О проекте

Открытие: 15.11.2009     Обновление:  

К. И. Финкельштейн
Класс Иннокентия Анненского

страница автора

Доклад был представлен на Международной научной конференции в Великом Новгороде в 2009 г. Текст передан в архив автором. Фото составителя.

В настоящем докладе рассматривается круг обязанностей Иннокентия Федоровича Анненского на посту директора и классного наставника Николаевской Царскосельской гимназии. Делается попытка показать, что устоявшееся мнение: 'В стенах царскосельской гимназии находилась только его официальная, облаченная в форменный сюртук оболочка'¹ - верно лишь отчасти, что деятельность Анненского выходила за рамки прямых обязанностей директора гимназии, что судьбы выпускников 'класса Иннокентия Анненского' заслуживают и уважения и благодарности потомков.

Служебная деятельность Иннокентия Федоровича на посту директора Царскосельской Николаевской гимназии нашла отражение в монографии А. В. Федорова² и недавних публикациях о Николаевской гимназии^3,4, основанных на воспоминаниях преподавателей^5,6,7 и учеников Николаевской гимназии^1,8. Из них нам известно, что директором Царскосельской гимназии Иннокентий Федорович прослужил около 10-ти лет, с 16 октября 1896 года по 1 января 1907 года, что современники по разному оценивали его деятельность на этом посту, от восторженных (П. Митрофанов, А. Мухин, В. Кривич) до резко отрицательных (Б. Варнеке). Из писем Иннокентия Федоровича к А. В. Бородиной мы знаем, что он считал исполнение обязанностей директора гимназии 'постылым и тягостным делом, которым я себя закрепостил'⁸, мечтая целиком посвятить себя творчеству. Вместе с тем Т. А. Богданович вспоминала, что 'как человек щепетильно добросовестный, он считал себя обязанным выполнять все лежавшие на нем функции', мечтал об основании поэтической академии, 'представлял себе, что он будет бродить со своими учениками по аллеям Царскосельского парка'⁹.

О многообразии деятельности Иннокентия Анненского - директора гимназии можно судить по сохранившимся ежегодным отчетам Николаевской гимназии за 1876/1877, 1899/1900 годы, итоговому отчету гимназии за 1896-1911 гг.¹⁰ и воспоминаниям учеников и преподавателей.

Одной из наиболее важных обязанностей директора было проведение, возглавляемого им педагогического совета гимназии, на котором рассматривались вопросы учебно-воспитательной работы, переводных и выпускных экзаменов, о стипендиях и пособиях беднейшим ученикам, о введении новых учебных программ и учебников, и другие вопросы гимназической жизни, включая, например, такой 'животрепещущий вопрос', как организация горячих завтраков.

Постоянной заботой Анненского-директора был пансион при гимназии, в котором проживали 60 учеников, многие из которых были уже далеко не детского возраста и занимались не только изучением классических наук, но и распитием крепких напитков в дортуарах пансиона. Иннокентий Федорович входил в состав воспитательного совета пансиона, рассматривавшего среди прочих вопросов, говоря канцелярским языком отчета: 'отдельные факты и единичные случаи, имеющие в деле воспитания часто весьма серьезное значение'.

В прямые обязанности директора входило внешнее представительство. Поскольку Николаевская гимназия находилась под номинальным покровительством российских императоров, начиная с Александра II, а великие князья и княгини посещали гимназическую церковь в дни торжественных богослужений, присутствовали на ежегодных торжественных актах в честь основания гимназии 8 сентября, от директора гимназии требовалось умение соблюсти этикет при общении с лицами императорской фамилии. Сын Анненского В. Кривич говорит, что, во многом, именно благодаря такому умению Иннокентий Федорович был назначен на должность директора Царскосельской гимназии. Обычно торжества, на которых присутствовали царственные особы, начиналось литургией и благодарственным молебствием. Затем секретарь педагогического совета гимназии зачитывал ежегодный отчет, директор гимназии произносил речь, их императорские высочества раздавали награды, и все заканчивалось гимном: 'Боже! Царя храни!'. Государю императору, как покровителю гимназии, посылалась телеграмма с выражением 'верноподданнических чувств'. Высокий покровитель обычно не утруждал себя длинным ответом и кратко сообщал: 'Сердечно благодарю всех' или 'Искренне всех благодарю'. Одна из телеграмм, посланных Анненским 8 сентября 1897 года звучала так: 'Осчастливленная Высочайшим Покровительством Вашего Императорского Величества Императорская Николаевская гимназия, в лице учащих и учащихся и горожан Царского Села, её основавших, освятив день своей двадцать седьмой годовщины горячими молитвами о здравии и долгоденствии Вашем, Государь, Августейшей супруги Вашей и Августейшего Семейства Вашего, дерзает повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества чувства благоговейной верноподданической любви и безграничной преданности'¹¹. Как директор, Иннокентий Федорович отчитывался перед министром просвещения, делал доклады в канцелярии покровителя гимназии великого князя Владимира Александровича.

