Открытие: 20.11.2007
Обновление: 20.08.2020
<Из писем в редакцию журнала
"Звезда">
|
Олег Фишер.
Источник текста:
"Звезда", май, 2007. |
Олег Фишер
<Письмо
в редакцию>
Скажите: 'Царское Село' -
И улыбнемся мы сквозь слезы.
И. Ф. Анненский
Москвич, я первую, лучшую - конечно, половину своей жизни прожил в Ленинграде, точнее - в Пушкине, в Царском Селе. Считаю себя царскоселом по сей день. Мои родители похоронены на царскосельском Казанском кладбище. 'И хоть бесчувственному телу / Равно повсюду истлевать', хотел бы все-таки обрести вечный покой там же. Наезжая ежегодно в Царское Село и навещая родительские гробы, я неизменно посещаю и расположенную неподалеку от них могилу Иннокентия Федоровича Анненского. К Анненскому отношусь с глубоким пиететом, чту его память, люблю его стихи, восхищаюсь Анненским-филологом, Анненским-педагогом. Не скрою, особый характер моей симпатии придает тот факт, что мы с ним земляки: ходили по одним и тем же аллеям, и мраморные статуи, как выяснилось, нам нравились одни и те же. В последние годы, обычно в августе, я посещаю могилы Анненских в обществе своего старинного, еще университетского друга Владимира Анатольевича Куршакова. Вместе мы прибираем могилы, выдергиваем 'траву забвения', сажаем традиционные бархатцы или астры, читаем друг другу стихи поэта.
В очерке о поэте-царскоселе ('Новый мир', 1997, ? 12) Александр Кушнер между прочим рассказывает и о своем посещении могил Анненских, предпринятом им в начале 1960-х. Могилы уже в то время пребывали в запустении. Увы, с тех пор их состояние не улучшилось: имя поэта, изначально дурно нанесенное на камень, теперь едва различимо; поребрик могилы развалился; территория, ограниченная оградой, засыпана с двух сторон грунтом с соседних поздних захоронений; на кресте соседней могилы уже нет никакой надписи, только отверстия для крепления некогда бывшей здесь таблички; разросшееся по соседству с могилами дерево своими корнями деформировало ограду и угрожает самим могилам; торчит пенек другого выросшего у могил дерева, не выкорчеванного, только спиленного; рядом с могилами - свалка кладбищенского мусора:
Такими предстали нам могилы Анненских в сентябре прошлого года, когда мы с другом пришли к ним с кистями и банкой черной краски, желая покрасить ограду и крест. Прежде чем приступить к малярным работам, мы убрали мусор и грунт, выдергали сорную траву, заново переложили камни поребрика, выкорчевали пень, очистили ограду от ржавчины, помыли с мылом серый камень (отчего надпись на нем стала несколько контрастнее), площадку, образовавшуюся перед могилами после уборки мусора, посыпали песком и вкопали на ней собственноручно, но вполне пристойно изготовленную скамью.
И тут мой усердный соработник высказал как бы не вполне всерьез очень мне пришедшуюся по душе мысль: а почему бы не положить начало хорошей традиции - учредить ежегодные Анненские чтения в Царском Селе, на Казанском кладбище, перед могилой поэта? Нет, конечно, не такие громкие и многолюдные, как в Михайловском или Шахматове, но с той же идеей - почтить память замечательного поэта, напомнить людям о сокровищах лирической поэзии, созданных здесь, в 'Городе Муз'.
Идея тотчас же по рождении была подвергнута всестороннему обсуждению, в ходе которого естественным образом неоднократно было названо имя А. С. Кушнера: кому, как не ему, знатоку творчества Анненского, хранителю петербургской поэтической традиции, и стоять у истоков этого благого начинания!
