

Людям предал он
На страдание.
Он оставил мне
Память прежнего,
Грусть безмолвную
И разбитые
Упования.
Ах, приди ко мне
Прежним отроком,
Приголубь меня,
Безутешную,
Как в былые дни
Я голубила
Возраст детский твой.
На кого меня
Покидаешь ты?
Поседела я
И состарилась.
Не глядят мои
Очи ясные,
Не горят в крови
Думы страстные.
Думы думала
Я, горюючи,
И потух мой взгляд
От горячих слез,
В сердце вкрался яд
От тоскливых грез.
Исцели меня,
Неисцельную,
Воскреси мои
Упования.

Христос

Тихие звуки,
Грустные звуки.
Сколько в вас муки,
Сколько томленья.
Матери голос,
Ты воскрешаешь

52

Былые мгновенья,
В сердце сомненья
Ты пробуждаешь.
Чем я утешу тебя,
Матерь, страдалица?

<Тихий> хор

Верь: снова счастье улыбнется
И будет мир в душе твоей.
Верь: снова прошлое вернется,
И блеск, и свет твоих очей.
Верь: вновь святая радость будет
Дух очарованный ласкать,
Про муки сердце позабудет,
Не будешь больше ты страдать.

Христос

О, голос милый,
О, хор небесный,
Полон привета,
Лети от света
К душе унылой
В приют наш тесный.

Ты поведай отцу мольбу страстную,
Пусть спасет мне он матерь несчастную.

Ты утешитель,
Скорби защитник
И покровитель.
Ангела ясного,
Духа прекрасного
Ей ниспошли.
Грусть сердца нежного,
Сердца мятежного,
Ты утиши.
Мои страдания
Скрой от сознания
И Воскреси
В ней упования.

53

Хор сомнений

Вспомни былые сомненья,
Вспомни пророков сказанья,
Речи о смертном мученье
И погребенье.
Живы былые преданья,
Верь мне: ничто не прейдет,
Что вам глас Божий речет.
И обреченный умрет.
Твою душу нежную
Острый меч пройдет.
Скорбь твою мятежную
Вихрем разнесет.
Грусть с тобой умрет.
Упованья страстные
Ты не оживляй,
И мечты прекрасные
Ты не воскрешай.
Умереть желай,
Нету исцеления,
Нет былых надежд
Умиротворения.
Все благословения
Праздничных одежд.

Издали слышатся тихие псалмы.

<Хор>

Боже мой, Боже всесильный⁴⁰,
Всуе⁴¹ меня ты покинул.
Взор отвернул ты свой светлый
От одиноких страданий.
Воплей моих ты не слышишь.

⁴⁰ Beсь отрывок, кончая словами 'Вырви меня из мучений', представляет собой обработку псалма 21, в котором даны пророчества о страданиях и славе Мессии.
⁴¹ В автографе 'всуе', то есть 'напрасно'. Возможно, Анненский неправильно понял 'вскую', то есть 'зачем' -- ср. славянский вариант этого места в псалме:
.

54

Горе мне, Боже мой, Боже.
Днем ли к тебе я взываю,
Нем ты к мольбе моей страстной.
Ночью ль молюсь - ты безгласен.
Сжалься, Элои, Элои.
Славит тебя весь Израиль.
Деды тебя призывали
И на тебя уповали.
Дал ты им, Отче, свободу,
Верой твоей они крепли
И не видали соблазна.
Не человек я - ничтожный
Червь я пред властью твоею,
Я, всем народом презренный,
Вечным покрытый позором.
И говорят мне: коль веришь
В Бога, ему и молися.
Даст он тебе избавленье,
Силу воздвигнет, коль точно
Им ты излюблен, несчастный.
Да, ты, Элои, Элои,
К жизни призвал меня словом,
Свет показал мне в рожденье,
И на груди материнской
Жизнь сохранял мне так долго.
Твой я от часа рожденья,
Твой я от первого взгляда,
Твой я от первого вздоха,
Ты мой защитник, где больше
Силу найду я спасенья?
Боже, к тебе прибегаю,
Не удаляйся: мне страшно.
Вижу я смертную чашу.
Кто мне поможет, не знаю.
Дикие вепри теснятся⁴²,
И окружен я быками.
Нет мне исхода, Элои.
Пасть мне быки раскрывают,

⁴² Ср. в псалме 80:14 - 'лесной вепрь'.

55

Рев их сильнее, чем львиный;
Я, как вода, истекаю⁴³,
Кости мои обнажились.
Воску подобное сердце
Тает и гаснет, как факел.
Силы мои иссушились⁴⁴,
Персти подобно сожженной.
К нёбу прилипнул язык мой,
Боже, ты в прах обращаешь
Бедное смертное тело.
Псы меня злые стеснили.
Нет, то не псы, то злодеи
Руки они мне продели,
Ноги они мне проткнули.
Кости мои перечтешь ты.
Смотрят они на страданья,
Раны мои им в забаву.
О, преклонися, Всесильный,
Не удаляйся, Предвечный.
Ты для меня упованье,
Сжалься, спаси и помилуй.
Меч угрожает мне страшный,
В лапах собачьих я мучусь.
Дай мне, о дай мне спасенье,
Вырви меня из мучений.

Слышен голос и плач Матери.

Христос

Отче небесный,
Не оставляй меня,
О, защити меня,
Дай ей спасение,
Дай исцеление.

⁴³ Ср. в славянском варианте (псалом 21:15):
.
⁴⁴ Ср. в славянском варианте (псалом 21:16):
.

56

Крест тяжело мне несть,
Скорбна душа моя,
Если возможно есть⁴⁵,
Пусть с ней останусь я.

Молится, слышны последние слова.

Да мимо меня
Идет чаша сия⁴⁶.

Хор упреков

Вспомни, за что ты на смерть предаешься,
Не унижайся постыдной мольбой.
Иль над собой ты, несчастный, смеешься
В час расставанья с землей.

Блаженны вы, когда вас гонят,
И ижденут из-за меня⁴⁷.
Чем больше люди слез уронят,
Тем больше будет в небе мзда⁴⁸.
Лишь тот не зверь, а человек,
Кто крест за мной несет с любовью⁴⁹.
И пуст, и празден жалкий век,
Залейте грех своею кровью.

Неожиданно врываются хоры надежд и упований, облеченные в голос певца.

⁴⁵ Ср. Матф. (26:39):

⁴⁶ Ср. Матф. (26:39): "И отшед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует меня чаша сия...".

⁴⁷ Ср. Матф. (5:11-12): "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах..." Форма

("будут гнать") - старославянский вариант употребляемой Анненским в предыдущей строке формы "гонят".

⁴⁸ Ср. Матф. (5:4): "Блаженны плачущие, ибо они утешатся".

⁴⁹ Ср. Лука (14:27): "И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть моим учеником..."; Матф. (16:24): "Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу (жизнь), свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее...".

57

<Хоры надежд и упований>

Я возвещу святое имя⁵⁰
Во все края Земли родной,
И будешь жить ты между ними,
Отец всесильный и святой.
О, бойтесь вечного, народы,
Хвалите милость в век веков,
Израиль, близок час свободы,
Падут концы твоих оков.
Не презрел ты моих молений,
И, светлый взор ко мне склоня,
Ты спас меня, и для мучений
Ты укрепил меня, любя.
Тебя, Отец, я славить буду
Пока играет жизнь во мне,
Твоих велений не забуду
И воскрешу любовь к тебе.
И будут кроткие причастны
Твоих блистательных пиров,
Любовь, хвала твоих сынов
Опять зажжется с силой страстной
И будет жить во век веков.
Вернутся все к былым надеждам,
И пред тобой падут во прах,
Ты дашь сознание невеждам,
Любовью ты заменишь страх.
Тебе грядущее подвластно,
Тебе судьба принадлежит.
Заснувший мир призывом страстным
Твое лишь слово воскресит.
Покорный всем твоим веленьям,
Восстанет новый, славный род,
Былых страданий дивный плод,
Земным не преданный стремленьям.

⁵⁰ Весь этот отрывок до 'Молитвы Христа' является переложением псалма 21:23-32.

58

Молитва Христа,
навеянная последними хорами

Услышь меня, Отец всесильный,
Лицо пресветлое склони
К мольбе горячей и умильной,
Внемли, Элои, мне внемли.
Молю тебя за мир страданий,
За мир греха и суеты,
Обманов, слез и нареканий.
Внемли, Элои, мне внемли.
Я видел, видел все мученья,
Я знаю, знаю тьму греха,
Но сердца добрые влеченья
Забыть не мог я никогда.
Любовь безгрешная, святая
Еще живет среди людей,
И все растут, не увядая,
Надежды лучших, светлых дней.
Молю тебя, Отец прекрасный,
В последний раз, в последний час
Склонись к моей молитве страстной,
Услышь, прочувствуй сердца глас.
Земное зло исправь любовью,
На путь другой их обрати,
Дозволь, чтоб я своею кровью
Мог смыть несмытые грехи.
Благослови святое семя
Любви, надежды и добра,
Восставь, восставь живое племя
Для наслаждений без греха.

Отходит и молится тайно до кровавого пота.
Слышны тихие стоны, плач и тихий приближающийся хор.

Хор сожалений

Ты ли, о дева Сиона,
В мраке, во прахе, в цепях?
Слышны нам тихие стоны,
Плач о безоблачных днях.
Днях упованья, свободы,

59

Власти, веселья, любви.
Где твои лучшие годы?
Лавром венчанные дни?
Кто к тебе склонится, дева?
Кто твои вопли поймет?
Чадо небесного гнева,
Мир до тебя да сойдет.

Хор упреков

Ты наслаждалась,
Ты знала счастье,
С грехом спозналась
Ты в дни ненастья.
Ты увлекалась
Своей судьбою,
Душой святою
Ты над толпою
Не возвышалась.
Твои страданья
Тебе награды.
Нет упованья,
Жизни услада -
Одно изгнанье,
Преддверье ада -
Твоя отрада.
О страшном роке
Тебе пророки
Не говорили.
Любовь и радость,
Без сроку младость
В душе беспечной
Они сулили.
Пришли страданья,
Умолкла радость.
Твои рыданья
Не быстротечны,
Но вечны, вечны.
Винись, винися.
Казнись, казнися.

60 вверх

Дева Сиона

Где вы, дни упований?
Где вы, дети Иеговы?
Где вы, счастья покровы,
Дни любви без страданий?