Одной из функций директора был ежедневный обход классов. По утрам открывалась дверь, ведущая в квартиру Анненского на втором этаже гимназии и 'никого не замечая, вдохновенно откинув голову, заложив правую руку за борт форменного сюртука'¹² он совершал утренний обход классов, который, по словам учившегося в младших классах гимназии поэта Вс. Рождественского, 'превращался в строгий обряд' во время которого директор требовал от ученических поклонов 'чуть ли не балетной красивости'¹³.

Как директор, Анненский был обязан присутствовать на службах, совершаемых в гимназической церкви по праздничным и воскресным дням, на панихидах по скончавшимся членам царствующего дома, учебному начальству, преподавателям и ученикам гимназии. Всеволод Рождественский вспоминал, что Иннокентий Федорович 'стоял на особом, отведенном для него месте - впереди всех - и был очень красив в эти минуты. Стройно затянутый в узкий форменный сюртук с золотыми пуговицами, в высоком, мешающем ему поворачивать голову старомодном галстуке-шарфе, он держался прямо и несколько надменно, слегка вынося вперед руку, в которой ровным, неколеблющимся пламенем сияла тонкая восковая свечка'¹⁴. 4 декабря 1909 года (по ст. стилю) в гимназической церкви было совершено отпевание самого Иннокентия Федоровича.

Деятельность И. Ф. Анненского в должности директора Николаевской гимназии была, конечно, многообразнее вышеприведенных прямых обязанностей. Примером тому могут служить и речи, произнесенные директором перед учениками и участие в гимназических спектаклях и экскурсиях.

На праздновании годовщины открытия гимназии и на торжественном акте вручения аттестатов зрелости директор, обычно, произносил речи перед учениками. В ежегодных гимназических отчетах 1897 и 1899 года, приведены выступления Иннокентия Федоровича перед выпускниками, в которых он размышляет о выборе жизненного пути бывших учеников, призывает их искать и находить собственный путь в науке и жизни. Известна также речь Анненского-директора на празднике в Китайском театре Царского Села, посвященном 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина, а также, произнесенные в стенах гимназии речи 'Художественный идеализм Гоголя' и 'Достоевский'. В отчетах упоминается и ряд других речей и лекций Анненского перед старшеклассниками, текст которых, к сожалению, не сохранился.

Иннокентий Федорович принимал участие в организации гимназических спектаклей, различных кружков и музыкально-литературных вечеров. Дочь законоучителя гимназии Ольга Рожественская вспоминала, что на спектаклях 'Анненский сидел всегда в первом ряду, иногда вставал, уходил за кулисы и сам давал 'артистам' указания', а когда в гимназическом актовом зале шли уроки танцев 'сам директор появлялся в зале и следил за порядком'¹⁵. Брат Ольги Всеволод говорил, что на ежегодных гимназических балах Анненский 'первый открывал вальс, ни на секунду не теряя при этом собственного достоинства'.

Как директор, Анненский принимал участие в организации ежегодных экскурсий для учеников: научных, познавательных, историко-археологических и эстетических. Он был организатором и участником грандиозной экскурсии, когда 25 мая 1897 года преподаватели и служащие гимназии с семьями, а также все ученики совершили морскую прогулку в Кронштадт. На пароходе 'Котлин' все общество 'под звуки народного гимна, исполненного приглашенным военным оркестром, при громадном стечении публики на набережной, направилось в Кронштадт морским каналом'. На обратном пути 'Котлин' подошел к Петергофской пристани, 'где все общество отправилось осматривать дворцы, парки и фонтаны. Возвратившись на пароход, все общество село обедать, причем оркестр играл пьесы из разных опер' говорилось в отчете гимназии.

Директорскую должность Иннокентий Федорович совмещал с преподавательской, до 1902 года он вел в Николаевской гимназии уроки греческого языка, на которых ученики могли внимать 'музыке речи' переводчика Эврипида, 'искавшего и находившего чары этого далекого, красивого, как небо над Акрополем, языка', как говорил ученик Анненского Александр Оцуп, известный под псевдонимом Сергей Горный.

Много времени и сил отнимала у Иннокентия Федоровича работа в Ученом комитете народного просвещения (опубликованных недавно А. И. Червяковым учено-комитетские рецензии Анненского¹⁶ составили несколько томов), в комиссии при отделении русского языка и словесности Академии наук. Он также писал статьи на педагогические темы, принимал деятельное участие в составлении программ царскосельской школы совместного обучения Е. С. Левицкой.

Думается, что только одно перечисление директорских функций говорит о том, что Иннокентий Федорович был не только талантливым педагогом, но и незаурядным директором и все эти обязанности, действительно, отнимали у него много энергии и сил, так необходимых ему для творческой работы.

Внимательно просматривая гимназические отчеты в них можно найти упоминание об еще одной обязанности Иннокентия Федоровича. Так из списков классных наставников следует, что в 1896/1897 учебном году Анненский был руководителем 6 класса гимназии (выпуск 1899 года), а в 1899/1900 - 7 класса (выпуск 1901 года). Согласно циркулярам учебного ведомства в учебно-воспитательную деятельность классных наставников входило: 1) установление теснейшей связи между обучением и воспитанием; 2) индивидуализирование воспитательных мер и приемов; 3) сближение между собою различных ветвей преподавания, входящих в состав классного учения; 4) установление единства взглядов в деле воспитания между семьей и школой. Именно к классному наставнику ученики обращались со своими проблемами, а он вел воспитательные беседы с учениками и их родителями.

