Сокращения

Открытие: 20.04.2020     Обновление: 15.05.2023

М. Л. Гаспаров
Перевод трагедии Еврипида "Электра"

Страница "Анненский в трудах М. Л. Гаспарова"

Источник текста: Литературная учеба. 1994. ? 2. (В разделе "Мастерская художественного перевода").

Публикации:

Гаспаров М. Л. Экспериментальные переводы. СПб.: Гиперион, 2003. С. 78-113. Включая несколько измененное "Предисловие переводчика". В этом издании автор перевода добавил список действующих лиц и краткие пояснения, тем самым возвращаясь к анненскому переводу, вопреки заданности. Текст вместе с переводом "Ореста" PDF 2,3 MB

Гаспаров Михаил. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. М.: Новое литературное обозрение, 2023. Включено полностью издание 2003 г.

161

Предисловие переводчика

Всякое перечисление классиков европейской литературы неминуемо начинается именем Гомера. А за ним столь же неминуемо следуют три великих афинских драматурга V в. до н. э., сочинители трагедий: старший - Эсхил, средний - Софокл, младший - Еврипид. Эсхил был могуч и величав, Софокл мудр и гармоничен, Еврипид изыскан и страстен. К русскому читателю они пришли поздно: в начале XX века. Трем трагикам повезло на трех переводчиков: два поэта-филолога и один филолог-поэт нечаянно сумели сделать эту разницу стилей еще выпуклее. Эсхил у Вячеслава Иванова стал архаичен и таинствен <так>, как пророк; Софокл у Фаддея Зелинского - складен и доходчив, как адвокат; Еврипид у Иннокентия Анненского - томен и болезнен, как салонный декадент*. Такими они и запомнились современному русскому читателю.

* Ср.: "Впервые знакомясь с греческими трагиками, еще не зная греческого языка, мы воспринимаем Эсхила по В. Иванову и по А. Пиотровскому (который  по  мере сил  подражал тому же Иванову); Софокла - по Ф. Зелинскому; Еврипида - по И. Анненскому. И это надолго оставляет в нас впечатление, что Эсхил - великолепен, выспренен и тяжеловесен, Софокл - интеллигентски умен и адвокатски красноречив, а Еврипид - болезненно утончен и декадентски манерен".
Гаспаров М. Л. Начало 'Ифигении в Тавриде' Еврипида PDF // Античность и современность. К 80-летию Федора Александровича Петровского. М.: ИМЛИ АН СССР, "Наука", 1972.
Сравнение приводится в статье: Гитин В. Е. 'Театр Еврипида' Иннокентия Федоровича Анненского PDF // Иннокентий Анненский. Театр Еврипида / сост., подг. текста, коммент. В. Гитина, вступ. ст. М.Л. Гаспарова. СПб.: Гиперион, 2007. С. 359.

Последующие русские переводы мало что изменили в этих образах. А. Пиотровский в своем Эсхиле вплотную следовал за Вяч. Ивановым и только усиливал в нем первобытную грубость. С. Шервинский в  своем Софокле продолжил Ф. Ф. Зелинского и только старался быть проще и точнее. За Еврипида же практически никто не брался*. От Еврипида сохранилось больше драм, чем от Эсхила и Софокла вместе взятых, перевод такой громады - подвиг, для Анненского этот перевод был делом всей жизни: все его собственные стихи, которыми мы так любуемся, были писаны лишь для отвода души в промежутках работы над Еврипидом. Повторить такой подвиг было некому.

* До перевода Гаспаровым "Электры" опубликованы в стихах: "Ипполит" - А. И. Пиотровским (1937); "Просительницы", "Троянки" - С. Шервинским (1969); "Ипполит" - С. Аптом (1980). Возможно, в архивах есть рукописи и других переводов Еврипида А. И. Пиотровского.