Фактически Анненские чтения уже идут. Читаем стихи на могиле поэта не только мы с другом, но, надо полагать, и другие его почитатели, которые приходят на Казанское кладбище, приносят цветы. Почему бы не 'легализоваться', не познакомиться друг с другом? Что если собраться в ближайший день рождения поэта - 1 сентября 2007 года (если, конечно, Господь продлит наши лета до этого времени) - у его могилы, предварительно приведя ее в порядок?
Анненские чтения, как они нам представляются, должны быть тихими, камерными. На скамью нашу, не стесняя друг друга, могут сесть только четыре человека - дамы; мужчины постоят. В Петербурге, уверен, отыщется десяток человек, которые по душевной потребности, но не праздного интереса ради приняли бы участие в таких чтениях. Необходима, разумеется, информация о грядущей акции и некоторая предварительная работа. И здесь была бы полезна, как нам представляется, инициатива вашего журнала, читаемого в обеих российских столицах.
Может показаться странным место, избранное для литературных чтений, - кладбище. Но располагающая к сосредоточенности и воспоминаниям атмосфера старого кладбища отвечает духу стихотворений Анненского, преимущественно минорных, по слову самого поэта, - тихих. Добавил бы еще: загадочных и беззащитных...
...Ведь вот что меня смущает - правовая неопределенность наших с Володей действий на могилах Анненских. Кто позволил нам входить в ограду чужих могил, прибирать их? Никто. Но ведь всякая могила нуждается в уходе. И если не мы, то кто? Существует реальная опасность, что могилы Анненских, включая могилу Иннокентия Федоровича, вообще могут быть уничтожены в соответствии с кладбищенскими правилами - как могилы, не посещаемые родственниками. Традиция Анненских чтений, подкрепленная участием в них Союза писателей Петербурга, оградила бы могилы от риска исчезновения и сделала бы наши труды 'легитимными'. Возможно, Союз писателей сумел бы обеспечить регулярный присмотр и (почему бы не утешить себя благой надеждой!) установить на могиле поэта взамен старого надгробия, несущего печать казенного равнодушия, новый памятник - небольшой, скромный, но добросовестно сооруженный, хорошего вкуса, исполненный мастером, умеющим насытить холодный могильный камень теплом своих ладоней...
На ограде могил Анненских укреплена небольшая табличка из листового алюминия с едва различимой надписью, в которой указаны имена погребенных здесь лиц без дат их жизни. Мы решили в ближайшее время заменить эту трудночитаемую табличку другой, тоже пока временной, но более основательной, с внятным указанием имен и дат жизни. Было бы хорошо и для родных поэта установить более достойный памятный знак - хотя бы небольшой гранитный валун. На его плоской грани укрепить мраморную доску с надписью, повторяющей надпись на временной табличке. Но это возможно только по получении надежных и полных сведений о погребенных. Все каменные и камнерезные работы планирую сделать сам: опыт резьбы по мрамору и вкус к 'механическим художествам' имею. Сможем ли осилить - не знаю...*
* Возможно, что эта идея реализована О. Фишером, поскольку гранитный валун с мраморной доской к 2009 году уже лежал на участке, в углу ограды, см. страницу Казанского кладбища.
Мужская Николаевская гимназия в Царском Селе, где преподавал и позже исправлял должность директора Иннокентий Федорович (его недельная 'академическая нагрузка' доходила до 56 часов; имеющий опыт учительства может оценить это!), по существу явилась вторым Лицеем. (Отец поэта был выпускником первого, Александровского.) Список замечательных людей, выпускников Николаевской гимназии, сравним с лицейской плеядой. Имя одного из них, Николая Гумилева, увековечено на фасаде. Но - горестный парадокс! - имени его учителя (отнюдь не в гимназическом только смысле!) на стенах Николаевской гимназии нет. Вопиющая несправедливость! Не знаю, кто должен принять решение, но мемориальной доске с именем Анненского на фасаде здания бывшей гимназии быть! - и, чтобы снять финансовые затруднения, предлагаю свои услуги художника-графика и резчика. Сделать такую доску для меня было бы большой честью.