Ах, венец мой увял,
Меч в сраженьях упал.
Я одна... от груди
Оторвали детей,
Надругались враги
Над красою моей.
Не зеленым венцом
Я венчала главу
И не бранным плащом
Грудь закрыла в бою.
Пеплом, прахом, огнем
Жизнь убили мою.
Я кричу... силы нет,
Сколько тягостных лет
Пронеслось надо мной,
Беззащитной, больной.
Ах, сживусь ли с тоской?
Упования нет.
Меркнет глаз моих свет,
Не по силам мне бой.
Если б слезы мои
Донеслись до небес,
Гнев бы тотчас исчез
Из господней груди.
Не губить, не карать -
Утешать и прощать
Он послал бы слугу
Легкокрылого к нам.
И надменным врагам
Дал знать силу свою...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Грех, страданье главу
Убелили мою,
Грудь разбили мою.
И молиться Творцу,

61

Уповая, любя,
Как в былые года,
Не могу, не могу.
Нет любви у меня,
Нет веселых одежд,
Нет бывалых надежд.
Лучших, милых детей
Унесли у меня
В жертву бранных мечей.
Я одна... я грустна,
Новых храбрых мужей
Воспитать не могу.
Взяли сипу мою,
Огнь и страстность речей,
Свет и ласку очей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я умру... Творец,
Близок мой конец.

Вспомни о нас, Всеблаженный,
К нашей мольбе снизойди⁵¹,
Скорбям конец вожделенный
С трона небес ниспошли.
Мыль не страдали. Всесильный,
Мы ль не видали оков?
Рабства мы сумрак могильный
Много терпели веков.
Боже, тебе мы поем,
Плачем мы, полны тоскою,
Днем и полночной порою
Страстно тебя мы зовем.
Боже наш, Боже всесильный,
Видишь ли нашу судьбу?
Сил у нас нет на борьбу,
Тяжек нам сумрак могильный.

⁵¹ "Плач Иеремии" (5:1): "Вспомни, Господи, что над нами совершилось; призри и посмотри на поругание наше".

62

Плач, о Сион, и рыдай.
Царь тебя славы покинул,
День униженья не минул,
Помощи не ожидай!
Мы, сиротливые, бродим
В мраке, в тяжелых цепях,
Но на родимых полях
Жизни былой не находим.
Наше наследье разбито,
Им завладели враги⁵²,
Наши надежды убиты,
Наши святыни в крови.
Долго, напрасно искали
Прежних, Элои, мы дней,
Верили мы, уповали,
Ждали мы ласки твоей.
Наших отцов, что грешили
Против тебя, уже нет,
Старые кости их сгнили,
Кончился Ветхий Завет.
Мы ожидаем иного:
Кровью, страданьем своим
Мы расплатились, Иегова,
С Ветхим Заветом твоим.
Воду в плену покупали
Злата мы тяжкой ценой⁵³,
Мы по Египту блуждали
С нищенской, рваной сумой.
Нас унижали и били,
Лучшие чувства гоня,
Все, что мы страстно любили,
Отняли ради Тебя.
Меч угрожал нам в пустыне,
Бедным, голодным рабам,
Наши родные святыни
Злобным поверглися псам.

⁵² 'Плач Иеремии' (5:2): 'Наследие наше перешло к чужим, домы наши - к иноплеменным...'
⁵³ 'Плач Иеремии' (5:4): 'Воду свое пьем за серебро...'

63

Голод и зной нашей коже
Угольный придали цвет⁵⁴,
Смилуйся ж, Боже наш, Боже,
Дай нашей просьбе ответ.
Жены и девы Сиона,
Где ваша святость и честь?⁵⁵
Горько душе оскорбленной
Стыд незаслуженный несть.
Где вы, хранители града?
Храбрые наши вожди?
Казнь была ваша награда,
Меч заплатил за труды⁵⁶.
Где вы, о песни былые,
Светлой молитвы напев,
Хоры и пляски родные
Юностью блещущих дев?
Наша веселость далеко,
Мрачен и беден наряд⁵⁷,
Горе запало глубоко,
В сердце страданье и яд.
Пышный венец не покроет
Зноем сожженных кудрей⁵⁸.
Лавр и жасмин не укроет
След от бессонных ночей.
Грешны, мы грешны, Иегова,
Все же мы Божий народ⁵⁹.
И возродимся мы снова,
Если Мессия придет.
Бренны Сионские стены,

⁵⁴ 'Плач Иеремии' (5:10): 'Кожа наша почернела, как печь, от жгучего голода'.
⁵⁵ 'Плач Иеремии' (5:11): 'Жен бесчестят на Сионе, девиц - в городах Иудейских'.
⁵⁶ 'Плач Иеремии' (5: 12): 'Князья повешены руками их...'
⁵⁷ 'Плач Иеремии' (5:14-15): 'Старцы уже не сидят у ворот; юноши не поют. Прекратилась радость сердца нашего; хороводы наши обратились в сетование'.
⁵⁸ 'Плач Иеремии' (5:16): 'Упал венец с головы нашей...'
⁵⁹ Ср. Исаия (64:9): 'Не гневайся, Господи, без меры, и не вечно помни беззаконие. Воззри же, мы все - народ Твой'.

64

Все на земле только прах,
Но твой престол неизменно,
Вечно стоит в небесах.
Меч твой горит непрестанно,
Злу и насилью грозя.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечно трепещет земля,
О, воскреси упованья.
Ибо всесилен ты, Бог,
Наши покончи страданья,
Выведи нас из тревог.
Духом и телом устали
В рабстве мы, Господи Сил,
Долго мы счастья искали
Средь разоренных могил.
Плач, о Сион, и рыдай,
Царь тебя славы покинул,
День униженья не минул,
Помощи не ожидай,
Верь, уповай.

Хоры торжественные

Нет, из любви к Иерусалиму⁶⁰
Не смолкнет страстный голос мой.
Смерть Вавилону! Гибель Риму!
Израиль, близок страшный бой!
Настало время пробужденья⁶¹,
Воспряньте, люди, с нами Бог!
Довольно вы несли гоненье,
Грядет обещанный пророк,
Он не устанет звать на битву,
И биться вечно он готов.
Ему заменит меч молитву,
Ему кольчуга - отчий кров.
Познают правду все народы,

⁶⁰ Исаия (62:1): 'Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь...'
⁶¹ Ср. у Пушкина в 'Я помню чудное мгновенье...': 'Душе настало пробужденье...'

65

Падут во прах перед тобой.
Во знамя власти и свободы
Ты трон приимешь золотой.
В руке Всевышнего ты будешь
Венцом, короною земли62,
Ты муки старые забудешь
В объятьях сладостной любви63.
Не будешь ты насмешкой мира,
Игрушкой жалкою врагов,
Средь ликования и пира
Падут концы твоих снов.
Супругой Бога назовешься,
Сиона загнанная дочь,
И сладострастием упьешься
Ты в брака дарственную ночь.
Но не дремли, Сион несчастный64,
Пока царь Славы не пришел,
И повторяй призыв мой страстный
Средь городов, полей и сел.
На стенах крепких не дремлите,
Сиона верные сыны,
Мечи на битву навострите,
Геройской храбрости полны.
Молитесь! Ибо утешенье
Всегда просящим Бог дает.
Дойдут к Отцу ваши моленья,
Он вас услышит и поймет.
Не знайте отдыха в молитве,
Откиньте сладостный покой,
И днем, и мощною порой,
Пока не предались вы битве,

⁶² Исаия (62:3): 'И будешь венцом славы в руке Господа и царскою диадемою на длани Бога твоего'.
⁶³ Исаия (62:5): 'Как юноша сочетается с девою, так сочетаются с тобою сыновья твои; и как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой'.
⁶⁴ Исаия (62:6-7): 'На стенах твоих, Иерусалим, Я поставил сторожей, которые не будут умолкать ни днем, ни ночью. О, вы, напоминающие о Господе! не умолкайте. Не умолкайте пред Ним, доколе Он не восстановит и доколе не сделает Иерусалима славою на земле'.

66

Молитесь с верой и тоской.
Он клялся нам своей десницей
И твердой мышцею своей,
Что нами сеянной пшеницей
Он не накормит их коней⁶⁵.
Что он соделает царицей
Страну излюбленных людей
И свой венец зажжет над ней.
Идите, верные Сиона⁶⁶,
Расширьте ворота его!
И на златых ступенях трона
Вождя примите своего.
Толпу призывом вдохновите
И знамя славное над ней
Во имя Бога поднимите,
Во имя новых, лучших дней.
Грядет обещанный Спаситель,
И узрит <земный?> род его,
Он будет пастырь, и учитель,
И вождь юрода своего⁶⁷.
Пророком древним возглашенный,
Векам обещанный Христос
Сойдет, Иеговой вдохновленный,
В страну страдания и слез.
Он осенит своим покровом
Печаль, страданье, суету,
И оживит могучим словом
Для счастья спящую толпу.
Не плачьте, нет, утрите слезы.
Уж близок, близок новый час.

⁶⁵ Исаия (62:8): 'Господь поклялся десницею Своею и крепкою мышцею Своею: не дам зерна твоего более в пищу врагам твоим, и сыновья чужих не будут пить вина твоего, над которым ты трудился'.

⁶⁶ Исаия (62:10): 'Проходите, проходите в ворота, приготовляйте пути народу! Ровняйте, ровняйте дорогу, убирайте камни, поднимите знамя для народов!'.

⁶⁷ Исаия (62:11): 'Вот, Господь объявляет до конца земли: скажите, дщери Сиона: грядет Спаситель твой; награда Его с Ним и воздаяние Его пред Ним'.

67

Вас обовьют, ласкаясь, розы,
И дух небес сойдет на вас.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сойди, о дочерь Вавилона,
С престола гордого земли,
Пади во прах к подножью трона⁶⁸,
И гласу Божию внемли!
Беги в изгнанье, дщерь порока⁶⁹,
Ибо другой приходит век,
И с отдаленного востока
Придет великий человек.
Напрасно ты хвалилась властью⁷⁰,
Пришел конец твоих гордынь,
И ты заплатишь дань несчастью,
Познавши власть иных святынь.
Твои долины опустеют,
Твои цари в цепях умрут,
Твои дворцы в огне истлеют,
И боги с капищ упадут.
Ложь, нищета и рабство разом
Тебя раздавят в грозный час,
От скорби помутится разум,
В слезах ослепнет бедный глаз.
Страдать ты будешь страшно, сильно,
Ты нам заплатишь за позор,
За угнетенья, мрак могильный,
За цепи, голод, страх и мор.
Судьбы Иеговы неизменны,
Мы верим: все сие придет,
И будет тяжек сумрак пленный
Тебе, терзавший нас народ.
Что мудрость, сила, что богатство?

⁶⁸ Исаия (47:1):  'Сойди и сядь на прах, девица, дочь Вавилона...'

⁶⁹ Исаия (47:5):  'Сиди молча и уйди в темноту, дочь Халдеев...'