Между тем, уже современникам Анненского - тем из них, кто читал по-гречески, - было ясно: переводы его искажают подлинник, пожалуй, больше, чем переводы Иванова и Зелинского. Всякий перевод деформирует подлинник, но у каждого переводчика - по-своему. Как это получалось у Анненского - лучше всего описал его товарищ и соперник, профессор Ф. Ф. Зелинский. Анненскому был неприятен "рассудочный характер античной поэзии", где "мысли сцеплены между собою взаимной подчиненностью, либо всякого рода союзами и частицами"*. А "русская поэзия периодизации не терпит и бедна союзами: приходится сплошь и рядом нанизывать там, где античный поэт сцеплял, - разбивая его цепи на их отдельные звенья". Этот "соблазн расчленения", - пишет Зелинский, - воочию виден вот по какой примете. Древние греки писали, как известно, без знаков препинания; но современные филологи, печатая их тексты, стараются пользоваться всем набором современных знаков препинания, включая и многоточие. И вот оказывается, что в текст подлинной греческой трагедии вставить многоточие удается крайне редко: слишком связны в них мысли и чувства. У Анненско-

* Зелинский Ф. Ф. Иннокентий Федорович Анненский как филолог-классик. // Аполлон. 1910. ? 4. Паг. 2. С. 7.

162

го же многоточие - один из самых любимых знаков, местами он уступает по частоте только запятой. "Отсюда видно, что дикционная физиономия Еврипида, если можно так выразиться, у его переводчика должна была сильно измениться"*. Вот пример - пять начальных строчек последней сцены "Электры" (1164-1168) у Анненского звучат так:

Идут, идут... Пропитанные кровью
Их матери зарезанной... О, вид
Трофея их победы нечестивой...
Нет дома, нет несчастнее тебя,
Дом Тантала... злосчастней и не будет...

* Зелинский Ф. Ф. Иннокентий Федорович Анненский как филолог-классик. // Аполлон. 1910. ? 4. Паг. 2. С. 7-8.

Можно добавить еще одну примету: многословие. Анненский был очень лаконичен в своих оригинальных стихах, но не жалел слов для оттенков чувств и мыслей в переводах Еврипида. Что перевод нерифмованного драматического стиха оказывается длиннее подлинника - дело обычное; но у Анненского почти систематически каждые десять стихов подлинника разрастались до тринадцати-пятнадцати. Фразы, удлиняясь, переставали укладываться своими звеньями в отведенные им строки и полустишия, начинали прихотливо перебрасываться из строки в строку, и от этого "дикционная физиономия" Еврипида терялась окончательно. "Наверно, Анненский испытывал садистическое наслаждение, когда изламывал длинные еврипидовские фразы по ступенькам анжамбманов" - сказал однажды С. С. Аверинцев ("А Фет испытывал мазохистское наслаждение, вбивая русские слова в латинский ритм и синтаксис своих гекзаметров" - ответил я).

Когда я был молодой и читал трех трагиков в русских переводах, я очень радовался, что они стилистически так индивидуальны. Когда я вырос и стал читать их по-гречески, я увидел, что в основе они гораздо более схожи между собой - тем самым "рассудочным характером античной поэзии", - а стилистические их различия гораздо более тонки, чем выглядят у Иванова, Зелинского и Анненского. "Рассудочный характер" в поэзии всегда мне близок, поэтому мне захотелось что-нибудь перевести из Еврипида, чтобы в противоположность Анненскому подчеркнуть именно это: логичность, а не эмоциональность; связность, а не отрывистость; четкость, а не изломанность; сжатость, а не многословие. И чтобы показать, что при всем этом Еврипид остается Еврипидом и нимало не теряет своей поэтической индивидуальности. Я нарочно взял для перевода 5-стопный ямб с преимущественно мужскими окончаниями: он на два слога короче греческого размера, такое упражнение в краткости всегда дисциплинирует переводчика. Так я перевел сперва пролог из "Ифигении в Тавриде" (напечатано в сб. "Античность и современность", М., "Наука", 1972), а потом трагедию "Электра", предлагаемую сейчас читателю.