Николаевская гимназия находится на углу Малой и Набережной улиц (в недавнем прошлом - Коммунаров и Пролеткульта). Я рад возвращению улицам Царского Села их исторических названий, но, думаю, не в ущерб исторической памяти было бы одну из названных улиц переименовать в улицу Анненского. Такого названия, как 'Малая', не очень жалко. Возможен и щадящий прежнее название компромисс. Улица Малая - длинная, идет от Каскадных прудов до самого Александровского парка. Можно было бы отрезок улицы от Набережной до, скажем, Оранжерейной назвать именем поэта, а за остальной ее частью сохранить прежнее название.
В здании гимназии ее директор не только учительствовал, но и жил с семьей. Как естественно было бы создать здесь музей-квартиру поэта по примеру подобных музеев в Фонтанном доме и на Офицерской улице. Основная конструкция здания сохранилась до наших дней. Мемуарные заметки и другие материалы помогли бы воссоздать директорскую квартиру, пусть хотя бы кабинет Анненского, с письменным столом у окна и букетом лилий на нем - любимых цветов поэта.
Александр Кушнер
<Письмо
в редакцию>
Это письмо ценителя поэзии Иннокентия Анненского обрадовало меня, несмотря на свой печальный смысл, заботой о памяти поэта и любовью к нему. Были предприняты некоторые шаги, я обратился за помощью к председателю Комитета по печати С.-Петербурга А. Ю. Маниловой - и мое обращение было услышано. Могила поэта приведена в порядок, наверное, не идеальный, но для осенне-зимнего сезона приемлемый: ограда укреплена, холмик очищен от листвы и сора. Что касается плиты, то, мне кажется, заменять ее другой, более пышной и монументальной, не следует. Анненский, сделавший для нашей поэзии так же много, как для прозы - Чехов, был противником помпезности, скромная плита больше соответствует его представлениям о жизни и смерти, псевдониму 'Ник.Т-о', избранному им для своей книги, и его стихам ('О, дайте вечность мне, - и вечность я отдам / За равнодушие к обидам и годам').
Зато на фасаде бывшей Царскосельской гимназии будет установлена мемориальная доска (меня, так же как авторов письма, всю жизнь удручало ее отсутствие). Текст, согласованный с директором литературного музея г. Пушкина Н. А. Давыдовой, выбран такой*:
Здесь,
в Царскосельской Николаевской гимназии,
с 1896 по 1905 год
служил директором и жил
поэт
Иннокентий Анненский
Хорошо бы поставить памятник поэту в Царском Селе. (А в Петербурге еще и Тютчеву, Мандельштаму!) Поставили же в минувшем декабре на набережной Невы памятник Ахматовой, считавшей себя его ученицей.
Хотелось бы заручиться и в этом деле помощью Петербургской администрации. Но, кроме того, имеет смысл обратиться за поддержкой ко всем, кому дорога русская поэзия. В 1899 году, к столетию со дня рождения Пушкина, в Лицейском саду был заложен, а в 1900 году открыт памятник Пушкину-лицеисту, один из лучших в стране, - так счастливо его создателю, Р. Р. Баху, удалось запечатлеть эту задумчивость, эту мечтательность, это 'расположение души к живейшему принятию впечатлений'. Памятник был сооружен по подписке, на общественные средства. Анненский принимал участие в организации торжеств, и даже пушкинские строки, высеченные на постаменте, были выбраны им. Любители стихов помнят и его стихотворение 'Бронзовый поэт'.
Думаю, журнал 'Звезда' мог бы стать инициатором сооружения памятника Иннокентию Анненскому, создать комитет по сбору средств, - в 2009 году исполняется сто лет со дня смерти поэта.
* Мемориальная доска с барельефом установлена 13 декабря 2009 г. Окончательный текст отличается от предложенного здесь. См. страницу галереи памятных мест.
При использовании материалов собрания просьба соблюдать
приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2020
Mail: vygranenko@mail.ru;
naumpri@gmail.com