⁷⁰ Исаия (47:7-11): 'И ты говорила "вечно буду госпожею', а не представляла того в уме твоем, не помышляла, что будет после. <...> И придет на тебя бедствие: ты не узнаешь, откуда, оно поднимется...'

68

Они ускорят твой позор.
Вся жизнь твоя лишь святотатство
И с небом глупый, дерзкий спор.
Твое могущество пременно,
Его Мессия разобьет,
И вкусишь ты гордыни тленной
До созреванья сгнивший плод.
Детьми отвергнута родными,
В огне ты будешь вспоминать
Былое с воплями глухими,
Но Бог не будет им внимать.
Должна ты выпить горя чашу,
Что осушили мы до дна,
Познать всю скорбь, всю муку нашу
В струях душистого вина!..⁷¹

Новый хор

Грядет от дальнего Едома⁷²
Какой-то дивный человек,
В крови покров вокруг шелома,
Он не знаком с блаженством нет.
Нет, львиной смелостью он полон,
Как среди бури утлый челн.

Голос из хора

Скажи мне, дивный человек⁷³
Зачем в крови твои покровы
И руки белые, как снег?
Или для нас ты недруг новый?

⁷¹ Исаия (51:17): 'Воспряни, воспряни, восстань, Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его, выпил до дна чашу опьянения, осушил'.

⁷² Исаия (63:1): 'Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей?'.

⁷³ Исаия (63:2): 'Отчета же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле?'

69

Голос вождя

Нет, я рожден, чтоб отомстить
За край ваш, горем посещенный⁷⁴,
Его врагов мечом избить,
И вновь престол ему законный
Рукой кровавою купить.
Один сражался я за всех,
Дышал я страшной, дикой злостью⁷⁵,
Я кровь врага встречал, как гостью,
Их вопли поднимал на смех.
Я видел, видел их страданья,
Стенанья мой ласкали слух,
К их жалким просьбам был я глух,
В их кровь смочил я одеянья.
Горжусь я этой скверной кровью,
Она зовет на новый бой.
Идите, верные, за мной,
Дышите бранною любовью.
Я был один... моя рука⁷⁶
Оружьем мне в бою служила,
Мой гнев был мне - опора, сила,
И долго длилася борьба.
И буду я еще сражаться,
Пока в бою не перемрет
Вас заставлявший пресмыкаться
И Богом проклятый народ.
Да, верю я, тот час настанет,
И трон и скипетр я приму,
Израиль от цепей воспрянет,
И враг в цепях придет к нему.
Мессия я обетованный,
Я вас зову на подвиг бранный,

⁷⁴ Исаия (63:4): 'Ибо день мщения - в сердце Моем, и год Моих искупленных настал'.

⁷⁵ Исаия (63:3): 'Я топтал точило один, и из народов некого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем, и попирал их в ярости Моей; кровы их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое'.

⁷⁶ Исаия (69:5): 'Я смотрел, и не было помощника; дивился, что не было поддерживающего; но помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя - она поддержала Меня'.

70 вверх

Внимайте крику моему.
За мной на страшную борьбу,
На смерть. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Христос

Не ты Мессия, нет, о нет:
Прощать, любить, а не сражаться
Пришел с небес он в грешный свет,
Принес он в мир другой завет,
Чтоб стали все родными зваться.
Нет в мире, нет врагов и злых.
Любовью все мы породнимся,
Для жизни новой мы крестимся
И окрестим всех, всех других.
Сомненья прочь... я, я Мессия,
Во мне завет осуществлен,
Я исцелил мученья злые,
Я дал Израилю закон.
Я не упился вражьей кровью,
Но Бог со мной, он за меня,
Он жив во мне своей любовью,
И смерть мне больше не страшна.

Хор отрицаний

О несчастный,
Ты не веришь,
Лицемеришь
Хоть напрасно.
Не Мессия
Ты - безумец,
Вольнодумец,
Жалом змия
Ты владеешь,
Думы злые
Ты лелеешь.
. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . .

71

Прожил жизнь ты одиноко
Средь унылых рыбаков.
Двадцать, тридцать дураков
Тебя чтили, как пророка.
Дань ты Кесарю платил
Скромно, терпеливо,
И других терпеть учил
Рабство молчаливо.
Спину гнуть, как надлежит
Всем рабам отборным,
Если ж ближний заушит⁷⁷,
Быть ему покорным.
Целый век позор терпеть,
Думая о хлебе,
Голодать, болеть, потеть
И мечтать о небе.
Рай небесный... есть ли он?
Да и что он кроет?
Это ль, Равви, твой закон?
Он гроша не стоит.
Нет, писание прочти,
Прогляди пророков,
Разгадай-ка, разбери
Смыслы их намеков.
Как рисуют все его,
Нашего Мессию.
Он не даст, чтоб за него
Стали гнуть мы выю.
Он придет с мечом, с грозой,
Не умрет с мольбами,
Выйдет он в открытый бой
С страшными врагами.
Вспомни хоть, что говорит
Про Христа Исайя,
Разве он врагов щадит,
Правду защищая?
Нет, сражается, как лев,
Он за все мученья,

⁷⁷ Заушить - бить рукой по щеке, давать пощечину.

72

И безумный, страшный гнев -
Вот его ученье⁷⁸.

Хор как будто с неба

Восстань, восстань из запустений
В венце из радужных лучей,
Пришел конец твоих мучений,
Заря свободных новых дней.

Покроет сумрак все народы,
И ночь на царства снизойдет,
Но на тебе венец свободы
Во славе Царь небес зажжет.

Ликуй, о дочь Иерусалима,
Из дальних стран, глухих пустынь,
Так долго мучимы, томимы,
В одеждах горестных рабынь,

К тебе придут родные девы
И прибегут твои сыны,
Под светлый кров из края гнева,
Из Богом проклятой страны.

И мирным, радостным покровом
Детей ты милых осенишь,
И в сердце их могучим словом
Былые песни оживишь.

И будет мир внимать тем звукам
Восторга, веры и любви,
И ты конец положишь мукам
В пределах царственной земли.

Но лишь мечом ты завоюешь
Блаженство, славу и покой
И, лишь свершив кровавый бой,
На трупах вражьих запируешь.

⁷⁸ Исаия (63:б): "И попрал Я народы во гневе Моем, и сокрушил их в ярости Моей, и вылил на землю кровь их".

73

Твои властители рабами
Придут к разрушенным стенам,
И кнут над голыми спинами
Поднять велю твоим сынам.

На украшение святыни,
Когда-то попранной ногой,
Они из выжженной пустыни
Притащут кедр своей рукой⁷⁹.

Их дети, внуки пред тобою
Склоняться будут, как рабы⁸⁰,
И вынешь властною рукою
Ты жребий жалкой их судьбы.

И волны моря усмирятся,
И упадут к твоим ногам⁸¹,
Виденья рая возвратятся
Твоим воспрянувшим сынам.

Голоса затихают.

Христос

Ужасный голос,
Нет, не с небес ты,
Другое счастье
Я призываю,
Народ погибший:
Прощенье, милость,
Союз желанный.
Нет, духи рая
Не возвратятся
На поле брани
И над мечами
В волшебной пляске
Не закружатся.

⁷⁹ Исаия (60:13): "Слава Ливана придет к тебе, кипарис и певг вместе и кедр, чтобы украсить место святилища Моего..."

⁸⁰ Исаия (60:14): "И придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все, презиравшие тебя...".

⁸¹ Исаия (57:20).

74

Не победишь ты,
О, призыв бранный,
И над вселенной
Для всех взойдешь ты,
Святое солнце
Любви и правды.
Врагов не будет,
Ужасный голос,
Не будет брани,
И все рабами
Служить друг другу
Мы сами будем⁸².
Союз желанный
И обновленный,
Завет прекрасный,
Сойди на землю,
Блесни страдальцам.
И если смерть моя
Тебя, завет, скрепит,
Покойно, радостно,
Как гостью райскую,
Я встречу смерть свою,
И луч невиданный,
Душой взлелеянный,
Луч упования,
Блеснет душе людей
Во тьме страдания,
И тьма кромешная
Пред ним рассеется.

Отходит и молится.

Прекрасный Элти,
Грядущее светло,
Не страшны страданья,
И вера всесильна.
Не даром, не даром
Умру я позорно,
И каждая капля

⁸² Иоанн 13:12-17.

75

Страдальческой крови,
Я верю, для жизни
Прольется желанной
Росой животворной
На прах и нетленье.
Для новых страданий,
Для новых порывов,
За веру и правду,
За род сей убитый,
Гонимый и нищий.
Нет, не о силе,
Не о смягченье
Страшных мучений,
Ныне молюсь, Отец.
Нет, я молюсь тебе,
Отче, чтоб смерть свою,
Смерть добровольную,
Хоть присужденную,
Миру, как жизнь свою,
В жертву принестъ я мог.
Не для себя, Отец,
Я умирать хочу.

Отходит и молится.

Если услышишь ты
Сына моления,
Дай мне с молитвою
Тихой и сладкою,
С думою страстною
Об их страданиях,
С верою крепкою,
С полным <нрзб.>
И с милосердием
Дай умереть, Отец.

Хор приверженцев

Зачем покидаешь так рано
Ты, Равви, несчастных детей?
Слова твои дивная манна
Средь диких, бесплодных степей.

76

Мы бросили нивы и села,
Чтоб слышать ученье любви,
Мы голодны, босы и голы,
Но пламень могучий в груди.
Мы долго, напрасно искали,
Хотели омыть <мы> свой грех,
Мы бросивши сети, блуждали,
Не зная покоя утех.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Толпой за тобой мы ходили,
Мы поняли, Равви, тебя,
И сердце свое обновили
Мы, речи твои полюбя.
И стали ничтожны все муки,
Лишь голос бы твой услыхать,
Родные, прекрасные звуки,
Зачем было вам умолкать?
Мы многого нового ждали,
Кого нам теперь вопросить?
Когда мы тебя потеряли,
Нам незачем больше уж жить.
Вернися, вернися к ученью,
Ты многому нас научил,
Ты рано предался мученью
И тайны с собой схоронил.
Вернися, вернися к несчастным,
Покинутым детям твоим,
Отдайся заботам былым,
Туманное сделай нам ясным.
Одни, спотыкаяся, бродим
Мы там, где ходили с тобой,
Но прежних мы дум не находим,
И полны мы жгучей тоской.

Снова слышен отрывок молитвы.

<Христос>

Спите мирно... но минуют
Годы, близок час, быть может,
И умру я... Боже, Боже,
Может быть, а зло людское

77

Будет жить, как жило прежде,
И несчастны будут люди,
И не будет правды в мире.
О, тогда вы не заснете!
Нет, вас горе будет мучить.
Вы с тоскою, со слезами,
Засветивши факел тусклый,
В темноте немой речете:
- Где пророк?.. Его нет с нами.
- Умер наш пророк любимый.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Христос молится.