Сюжет "Электры" - один из мифов о конце сказочного "века героев". Главных фигур в нем три: великий Агамемнон, царь Микен и Аргоса, предводитель греков в Троянской войне, жена его Клитемнестра и сын их Орест. На Агамемноне лежат три древних проклятия. Во-первых, прадед его Тантал, друг богов, обманывал их и обкрадывал и за это был наказан "танталовыми муками" в аду и несчастьями в потомстве. Во-вторых, дед его

163

Пелоп хитростью приобрел себе жену и царство, а пособника своего погубил, и тот, погибая, успел его проклясть. В-третьих, отец его Атрей преступно враждовал со своим братом Фиестом, и этим они тоже навлекли гнев богов. За грехи этих предков Агамемнон погибает на вершине своего величия - с победою вернувшись из-под Трои. Его убивают Эгисф, сын Фиеста, и собственная жена его Клитемнестра, дочь Тиндара и сестра Елены, виновницы Троянской войны. Эгисф мстит ему за страдания отца, а Клитемнестра - во-первых, за то, что, отправляясь на Трою, Агамемнон ради попутного ветра принес в жертву бога их дочь Ифигению, а во-вторых, за то, что вернулся он из-под Трои с новой любовницей, "вещей девой" Кассандрой, дочерью троянского царя. После Агамемнона остаются двое детей: дочь Электра и маленький сын Орест. Ореста удается спасти и отправить на воспитание к Строфию, царю Фокиды (сын этого Строфия Пилад станет верным другом Ореста). Проходит лет десять, и Орест, выросши, возвращается, неузнанный, чтобы мстить родной матери за отца. Здесь начинается трагедия.

В трагедии Еврипида - шесть драматических частей, между которыми вставлены лирические части - песни персонажей или хора. В первой части главное лицо - пахарь, за которого выдана Электра; он рассказывает зрителям предысторию событий. Во второй части главное лицо - Электра: к ней приходит неузнанный Орест с вестью, что брат ее жив и готов к мести. В третьей части главный - старик, когда-то спасший маленького Ореста; теперь он узнает Ореста по детскому шраму на лбу, и после общей радости все трое сочиняют план действий. В четвертой части главный - Эгисф: на сцене он не появляется, но вестник подробно рассказывает, как его убил Орест. В пятой части, самой длинной, главная - Клитемнестра; ее вызывает Электра будто бы для помощи после (мнимых) родов, они ведут спор, а потом Орест за сценой убивает мать. После общего плача следует финал, шестая часть: "боги из машины", Диоскуры, братья убитой Клитемнестры, объясняют героям и зрителям, что должно случиться дальше. На Ореста нападут Керы (Эриннии), богини мщения за мать; он убежит в Афины, там предстанет с Керами перед людским судом на Аресовом холме (ареопагом) и будет ими оправдан, вереница отмщений кончится. Друг его Пилад возьмет в жены Электру, а тела убитых будут погребены там-то и там-то.

Еврипид не первый разрабатывал сюжет "Электры": им пользовались все три великих трагика, и каждый вносил свои подробности. Когда у Еврипида Электра говорит, что ни по пряди волос, ни по следу на кургане нельзя опознать человека (ст. 520 сл.), то это запоздалый спор с Эсхилом, именно по пряди и следу догадывалась о возвращении Ореста. Новых мотивов у Еврипида было три. Во-первых, фигура пахаря, за которого унизительно выдана Электра: обычно считалось, что она оставалась в девицах. Во-вторых, Орест убивает Эгисфа, будучи принят им как гость гостеприимцем; в-третьих, Электра зазывает Клитемнестру на смерть, вызвав ее человеческую жалость мнимыми родами. От этого в зрителе сильнее сострадание и к Электре, и даже к злодеям Эгисфу и Клитемнестре; недаром Еврипида называли "трагичнейшим из трагиков". И, конечно, только Еврипиду принадлежит в конце (ст. 1233, 1290) упрек богу Фебу-Аполлону, который приказал Оресту

164

мстить и тем толкнул его на столько мук: у Еврипида была прочная слава рационалиста-богохульника.