О Боже Прекрасный,
Ты их не оставишь
На путь ты наставишь
Народ свой несчастный.
Я кончил, я кончил
Свои поученья
И завтра предамся
На злые мученья.
Не в силах я больше
Скрываться от власти,
Я чувствую силы
И жажду страданья.
Хоть жаль мне былого,
Но больше учить их
Не в силах я, Отче.
Да, сердце влечет меня,

Влечет к месту смертному,
На злые мученья,
И духу приволья нет
На тихом пристанище.
Я притчу иную им,
Я притчу последнюю
С Голгофы поведаю.

Мне жаль вас, увечные
И духом скорбящие,
Так сильно любящие,
Так сильно любимые.
Но, Боже Прекрасный,

78

Ты их не оставишь,
На путь ты наставишь
Народ сей несчастный!

Xоры

Уж близок час... грядет предатель,
Будь бодр страстною душой,
Верь: защитит тебя Создатель
Благой и властною рукой.
Нет, не умрешь ты позабытый,
Завет ты новый довершишь,
И на кресте, как раб, прибитый
Союз тот кровью ты скрепишь.
Зажег в сердцах ты пламень страстный,
И не погаснет он вовек,
И рай блаженный, вечно ясный
Увидит грешный человек.
Бог принял страстные моленья
И благодатью оживил
Он сердца чистого ученье:
Нет больше трупов и могил.
И мир воскреснет обновленный,
И образ твой в нем будет жить,
И для свободы воскрешенной
Ты будешь знаменем служить.
Нет, не с огнем и не с мечом, -
Со словом правды и прощенья
И с воплем тягостным креста
Пройдут живые поколенья.
Да, ты умрешь, и за тобою
Страдальцев много упадет
В огне под карою людскою,
И потеряет мир им счет,
Но капля крови их безвинной
Зажжет огонь в крови других,
Наполнит дух их силой львиной
И жаждой подвигов благих.
И будет время: вознесется
Весь мир на подвигах любви,
И смертный Богом наречется,

79

И рай сойдет на грудь земли.
Не будет зла, страданья, муки,
И цепи рабства упадут,
Сойдут с небес иные звуки,
И люди их душой поймут.
Не трепещи, о верь, недаром
Умрешь на страшном ты кресте,
Ты оставляешь мир не старым,
Не все в нем бродят в темноте.
Судьба и Бог тебе клянутся,
Клянутся вечностью миров:
Воспрянут люди, поднимутся,
И много упадет оков.
По всей вселенной пронесется
Могучий, страстный голос твой,
И мир заснувший встрепенется,
Восстав из сени гробовой.
Не будет греков и евреев,
Рабов, царей, вождей, господ,
Раввинов, нищих, фарисеев,
Сольются все в единый род.
Могучий, вечный и свободный,
Восстанет род тот над землею,
Грехам, мучениям не сродный,
С высокой, страстною душою.

Христос

О, чудные звуки!
Меня не покиньте
В час скорби,
В час муки.
Век слушал бы, слушал
Я дивные хоры,
Ах, не улетайте,
Вы чисты, вы ясны,
И Божие слово
В вас вылилось страшно.

Голос Магдалины за сценой.

80

<Магдалина>

Пойдем, тебя я скрою
В тени укромной,
И вражий образ,
И образ смерти
Навек исчезнет
В моих объятьях.
Беги, есть время,
Хоть муки близко,
Но ссчастье ближе.
Любви, блаженству
Конца не видно.
Ты молод, страстен,
И наслажденье
Со всею силой
Ты испытаешь.
Беги, есть время,
Я ожидаю,
Томлюсь, страдаю,
Тебя не видя.

Я цвету, как Шаронская роза,
Васильком я синею в полях,
Я гибка, как прибрежная лоза
В Галилейских душистых садах.
Я стройна... я прекрасна,
Посмотри на меня,
Я люблю тебя страстно,
Изнываю, любя.
. . . . . . . . . . . . .

<Христос>

Оставь, безумная,
И не смущай меня.
Те звуки чудные,
Звуки небесные,
Словами смертными
Ты не заменишь мне.
Других я полон дум,
Знай, не боюсь креста,

81

И на мучения
Готов я, верь, предстать
Душой спокойною.

Хор

Уж близок час... грядет предатель,
Будь бодр страстною душой,
Верь: защитит тебя Создатель
Могучей, властною рукой.

Небо темнеет... Христос молится... Показыв<ается> процессия,
и слышится какой-то глухой вопль.

<Христос>

Дети⁸³, прощайте,
Страшный мой час пришел,
Не унывайте,
Но бдите, молитесь,
Любите друг друга,
Прощайте, молитесь,
Нет в мире виновных,
Врагов нету в мире,
Любовь безгранична,
Всесильна, и жертва
Не знает стесненья.
Прощайте, простите,
Мой час наступает,
На смерть я взираю
Спокойною мыслью.
. . . . . . . . . . . . . . . .

Подходит Иуда.

Смотрите, он несчастнее меня,
Умрет он жертвою тяжелого греха
И муки страшные раскаянья терпя.

⁸³ Ср. Иоанн 13:33.

82 вверх

НА КРЕСТЕ

Картина

I

Когда пред праздною толпою,
Рыданья возбуждая жен,
Распят, поруган, обнажен
Поник он тяжкой головою
И ждал, чтоб смерти тихий сон
Склонился над немой тоскою,
Какая дума шевелилась
В его истерзанной груди?
О чем душа его молилась,
Что, что он видел впереди?
Шептал ли он с креста проклятье,
Проклятье миру и всему,
Что нанесло позор ему?
Манили ль нежные объятья
Его в таинственную тьму?
Иль сердце жаждало забвенья
И сновидений без конца?
И проклинал он все мученья
И тяжесть страшного венца?
Молил ли он, чтоб Бог всесильный
Послал сонм ангелов к кресту,
Чтоб он рассеял мрак могильный

83

И волю отдал вновь ему?
Любил ли он, иль ненавидел
Все, что перед собой он видел?⁸⁴
Простил ли он с креста тому,
Кто страшно так его обидел?
Молился ль он, чтоб даровал
Элои матери забвенье
И чтоб с небес он ниспослал
Ей рая дивные виденья?
Усладой ль были для него
Рыданья женщин у подножья⁸⁵,
Иль осенила сила Божья
Небес спокойствием его?
И были для него безгласны
Мольба и вопль души несчастной?
Иль страстный взор его очей
Ласкали райские виденья⁸⁶,
Чтоб он не чувствовал мученья
И смерти не узнал своей?
Стояли ль у креста дозором
Лукавый демон - враг людской,
Иль тихий ангел - гость земной -
Ласкал его приветным взором?
Нет, нет, не жаждал он забвенья
И не посмел к кресту его
Предстать злой демон искушенья.
Он не просил унять мученья
Творца и Бога своего.
И рая дивные виденья
Не нисходили на него.
Не облегчили вопли милых,
Давно излюбленных людей
Его страданий, дум унылых,

⁸⁴ Ср. у Лермонтова в "Демоне": "И все, что пред собой он видел // Он презирал ил ненавидел".
⁸⁵ Ср. Марк (15:40): "Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия..."
⁸⁶ Ср. у Лермонтова в "Демоне": "Небесный свет теперь ласкает // Бесплотный взор его очей; // Он слышит райские напевы..."

84

Как разогнать порой не в силах
Сиянье месячных лучей
Туман и мрак глухих ночей⁸⁷.
Он видел, чувствовал страданья,
Душой спокойною он нес
Толпы безумной поруганье,
Он испытал всю горечь слез,
Рожденных муками сознанья,
Что потеряло упованья.

II

Нет, не забыл он обещанья,
И притчу лучшую сказал
Он среди страшного страданья.
Забыв обиды, поруганья,
Прощать, любить он завещал.
Семь дивных слов он произнес⁸⁸
Среди предсмертных тяжких грез,
И были просты те слова,
Как жизнь, как истина сама.
Он жизнью выстрадал их всею
И долго, долго их хранил.
Он мощной верою своею
Их дух для мира освятил.
Вся жизнь, все страстное ученье
Лишь были притчею тех слов.
И не умрет во век веков
Все их великое ученье.

III

Поник он долу головой⁸⁹,
Он удручен своим страданьем -
Но горд он пламенным сознаньем,

⁸⁷ Ср. у Пушкина в стихотворении "Весна, весна, пора любви...": "... И зимний долгий мрак ночей".
⁸⁸ Скорее всего, Анненский имеет здесь в виду слова Христа из Евангелия от Луки (23:34): "Отче! прости им; ибо не знают, что делают".
⁸⁹ Ср. у Пушкина в "Тени Фонвизина": "...Поникнув долу головой..."

85

Недаром распят он толпой.
Над ним в тот час не сновиденья,
Воспоминанья о былом
Умершем счастии своем,
Не грусть, не страх, не сожаленье
Носились в сумраке ночном⁹⁰.
Он думал о своем преданьи,
Страданьем тягостным томим.
И вдруг восстало перед ним
Греха ужасное созданье,
Иуда... мрачный и немой,
Познавший ужас преступленья,
И глубину души паденья
Узревший грубою душой.
И мнилось: будто недалеко
Печальный образ, дикий взгляд,
И он почувствовал глубоко
Раскаянья могучий яд.
То чувство страшное коснулось
Его измученной души,
И страшно сердце повернулось
В его тоскующей груди.
Печальный образ, дух мученья⁹¹,
Нет в мире, нет тебе забвенья.
И распаленный ум Христа
Увидел страшную картину:
Не ада муки без конца,
Не пламя полную руину,
Не крест, не темную руину,
Не боль, снедающую силу,
Не месть могучего Творца.
Он видел в тайных грезах сна
Не образ... нет, не осязаньем,
Не пылкой разума мечтой,
Он видел скорбною душой
Духов бесплотных страшный рой,

⁹⁰ Эти пять строк у Анненского есть вариация на строки из лермонтовского "Демона": "...И лучших дней воспоминанья // Пред ним теснилися толпой".
⁹¹ Ср. у Лермонтова в "Демоне": "Печальный Демон, дух изгнанья..."

86

Единым Венчанных страданьем.
От взоров скрытое открылось
Души истерзанной, больной,
И скорбь незнаемая снилась
Ему той страшною порой.
В его ушах звучали хоры,
Как отголоски тайных дум,
Он зрел больного сердца взоры,
Он скорбь раскаяния зрел,
Всех грешных тягостный удел,
Которой только гроб предел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И слышал тайный голос он,
Глухой и тягостный, как сон,
Ужасный сон... "Моим страданьям,
Страдалец распятый, внемли,
Меня едят мои грехи,
И полн ужасным я сознаньем:
Тебя я предал и убил
Неблагодарностию черной
Тебе я, Равви, заплатил,
И тяжек мне мой грех позорный.
Внемли, Христос, моим слезам
Терзай, терзай меня укором,
Пронзай меня глубоким взором,
Молись подземным судиям,
Чтоб ад не медлил приговором.
Свободен я ... не на кресте,
Но нет простора мне на воле,
Твоей завидую я доле:
Нет преступленья на тебе.
Святой, как небеса, прекрасный,
Греха не ведавший Христос,
Поймешь ли ты мой вопль ужасный,
Потоки страшных, едких слез?
Ужасно, страшно преступленье,
Но верь: ужасней во сто крат
За ним идущие мученья
И медленный сознанья яд.
Поверь, что легче несть страданья
За преступления других,

87

Чем в искупления своих
Позорных, пагубных деяний.
Простишь ли ты, простишь ли ты?
Но полно, для чего прощенье?
Нет в мире для меня забвенья,
И тяжки, грустны дни мои
Без упованья и любви.
Не жертву я несу, а муки,
Вполне заслуженные мной,
Свиданья нет и нет разлуки,
Покой лишь в сени гробовой.
Какие слезы исцелят
Мученья совести порочной,
Что возвратит мне ясный взгляд
И мир, и сон порой полночной?
Ужасны, тяжки сновиденья
В моей измученной душе,
Но тщетно говорю тебе:
Ты не поймешь мои мученья.
О, дай мне разделить с тобой
Твои великие страданья,
Ты чист, ты свят средь поруганья,
Венец героя над тобой.
Толпою верных ты любим
Родных, друзей - ты окружен
И сонмом грустию томимых
Прекрасных, нежных, чистых жен.
А я, умру я позабытый,
Один с страданием немым,
Отвергнут существом живым,
Рукою собственной убитый.
Найдется ль тот, кто осквернит
Себя моим прикосновеньем
И суд ужасный совершит
Над этим гнусным преступленьем?
Один, один, не нахожу
Забвенья сна и состраданья.
Просить не смею я, несу
Я добровольное изгнанье.
Меня преследует твой дух,
Немой, покорный и безгласный,

88

Твой взор, пронзающий и ясный,
К моим страданьям нем и глух.
Твой стон терзает чуткий слух.
К кому, куда я обращуся?
Позором вечным я покрыт,
Ужасный, страшный, грустный вид
Куда с тобой я схоронюся?
Да, платье Каина на мне,
Я не могу смыть крови брата,
И все, что сердцу было свято,
С тобой я распял на кресте.
Молиться?! Смею ль я молиться?!
И мне ли жертвой обратить
Того, пред кем нельзя укрыться?
О, лучше б вовсе не родиться,
Чем век проклятие носить!
Пойми, прости, коль можешь, Равви,
Хоть часть тяжелого греха,
Я умолять тебя не вправе,
Но ты, ты добр без конца.
Нет сил, страдаю я ужасно,
Я муки смерти испытал.
Едва ли кто-нибудь страдал,
И плакал, и молил так страстно,
Чтоб Бог конец ему послал.
Я знаю... ждут мученья ада
Мой неискупный, тяжкий грех.
За гробом, где других отрада
В аллеях ждет густого сада,
Не буду видеть я утех.
Но там... средь тяжких злодеяний
Не буду видеть я святых,
И будет легче цепь страданий,
Награда подвигов земных".
И вдруг послышались так ясно
Рыданья в мрачной тишине,
В долине спящей и безгласной,
И вновь затихли в глубине.
То не был голос грусти нежной,
Страданья тихого души,
Нет, то был вопль глухой, мятежный,

89

Из сильной вырванный груди.
В нем стыд, позорное сознанье,
И боль, и просьба, и тоска
В едином трепетном рыданье
Слетелись на душу Христа.
Мелькнул какой-то образ бледный,
Как смерти тягостная тень,
Как дух бесплотный, но победный,
Покинувший могилы сень.
Носили след глубокой муки
Морщины бледного чела,
Страданьем сжаты были руки,
Веревка шею обвила.
И стало тихо вновь... моленье
Христос лишь к небу возносил,
Душе предателя прощенья
И мира вечного забвенья
Душою страстной он молил.

90

КУПЛЕТ ИЗ ПОСЛЕДНЕЙ XIII ГЛАВЫ

Последнее свидание

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Под оливами в чаще зеленой
Схоронили пророка друзья...
Ночью отправлен обряд похоронный,
Как зажглася на небе луна.
Много было тоски,
Много сдержанных слез
У холодной доски
В эту ночь пролилось.
Не рыдала одна
Молодая жена;
Целовала она
Дорогие уста.
Утирала косой
На груди молодой
Неостывшую кровь...
Кудри черные вновь
Умащала ему.
. . . . . . . . . . . .
Молодая любовь
Разогнала тоску.
В первый раз, в первый раз
Целовала она
В этот горестный час
Дорогие уста.
. . . . . . . . . . . .

91 вверх

СЦЕНА В САДУ ИОСИФА АРИМАФЕЯ⁹²

Ясный вечер. Глубь сада. Действие происходит недалеко от охраняемой гробницы.

Мария Лазарева⁹³

Выходит из тенистой дорожки; в руках у ней цветы.
Она подходит к камню только тогда, когда кладёт цветы.

Привет тебе, тенистый, мирный сад,
Привет и вам, зеленые оливы,
Тебе, земля, которою он взят,
И вам, вдали желтеющие нивы.

Кладет цветы.

Цветы весенние, венчайте гроб Христа,
Как вы, он гостем был в земной юдоли,
Но, чуждый над землей царящего греха,
Он не был чужд страдания и боли.
Он жить хотел, чтоб страсти и мученья
Перенести спокойною душой,
И на кресте пред зверскою толпой

⁹² Ср. Матф. 27:57- 60.
⁹³ Мария Лазарева - сестра Лазаря и Марфы (о ней см. Лука 10:38-42). Анненский следует канонической для Восточной церкви несмешиваемости Марии Лазаревой и Марии Магдалины. Вместе с тем в канонических текстах Евангелия нигде не сказано, что к могиле Христа приходила с Марией Магдалиной и Мария Лазарева.

92

Он не искал покоя и забвенья.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какой-то странною я силою томима.
О для чего душа меня влечет
От празднества и жертв Иерусалима⁹⁴
Сюда, к прибрежью этих синих вод.
Как тихо здесь, как грудь свободно дышит
Под тенью мирною приветливых олив.
Его присутствие мой дух невольно слышит.
И что-то шепчет мне: он жив, он будет жив,
Не умер он, что смертные покровы,
Что жизнь минутная, что временная смерть?
Окончен путь унылый и суровый,
И ждет его заоблачная твердь.
Воскреснет он... рыданья, стоны, муки,
К чему они? Он не вернется к нам.
Ласкают слух его теперь другие звуки,
Внимает он другим речам⁹⁵.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Привет тебе, тенистый мирный сад,
Привет и вам, зеленые оливы,
Тебе, земля, которою он взят,
И вам, вдали желтеющие нивы!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что ж снова грудь полна тоской воспоминания,
Что тени прошлого встают передо мной,
Я помню первое безмолвное свиданье
И взор его, исполненный тоской.

Он пришел худой и бледный,
С виду пасмурный и бедный⁹⁶.

⁹⁴ Ср. Лука 23:54, 56.
⁹⁵ Последние восемь строк являются вариацией на следующие стихи из лермонтовского "Демона": "Небесный свод теперь ласкает // Бесплотный взор его очей; // Он слышит райские напевы... // Что жизни мелочные сны...".
⁹⁶ Ср. у Пушкина в "Жил на свете рыцарь бедный...": "Жил на свете рыцарь бедный, // Молчаливый и простой, // С виду сумрачный и бледный, // Духом смелый и прямой" <курсив мой - В. Г.>.

93

Но узнало в нем пророка
Сердца пламенное око.
Полон внутренней тревогой
Он вещал нам о любви,
И почувствовало Бога
Сердце чуткое в груди.
Говорил он, и внимала,
Словно Богу, я ему,
Мне тоскою сердце сжало,
Стала видеть я сквозь тьму.
Я учение святое
Сердцем чистым поняла,
Я желанье сердца злое
Чувством новым прогнала.
Я у ног его в рыданьях
Жизнь новую нашла,
Я в таинственных мечтаньях
Рай и Бога поняла.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Мне закон его ученье,
Слово вещее любви,
Нет в душе моей сомненья,
Есть огонь в моей крови.
За него снесу страданье,
На кресте, как он, умру,
За него пойду в изгнанье,
Кровью руки обагрю.
Верю я, что вновь на землю
В пышной славе он сойдет,
Что венец я с ним приемлю
Без страданий и забот.
Что же вы теснитесь, слезы,
В душу бедную мою,
Или гроб смутил мне грезы,
Веру крепкую мою.

Слышен голос Магдалины.

Магдалина

Нет ни слез, ни утешенья,
Нет надежды впереди.

94

Что ж живет любви влеченье
В исстрадавшейся груди?

Мария

Подходит к Магдалине и наклон<яется> над ней.

О, дорогая сестра,
Сердце в слезах облегчи.
Верь: снизойдут небеса,
Муки умолкнут в груди.
Он был отцом для больных,
Духом скорбящих людей,
Он из могилы своей
Или с небес голубых
К скорби склонится к твоей.
Верь: он умел понимать
Все, чем терзаемся мы,
И со слезою внимать
Мукам скорбящей жены.
Будем молиться ему,
Чтоб он нам мир ниспослал,
Заповедь вечную дал,
Силу и крепость уму.
Будем молиться ему.

Час настанет пробужденья,
Мир страданий перейдет,
Без тоски и без мученья
Рай к себе тебя возьмет.
Будет рай, как сон, прекрасен,
Светлый будет в нем Христос,
Будет взор твой вечно ясен,
И не будешь знать ты слез.

Магдалина

как будто не слыша ее

Я любила... я любила,
Как любить не буду вновь.
Раз лишь в жизни сердце жило,
И играла в сердце кровь.
. . . . . . . . . . . . . . . .

95

Где вы, грезы, упованья,
Слово вещее любви,
Сладость первого свиданья,
Муки первые мои.
Жизнь измучена борьбою,
Впереди страданье ждет.
Сердце, сердце, что с тобою,
Мир к тебе да снизойдет.

Впадает в задумчивость, скрестив руки на груди, постепенно склоняя голову.
Потом как бы пробуждается и говорит, воодушевляясь.
Она обращается к Марии.