Мимоходом в трагедии коротко упоминаются и другие мифы. Например, в песне о походе на Трою назван миф о Персее, победителе чудовищной Горгоны, изображенной на Ахилловом щите (ст. 455 сл.). В песне о предках Агамемнона речь о том, как когда-то Фиест обольстил Атрееву жену и похитил его золотого ягненка, дававшего право на царство, но Атрей взмолился, чтобы в знак его правоты солнце в небе пошло вспять, и этим отстоял свою власть (ст. 695 сл.). А в финальной речи Диоскуров упомянут и древний миф о том, как бог Арес держал ответ перед земными судьями за убийство героя Галиррофия, и свежий миф о том, что Елена будто бы все время Троянской войны находилась не в Трое, а в Египте, где ее и нашел ее муж Менелай, брат Агамемнона. Кроме того, трагедия любит (особенно в песнях хора) перифрастические и синонимические выражения: Агамемнон - Атрид, Клитемнестра - Тиндарида, Аргос - инихийский край (по названию реки), в Микенах - киклоповы стены (по их строителям), Троя - Пергам, Илион, дарданский, фригийский, идейский, симоисский край, крылатый Пегас - "пиренский скакун", алфейские венки - венки Олимпийских игр близ города Писы, и т. п.

Читатель заметит некоторые особенности трагедии, связанные с устройством греческого театра. Действие идёт непрерывно, потому что занавеса нет. Актеры одеты так, что им трудно двигаться, поэтому убийство, например, не разыгрывается на сцене, а предполагается за сценой, и о нем рассказывает вестник. Во временной труппе - не больше трех актеров, поэтому сцены построены так, чтобы первый мог играть Электру, второй - Ореста, а третий, попеременно, и пахаря, и старика, и вестника, и Клитемнестру, и Диоскуров. Перед появлением каждого нового лица непременно говорится "вот идет такой-то", чтобы зритель не запутался. Чтобы расчленить события песнями, на сцене все время находится хор (подруги Электры): в ст. 270 сам поэт обыгрывает эту условность. Песни хора написаны строфами (собственно "строфами", "антистрофами", "месодами" и "эподами": на левом поле это помечено буквами с., а., м., и э.). А когда хор подает реплику в диалоге, то предполагается, что за хор говорит его запевала, "корифей". Бросается в глаза, как четко различаются монологи и диалоги, а в диалогах длинные реплики и короткие. Несколько раз диалог состоит из вереницы реплик по одной строке ("стихомифия"). А в длинных речах обычно выделяются концовки: они содержат сентенцию, т. е. мысль, относящуюся не к данной ситуации, а к человеческой жизни вообще.

И последнее. Когда я брался за этот перевод, конечно, я не помышлял вступать в соперничество с Анненским. Его перевод, видимо, еще долго будет единственным русским Еврипидом*. Я предлагаю не альтернативу, а корректив: если читатель сравнит хотя бы одну страницу в переводе Анненского и в этом и представит себе, что подлинный Еврипид находится посредине, то это, может быть, позволит ему лучше представлять себе ту настоящую греческую поэзию, которая лежит за русскими переводами.

* Переводы Вланеса начали появляться, спустя 2 года после смерти М. Л. Гаспарова в 2005 г. ("Алкеста").

Еврипид. Електра. В переводе М. Л. Гаспарова PDF

При использовании материалов собрания просьба соблюдать приличия
© М.А. Выграненко, 2005-2023
Mail: vygranenko@mail.ru; naumpri@gmail.com