Да, я любила, я любила,
Верь, даже более, чем ты,
Я в сердце глубже сохранила
Его небесные черты.
Мне нет на свете утешенья,
О, ты счастливее меня,
Ты веришь в силу воскресенья:
Христос не умер для тебя.
Ты ждешь, увы, блаженства рая,
Иной любви не знаешь ты
И, мир страданий презирая,
Безгрешны юные мечты.
О, верь: и я туда стремилась,
Туда, где вечный Бог живет,
Душою с Богом я сроднилась,
И мне земной был тяжек гнет.
Как ты, я не была безгрешна.
Ценою горя и стыда,
Ценой рыданий безутешных
Блаженство рая я нашла.
О где ты, дивный ряд мгновений!
Когда познало сердце вновь
Всю прелесть чистых сновидений
И к Богу пылкую любовь.
Я не могу любить другого,
И рай, и Бога я отдам
За миг один, за взгляд, за слово,
О, Равви, возвратися к нам!
Что мне твое блаженство рая?
И царство вечное любви,

96

Я жить хочу любя, страдая,
И пламень чувствуя в груди.
Что мне безгрешные одежды,
Покой, блаженство, вечный Бог,
Любовь, лишенная надежды,
И жизнь без трепета тревог.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Любви безумной наслажденье
Ты ль, дева чистая, поймешь?
Мою тоску, мои мученья
Ты ль сердцем детским перечтешь?
Оставь, я чувствую сильнее,
Навек он умер для меня,
И все, чем жить вполне могла я,
Навек засыпала земля.

Плачет.

О пощадите, слезы, слезы,
Рабу безгласную свою,
Слетите, радостные грезы,
На душу бедную мою.

Впадает в задумчивость.

Мария,

вновь подходя к ней.

Смотри, сестра... Вокруг темнеет,
По небу крадется луна⁹⁷,
Уж небо синее бледнеет,
Прохладою вечерней веет
И набегают облака.
Пойдем...

Магдалина

в изнеможении

Оставь меня, Мария,
Оставь, я не могу уйти,

⁹⁷ Ср. у Пушкина в "Мечтателе": "По небу крадется луна // На холме тьма седеет, // На воды пала тишина, // С долины ветер веет..." <курсив мой -- В. Г.>.

97

Иди в поля свои родные,
А мне, мне некуда идти.
Здесь дом мой... Все, что дорогого,
Святого было для меня,
Средь сада этого пустого
Я схоронила навсегда.
Оставь, пусть мне постелью будет
Холодный камень - страж его,
Уйти отсюда не принудит
Меня ничто, ничто, ничто.

Впадает в забытье.

Мария уходит.

98 вверх

СОН

Выходит красная луна. Издали слышатся хоры; все ближе и ближе.

Хор радостных мечтаний

Прохлада спустилась
Над сонно землей,
Любовь оживилась
В душе молодой.
Любви вожделенье
Зажглося в крови⁹⁸,
Замолкли мученья
И слезы в груди.
Смотри: оживились
Сады и поля,
Цветы пробудились,
От грустного сна⁹⁹,
Струи заиграли,
Как духи во тьме,
Усопшие встали
И рады луне.

⁹⁸ Этот хор является вариацией на мелодический рисунок и лексику "Вишни" Пушкина: "Вся кровь закипела // В двух пылких сердцах, // Любовь прилетела // На быстрых крылах".
⁹⁹ Ср. у Пушкина в "Вишне": "Росой окропились // Цветы на полях, // Стада пробудились // На мягких лугах".

99

Былое воспряло
Из мрачных гробов,
Любовь разорвала
Все звенья оков.
Нет места страданью
В владенье моем,
Отдайся желанью,
Сжигайся огнем.
Пей, пой, веселися,
Ведь ночь коротка.
Былым насладися
И кубок вина
Ты выпей до дна.
Я дам тебе силу,
Свободу любви,
Открою могилу
Я силой мечты.
Как прежде, прекрасный
Придет он к тебе,
Он сумрак ненастный
Разгонит в душе.
Смотри: оживились
Сады и поля,
Цветы пробудились
От грустного сна.
Кивают жасмины
С зеленых ветвей,
И полны долины
Нежданных гостей.
Лети же мечтою
В объятья мои,
От света я скрою
Страданья твои,
Страданья и муки твои.
Не вышлю из гроба
Я страшных теней,
Пусть спрячется злоба
От ясных очей.
Былые виденья
Тебе оживлю,

100

Отдам вдохновенью
Я душу твою,
Безумную душу твою.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .

Хор прерывается звуками погребальной песни, торжественной и мрачной.

<Погребальная песня>

Плачьте, мужи и жены,
Вы Христа схоронили.
Люди! кого вы убили,
Помыслом злым ослепленны!
Душу свою вы сгубили,
Плачьте, Сионские жены!
Кровью его вы покрыты.
Кровью же вас он избавит,
К правде и миру направит
И не пройдёт позабытый,
Мир своей славой прославит,
Миром бездушным сраженный.
Плачьте, Сионские жены!

Голоса затихают.

Магдалина

мечется во сне

Какие тягостные звуки,
Нет, это сон, тяжелый сон,
Свои мы выстрадали муки,
Вы спеты, песни похорон.

Хор радостных мечтаний

Не верь сновиденьям
Безумной тоски,
Отдай наслажденьям
Ты мысли свои.

101

Магдалина

откликается на последние звуки

Дай же силу наслажденья,
Возврати надежды мне,
Дай мне с прошлым примиренье,
Дай покой моей душе.
Возврати Христа живого,
Чтоб его обнять могла я,
Целовать его могла я,
Как ребенка дорогого.

Показывается образ Христа в белой пелене.
Глаза завязаны, на руках видны раны. Лица не видно.

Магдалина

бросается к нему

Постой, постой
Пока ты мой
Хоть на мгновенье,
Сбрось саван свой,
Ты не виденье.
Ты жив, ты жив,
Прочь все сомненья.
В тени олив
Дай мне обнять тебя,
Дай умереть, любя,
Возле тебя.

Хочет подойти, но ее отделяют похоронные хоры.

Хоры

Плачьте, Сионские жены,
Плачьте, но не о нем.
Сердце младым сокрушенны,
О заблужденье своем,
Плачьте пред вашим Отцом,
Плачьте, Сионские жены.

102

Магдалина

как бы не слыша

Продлись, мгновенье,
Дай наслажденье.

Призрак скрывается.

Тихий хор сомнений

несется откуда-то из глубины

Сердца влечение
Останови,
Дерзкой любви
Ты не проси,
Освобождения
От заблуждения
Лучше ищи,
Бога всесильного
Взора умильного
Ты не желай,
Трупа могильного
Не воскрешай.
Все земное переменно,
На земле святого нет,
Все живое бренно-тленно,
И померкнет скоро свет.
Позабудь любовь святую,
Наслаждайся тем, что есть,
Ношу долга роковую
Перестань покорно несть.
Если счастье улыбнется,
Ты ему себя отдай,
Если счастье отвернется,
Счастья нового желай.
Вспомни омуты разврата
Без узды и без стыда,
Ты не ведала, что свято,
Не боялась ты греха.
Ты свободно наслаждалась
И любовью, и вином,
Ты с раскаяньем не зналась

103

И смеялась над постом.
Возвратись на ложе страсти,
Долг и совесть позабудь,
Вновь судьбы отдайся власти,
Возвратись на прежний путь.
Человек живет так мало,
Для чего ж страдать ему?
Пей из полного бокала,
Слава свежему вину.
И крепит, и возвращает
Силы падшие оно,
Совесть в сердце заглушает,
В теле страсти распаляет
Опорожненное дно.

Голос с неба

Блаженны вы, когда вас гонят
И ижденут из-за меня.

Чем больше люди слез уронят,
Тем больше будет в небе мзда.

Тихий женский невидимый хор, как бы отголосок небесного.

Вспомни, Мария,
Про дни былые,
Как он простил тебя,
Благословил, любя.
Сердце играло
И трепетало
Жизнью неведанной,
Господу преданной.
Ты умоляла,
Ты уповала.
Духом крестилася,
Небу молилася.
Вспомни былое,
Сердцу святое
Любви учение,
Рая видения.
Видев мучения,
Верь в воскресения.

104

Снова голос с неба, во время которого показыв<ается> призрак в том же виде.

<Голос с неба>

О! только тот, кто отречется
И от богатств, и от страстей,
Кто упованьем облечется,
Достоин будет лучших дней.

Призрак скрывается.

Магдалина

О сон ужасный, о сомненья,
Зачем вы вкрались в грудь мою?
О небо... дай успокоенье,
Дай сердцу твердое решенье,
Я заклинаю... я молю.
Услышь, пойми мои мученья.

Снова голос сомненья

Коль не хочешь ты отдаться
Наслажденью без любви:
Жалко ль с совестью расстаться?
Рая ль ждешь ты впереди?
Я найду унять мученья,
Дам другой я жизни ход:
Проклянешь ты наслажденье,
Скверной жизни скверный плод.
На брегах пустых и диких
Будешь жить, как Иоанн¹⁰⁰,
В изнурениях великих
Смолкнет боль от свежих ран.
Будет жизнь однообразна,
Как безрадостна тоска,
Ты не будешь знать соблазна
И рассеешь тьму греха.

¹⁰⁰ Имеется в виду Иоанн Креститель; ср. у Матф. 3:1,4.

105

И дика, и молчалива
Про людей забудешь ты,
Будешь в жизни боязлива,
Будешь бегать суеты.
Будешь в небо ты стремиться,
Плоть ревнивую убьешь.
Перестанет сердце биться
Наконец - и ты умрешь.
Вдохновенно и покойно
В небо дух твой воспарит,
Жизнь в раю польется стройно,
Память мира улетит.

Магдалина

Что мне бесплодная пустыня
Без слова нежного: люблю.
Нет, не хочу я, как рабыня,
Продать и жизнь и плоть свою.

Хор приверженцев Христа

Куда вы Христа положили¹⁰¹?
Зачем его взяли у нас?
Зачем вы страдальца убили?
Пусть кровь его взыщется с вас.
Он наш, подарило нам небо
За голод и холод его,
Давал он нам дивного хлеба,
И голодны мы без него.
За имя святое Христово
Умрем мы, терзанья терпя,
И верим: он явится снова,
Мир грешный безгрешно любя.
Христос! Ожидаем тебя.

¹⁰¹ Ср. у Иоанна (20:2): "И так бежит <Магдалина - В. Г.> и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его".

106

Голос над Марией

Уж время... Светает, светает.
Луч солнца прервет твои сны.
Из волн заря выплывает,
Бледнеет лик красной луны.
Мечтанье силу теряет,
И жизнь права предъявляет.

Является в третий раз образ Христа. При пении следующ<их> стихов лицо его светлеет улыбкой.
Покровы смерти спадают. На голове является светлый венец, вокруг сияние; раны заживают.

Хоры

Первый хор

Мрак рассеивается,
День нарождается,
Предвечный свет.
Все оживилося,
Сердце забилося
Солнцу в привет.

Второй хор

Пойте, люди, песнь победы
Над Адамовым грехом,
Ибо кончились все беды
И бессмертны вы с Христом.
Сердце ближнему отдайте,
Будьте чисты, как Христос,
За любовь, как он, страдайте,
Не ищите в жизни роз.
Все погибнет, все истлеет,
Лишь любовь одна живет.
Пусть она, как мать, вас греет
И от скверны бережет.
Смерти сброшены оковы,
Вы бессмертны, боги вы,
Сердца новые покровы,
Упования любви.

Красная заря охватывает полнеба.

107

Первый хор

Жертва великая в жертвах,
Плотью умерший Христос
Ныне воспрянул от мертвых,
Нет ни рыданий, ни слез,
Ибо бессмертен Христос.

Эти последние слова повторяются сотни раз - ими полно все вокруг.

Второй хор

Плачь и рыданье уймите,
Пойте, Сионские жены,
Сердцем с Христом воскрешенны,
В сердце надежду живите.
Миру вы мир возвратите.
Пойте, Сионские жены.

Хор женщин

Мы напрасно натирали
Труп мастями дорогими,
И напрасно мы рыдали
Над останками святыми.
Он воскрес, воскрес из мертвых,
Тлен в бессмертье облекая,
И великой жертвой в жертвах
Он открыл нам двери рая.
Нет тоски и нет рыданья
Над могилою пророка,
Ясен он, как луч востока,
Видим мы его восстанье.

Первый луч солнца прорез<ывает> отверстие в чаще.

Хор учеников

Понесем по всей вселенной
Мы завет его святой,

108

И народ освобожденный
Мы воздвигнем за собой,
Ибо он воскрес из мертвых,
Ибо он дал силу нам
И великой жертвой в жертвах
Отомстил своим врагам.

Голоса затихают. Пробуждение. Прежняя картина.

109 вверх

ЭПИЛОГ

<I>

Глухой порою, ночью ясной,
При свете солнца и луны,
В долине тихой и безгласной
Она бродила, и цветы
Порою ложем ей служили,
Когда ко сну ее клонили
Невольно грустные мечты.
Она любила сновиденья.
Усталый разум отдыхал
Средь ночи тихого забвенья.
Прекрасный образ посещал
Порой ее уединенье.
Она свои младые дни
Вдали от света схоронила
И, одинокая, влачила
Всю жизнь вдали от суеты.
Ее невольно привлекала
Долины дикой тишина,
И желтый берег, где волна
На старый камень налетала
И с ним, ласкаяся, играла.
Уединение лесов,
С их хором звонким и нестройным,
И лавры гордые холмов
Она любила полднем знойным.

 110

Цветами затопленный луг
И мирты сонные вокруг
Манили вечером покойным.
Она бродила средь полей,
Где первый раз с ним увидалась,
И в ней невольно просыпалось
Воспоминанье прежних дней.
Тех дней¹⁰², которые сулили
Так много счастья впереди
И после страшно отравили
Ей сердце бедное в груди.
Тех дней, которые, как милый,
Минутный гость небес пред ней
Мелькнули ласкою своей,
Чтобы узнала с страшной силой
Она, что в них лишь жизнь для ней,
Чтоб ей казалася постылой
Вся жизнь <с начала> до могилы.
Не горьки были те мечтанья,
О нет, их небо облекло
В неясный цвет воспоминанья,
И горе прошлого легко
Она носила, без страданий.
Порой казалась тихим сном,
Прекрасным, светлым, безмятежным,
Ей жизнь под куполом безбрежным.
Она опять созданьем нежным
Невольно оживала в нем.
Ей небо в светлый час послало
Забвенья муки дивный дар,
И сердца страстного пожар
Она в тиши не ощущала.
Любовь одна жила в груди,
И силы рая, силы ада
Отнять у сердца не могли
Его единственной отрады.
Прекрасна как морской закат,

¹⁰² Ср. у Лермонтова в "Демоне": "И лучших дней воспоминанья // Пред ним теснилися толпой; // Тех дней..." <курсив мой. - В. Г.>

111

Как роза пышная Шарона,
Она раскаянья наряд
Надела, как во время оно,
И складки белые лились
Волной на грудь ее стыдливо,
И над главою горделивой,
Как змеи, локоны вились.
В ее глазах огонь светился,
Но не сознанием согрет
Был дивных взоров нежный свет,
Безумья призрак в нем носился.
Не вечной тягостной тоски
То взгляд был мутный, притупленный,
Немой, покорный, вечно сонный.
Нет, видны были в нем следы
Мечты и вольной, и прекрасной,
То хмурой, пасмурной, то ясной,
То полной гнева, то любви.
Дышал порой он силой львиной,
Могучей страстию согрет,
Но все носил мечты единой
Глубоко проведенный след.
Да, мысль, не знавшая сомненья,
Проникла в этот дивный взгляд,
И верно, медленно, как яд,
Она свершала разрушенье.
И сторонились все ее...
За этот взгляд, всегда блестящий,
Всем о безумье говорящий,
Бросали грязью ей в лицо
За это вечное молчанье,
За недоверие к другим.
Она в окрестностях созданьем
Прослыть успела страшным, злым
И вечным скованным страданьем.
Ее никто не понимал,
Но, как ребенок, простодушно
Она внимала равнодушно
Всем тем, кто лгал и клеветал,
И тварью звал ее бездушной.
Как птица Божия, она

112

Жила на лоне у природы,
Средь зеленеющей свободы,
В объятьях сладостного сна.
Она бродила средь лишенных
Родного крова и семьи,
Среди ужасных прокаженных,
На волю брошенных судьбы.
Но никого не узнавала
Она из прежних встречных ей,
Хоть, как бывало, понимала
Она страдания людей.
И лица грустные, немые,
Глухие к радостям людским,
Порой встречала, как родные,
Приветом ласковым своим.
Или Христа воспоминанье
Ее влекло к тем берегам,
Где он с людьми делил страданье,
Небесным преданный мечтам.
Иль в них невольно отраженье
Страданий собственных своих
И память дней своих былых,
И перед нею на мгновенье
Вставали прежние виденья?
Иль одинокость их страданий,
Или любовь, иль гордость в ней
Влекли к могилам тех людей,
Тех опозоренных созданий?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как птица Божия, она
Питалась на груди природы,
Ненастной не боясь погоды
И злого не страшась врага,
Как в дни былые, в дни прощенья,
Она жила, чем Бог послал,
Ее луч солнца пробуждал,
И сумрак ночи посылал
Ей сна прекрасные виденья.
Как в дни раскаянья, она
Любви людей не заслужила
И больше небу угодила.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

113

Несчастных вечная судьба!
И небеса ей в дар послали,
Что все б больные пожелали:
Они забвенье дали ей,
Забвенье всех ненастных дней.
Она познала все стремленья,
И упованья, и любовь,
И все, что нам волнует кровь.
Она несла венец мученья
И жить была не в силах вновь.
Она в страстях перегорела
И муки все перенесла,
Позор, раскаянье терпела,
Видала крест и смерть Христа,
Христа, которого так страстно,
С такой мучительной тоской
Любила пламенной душой¹⁰³,
Любила вечно и напрасно.
Она видала всю бесплодность
Стремлений самых дорогих,
И на мольбы свои холодность
В чертах встречала дорогих.
Она стерпела все, что может
Стерпеть могучая душа,
И все, что сердце жжет и гложет,
Ее терзало без конца.
И смерть была бы ей отрадой,
Но смерть без веры и любви
Души божественной усладой,
Со страстным пламенем в груди,
Смерть среди страшного ненастья,
Без состраданья, без участья,
Смерть без одной улыбки счастья,
Смерть без любви, прекрасных грез,
Средь угрызения и слез.
Нет, небо сжалилось над мукой,
И дивный дар ей был вручен:

¹⁰³ Ср. у Пушкина в "Под небом голубым...": "Так вот кого любил я пламенной душой // С таким тяжелым напряженьем, // С такою нежною, томительной тоской..." <курсив мой. - В. Г.>

114

Жизнь будет только чудный сон,
Смерть будет встречей, не разлукой.
Да, встречей радостной любви,
Заветом лучших упований,
Всех светлых, пламенных желаний,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Навек погаснувших в груди,
Разбитых тяжестью тоски.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вот явился тихий сон,
Душой взволнованной рожден.
То не был сон больной, тяжелый,
Сон лихорадочной мечты,
Он был скорее гость веселый,
Как сон влюбившейся души.
Казалось ей, что все то живо,
Что сердце нежило ее,
Что час настанет, час счастливый,
Что он заплатит ей за все,
Что будет он в ее объятьях,
Что позабудет он на миг
О всех больных, несчастных братьях,
Что бросит тяжесть он вериг.
Она с улыбкой говорила,
Что он не умер, а ушел,
Что он теперь средь чуждых сел,
Что призрак лишь его могила,
Что скоро он придет за ней,
Что он проникнут нежной страстью
И что любви могучей властью
Он возвратит былое ей.
Она ждала, что вот вернется
Он в пышной ризе жениха
И ей, и небу поклянется
В любви, не знающей конца.
И возликует вся долина
На пышном брачном торжестве,
Когда увидит властелина
В душистом розовом венце.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

115

Но не сбывалось ожиданье,
И брачный гость не приходил
Исполнить страстные желанья,
И час прекрасного свиданья
Еще Марии не пробил.
И, грустный, изредка являлся
Пред ней былой, простой Христос,
Тот утешитель горьких слез,
Который по стране скитался
Когда-то голоден и бос,
Который избегал веселья
И страсти жгучего похмелья,
Которого боялся сам
Ужасный демон - царь грехам.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Она ждала, ждала с терпеньем,
В ней вера твердая жила.
Иного, светлого Христа
В сиянье брачного венца
Она ловила сновиденьем.

II

И вот настал желанный час,
Упали старые оковы,
Она приветный слышит глас.
И он спешит на пир готовый.
И в дорогие одеянья
Тогда Мария облеклась,
В цветы любви и упованья
Она царицей убралась.
И ночь взошла над божьим миром,
Покров свой звездный развернув,
Но равнодушный мир, заснув,
Не увлекался брачным пиром,
И отзывался всяк своим
Иль делом, иль недугом злым
Как в притче, всем давно известной¹⁰⁴.

¹⁰⁴ Имеется в виду притча о званых и избранных - Матф. 22: 1-14.

116

Но здесь, к несчастью, неуместной.
И только месяц серебрил
Генсары сумрачные волны¹⁰⁵,
Да мирты над стеной могил
Проснулись, любопытства полны.
Но было тихо и безгласно
В долине среди ночи ясной.
И мирты, сонно шевеля
Своею темною листвою,
Опять заснули за стеною.
Лениво бледная луна
Теней узоры рисовала
И светом синим заливала
Цветами полные луга.
Никто, ничто на брачный пир
Не одевалось, даже хоры
Примолкли до лучей авроры.
Как весь усталый за день мир.
И только дивная невеста
Волненья тайного полна,
Ждала явленья жениха.
Она нашла для пира место.
На берегу, средь диких роз,
Средь лавров кущами густыми
Воссядет царь, жених Христос,
С гостями брачными своими.
Проснется все при приближеньи
Его из чуждых дальних стран,
И в честь его вина стакан
Поднимут гордые растенья.
Венки из роз она плела,
Чтобы увить чело с любовью,
К своей груди, как к изголовью,
Она привлечь его ждала.
И час уж близок дивный, чудный,
Час наслажденья без преград,

¹⁰⁵ Имеется в виду Генисаретское озеро, или, как его называли, Галилейское море. Однако в библии нет названия Генсара, образованное скорее по типу кавказско-крымской топографии в русской литературе.

117

Он совершил уж подвиг трудный,
Он сон разрушил беспробудный,
Он перешел и рай, и ад,
Чтоб на груди, в тиши безлюдной
Весь страсти выпить дивный яд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И с нетерпением срывает
Она живущие цветы
И в волны светлые бросает,
Она томится и сгорает
И рай, и ад в ее груди,
Но нет сомненья... Близок милый,
Он жаждет сам обнять ее,
И впасть в немое забытье,
Забыть весь жизни путь унылый,
Его душе давно постылый,
И наслаждаться до могилы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Она поет, далеко звуки
Несутся в сумраке ночном,
В них нет бывалой страстной муки,
То песни не глухой разлуки,
Свиданья полные огнем.

"Я цвету, как Шаронская роза,
Васильком я синею в полях,
Я гибка, как прибрежная лоза
В Галилейских душистых садах.

Я стройна, я прекрасна,
Посмотри на меня,
Я люблю тебя страстно,
Умираю любя.

Как прекрасен возлюбленный мой,
Словно лавр, он мне зеленеет,
И ласкает меня, и лелеет
Он под сенью своей дорогой.
Сладок плод его дивный для страсти моей,
И сжигаюсь я пламенем дивных очей.
Я пойду с ним на шумный, на царственный пир,
Я усну средь рыданий серебряных лир.
Развернет надо мною он знамя любви,

118

Пламень страсти потухнет в кипящей крови.
Лейте, лейте полнее стакан золотой,
Прохладите мне сердце душистой струей,
Закидайте плодами мне ложе полней,
Я умру, я задохнусь от страсти своей.

Что ж ты медлишь, прекрасный, желанный жених,
Пусть рука твоя будет на персях моих,
На другую склонюсь я горячим лицом,
Я усну... я умру в упоенье немом.

Душа молодая не знает стесненья,
И жажду я, жажду любви упоенья.
Уйдем, дорогой мой из царских садов,
В селенье родное, под тихий мой кров,
В прохладный, и мирный, и ясный приют,
Где шепчутся мирты и розы цветут.
Нам ночь раскрывает объятья свои.
И жажду я, жажду бывалой¹⁰⁶ любви.

Нас убаюкают страстные грезы,
Утром с тобою мы в сад полетим,
Будут нам кланяться белые розы,
За ночь оденутся голые лозы
Пышным и светлым покровом своим.

Средь ликованья цветущей природы
Выпьем мы чашу любви и свободы.

Любви и свободы
На многие годы.

Золотые грезы
Принесут нам розы.
Лавры нас укроют,
Мирты успокоят.
Любовь да согласье -
Вот где наше счастье.

Средь ликованья цветущей природы
Выпьем мы чашу любви и свободы.

¹⁰⁶ В скобках приводится вариант "прекрасной".

119

Любви и свободы
На многие годы".

Когда молчала... сиротливо
И тихо было все вокруг,
Но на призыв ее счастливый,
Прервавший сумрак молчаливый,
Все отозвалось хором вдруг:
Кивнули её с ветвей жасмины
И из лесов пронесся хор,
Росой блеснувшие долины
Ласкали ей красою взор.
Не утерпела встать природа
И встретить бодрой жениха,
Принарядяся до прихода
В роскошно брачные цвета.
Луна Марии улыбнулась
И со звездой перемигнулась,
Лучи на локонах ее
Зажглись над розовой короной,
И взор, блаженством ослепленный
Как будто украшал ее.
Роса, что розы окропила
На увенчанной голове,
Блистая в месячном луче,
Слезу блаженства заменила.
И дивно брачные одежды,
Залиты светом и огнем,
Блистали трепетом надежды,
В неясном сумраке ночном.
И песни дивные лилися,
Как перлы ценные, из уст.
Волна и луч, скала и куст
В единый с нею хор слилися,
В единый, дивный, страстный хор,
И был наполнен им простор,
От светлых волн до темных гор.
И долго, долго песня длилась,
И звукам не было конца,
И вся надежда, что скопилась
В душе, излиться не могла.
Казался ближе гость желанный,

120

Царь, повелитель, раб, жених,
На крыльях он летел святых
На пир, давно обетованный.
Росли в груди ее желанья,
Любовь, и страсть, и упованья.
И было тесно, душно ей,
И бледный свет ночных лучей
Терялся в пламени очей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И час настал... Пронесся дальний,
Как бы призывный, грозный хор,
И вдаль она вперила взор.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сомнений нет, то зов венчальный.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И набежали тучи вдруг,
И потемнело все вокруг.
Внимай! Спеши, грядет твой друг.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Стрелою молния блеснула.
Удар... раскат, еще удар,
Зигзага красного сверкнула,
Минутный на небе пожар!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, он сдержал героя слово
И прилетел на пир готовый.
Он близок, он зовет тебя.
Не помня самое себя,
Она летит ему навстречу,
Так воин лишь спешит на сечу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Блеснула молния стрелой,
Опять, и видит пред собой
Она знакомый образ милый.
Он дышит страшной дивной силой,
Венец весь огненный на нем,
Он машет огненным мечом,
Он ей объятья простирает.
"Мгновенье, дивный, подожди! -
Она зовет, она рыдает,

121

Но он исчез в немой тиши.
Опять раскат ужасный... снова
Еще сильней... то гнев его...
"Избранник сердца моего,
Я жду призыва твоего,
Я... я на брачный пир готова".
Но нет в ответ мольбам ни слова.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И снова молния огнем
Ей ослепительным блеснула
И друга дивного вернула -
Венец иной горел на нем,
Венец любви и наслажденья,
И пурпур стан его покрыл,
И блеск его очей манил
Неотразимое влеченье.
Он в волны моря улетел,
Но все, казалося, смотрел
С любовью в мрак уединенья.
И в третий раз явился ей,
Еще прекрасней и светлей,
И вновь пропал.
Но час свидания настал.
Мария кончила с былым
И в волны светлые за ним
С рыданьем кинулась глухим.
И волны с ропотом ее
На ложе приняли свое...
Минутный плеск... минутный крик...
Что в нем? Свиданья ли минута?
Давно желанный, дивный миг,
Иль жадной смерти образ лютый?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всю ночь ревела непогода,
И грозный ветер бушевал,
И поднимались к небу воды,
Всю ночь нечистый пировал.
Поминки ль, свадьбу ль он справлял
В разгуле бешеной свободы,
На страшном празднике свободы?

122

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Уж к утру стихли небеса,
Унялся ветр на волнах бурный,
И небосклон светло-лазурный
Прогнал на запад облака.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как от стыда, зарей багровой
Зажглося небо на восток,
И долго луч взглянуть не мог,
И сумрак утренний, суровый
Улыбкою рассеять новой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

III

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И к дальним, чуждым берегам
Примчали боем волны тело,
Душа далеко отлетела.
Куда?.. Зачем?.. Кто скажет нам?
От трупа робко отбегая,
С каким-то ропотом глухим
Вслед за волной неслась другая
Назад к брегам ее родным.
Как будто сделала что надо,
И не нужна была награда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Селенье ль тихое то было?
О нет, к Магдальским берегам,
К родным, покинутым дворцам
Ее несли струи в могилу.
Опять... мечтала ль ты о том,
Мария, бедная Мария¹⁰⁷,
Что с этим мраморным дворцом
Расчеты есть еще земные?
Но что за дело... ведь твой дух
Вдали от тлеющего тела,

¹⁰⁷ Ср. у Пушкина в "Полтаве": "Мария, бедная Мария!"

123

Он к твоему позору глух,
И смерть разрознить вмиг успела,
Что жизнь весь век мирить хотела.
Ласкают, может быть, твой слух
Теперь небесные напевы¹⁰⁸
В стране, где нет ни слез, ни гнева.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бледна... прекрасна на пути
Она раскинувшись лежала¹⁰⁹,
Толпа вокруг нее стояла,
Глядя на дивные черты.
Насмешка глухо пробежала
По лицам уличных зевак:
Им брачный был смешон наряд;
Но мирно всем она внимала,
И безучастно тусклый взгляд
Она к толпе не поднимала.
Спокойна, ясна и горда,
С улыбкой на губах застывшей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Толпе людей, ее сквернившей,
Она над телом власть дала.
И кто она? кто знает повесть
Ее развеянной души?
Ее страдания и совесть,
Надежды кто читал в груди?
Что для толпы она? безгласный,
Нарядный и убогий гость,
На день иль на два прах прекрасный,
А после - брошенная кость.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но вот узнали в ней былую
Марию пышную дворцов,

¹⁰⁸ Ср. у Лермонтова в "Демоне": "Небесный свод теперь ласкает // Бесплотный взор его очей; // Он слышит райские напевы..."
¹⁰⁹ Ср. у Лермонтова в "Каллы": "Мила, как сонный херувим, // Перед убийцею своим // Она, раскинувшись небрежно, // Лежала..."

124

Когда-то светлую, живую,
Без чувств, без жизни и без слов¹¹⁰.
Толпа с почетом расступилась,
И схоронили прах немой
В могиле предков... И явилась
Ей скоро надпись... знак пустой,
Приличный сени гробовой,
Печали суетной, мирской...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

29 августа

¹¹⁰ Ср. у Пушкина в "Я помню чудное мгновенье...": "И жизнь, и слезы, и любовь".

вверх

О собрании