Рискнем предположить, что как 'щепетильно-добросовестный' человек Иннокентий Федорович с должным вниманием относился к обязанностям классного наставника, и именно ученики этих классов в большей степени, чем другие, могли ощутить на себе влияние Анненского: педагога, директора и образованнейшего человека.

На торжестве вручения аттестатов зрелости 1897 года Иннокентий Федорович напутствовал выпускников следующими словами: 'В минуты ваших сомнений, нравственного колебания, упадка вашей энергии и духа, вспомните, что у вас есть к кому обратиться за советом, поведать свое горе и встретить не только полное сочувствие, но и самое горячее участие; придите к нам, вашим бывшим руководителям, откройте нам беспокоящие вас сомнения, и я уверен, что как я лично, так и каждый из присутствующих здесь членов педагогического совета, с самым теплым чувством даст вам свой совет. <:> Будущее ваше неизвестно никому, имена некоторых из вас, готовящихся быть слугами родины, может быть, будем произносить с гордостью, многих с чувством благодарности и всех вас, я уверен, с уважением'¹⁷.

Жизнь показала, что Анненский не ошибся в своих ожиданиях. Из классов, которыми он руководил, нам известны имена выпускников 1899 года: Валентина Кривича, Иллариона Васильчикова, Бориса Башкирова, Михаила Вавельберга и Юрия Кролюницкого; а из выпускников 1901 года: Александра Лапчинского, Витольда Полонского, Глеба Ивашенцова и Александра Виленкина. Имена каждого из них мы можем произносить с уважением хотя бы за то, что несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на долю их поколения, они сохранили заложенные в гимназии высокую культуру, понятия долга, чести и служения отечеству.

Полные биографии вышеперечисленных учеников гимназии приведены в только что вышедшей книге, посвященной судьбам учеников Николаевской гимназии¹⁸. Здесь же отметим, что мы можем быть благодарны сыну Иннокентия Федоровича - Валентину Анненскому-Кривичу (неустроенному в жизни, обладателю незаурядного поэтического таланта), за то, что он всю жизнь оставался верным памяти своего отца, а его воспоминания стали основным и наиболее полным источником сведений о жизни Иннокентия Федоровича.

Князю Иллариону Васильчикову, члену IV Государственной Думы, предводителю дворянства Ковенской губернии, удостоенному в 1960 году благодарности патриарха Московского Алексия I за многолетнюю деятельность по служению Русской Православной Церкви, мы можем быть благодарны за интересную книгу воспоминаний, опубликованную в России в 2002 году.

Борису Башкирову - неудавшемуся поэту, 'принцу фиолевой сирени', другу Северянина, Бальмонта и Сергея Прокофьева, бывшему магнатом хлебной биржи в Петербурге и ставшему шофером такси в Париже, мы можем быть благодарны за бескорыстную помощь, которую он оказывал неимущим авторам в дореволюционном Петербурге. Не зря поэт Всеволод Рождественский называл его последним меценатом.

Банкиру Михаилу Вавельбергу мы можем быть благодарны за гранитное, выполненное в стиле итальянских дворцов эпохи возрождения, здание Торгового банка на углу Невского и Малой Морской, которое и поныне называют в народе домом Вавельберга.

Один из основателей симбирской группы РСДРП Юрий Кролюницкий из-за революционной деятельности эмигрировал в 1906 году во Францию, где закончил Сорбонну, стал врачом, принял участие в первой мировой войне в составе французской армии. После победы Февральской революции вернулся в Россию, преподавал в медицинском институте в Казани, был практикующим врачом. Умер от брюшного тифа в 1918 году. Думается и его жизнь достойна уважения.

Витольда Полонского, партнера Веры Холодной по кинематографу, знала вся Россия. Десятки тысяч зрителей, в особенности зрительниц, были благодарны ему за возможность сопереживать похождениям, созданных им на экране образов героев-любовников. Его дочь Вероника стала последней любовью Владимира Маяковского, сам он погиб в 1921 году нелепой смертью от отравления недоброкачественными продуктами.

Александру Лапчинскому - филологу по образованию, ставшему комбригом, видным теоретиком советской авиации, автором понятия 'воздушный флот', мы можем быть благодарны за его труды по теории боевого применения авиации. К сожалению, идеи, заложенные в них, не по вине Лапчинского, были взяты на вооружение не советской авиацией, а немецкой, что, отчасти, привело к поражениям в первые годы Великой отечественной войны.

И в заключение несколько слов о тех, чьи имена их классный наставник мог бы произносить с особой гордостью, если бы дожил до глубокой старости.

Один из них - выпускник военно-медицинской академии Глеб Ивашенцов. Потомки могут быть благодарны ему за то, что под его руководством, пришедшая в полный упадок за время гражданской войны знаменитая инфекционная больница им. С. П. Боткина, смогла вернуть себе звание одного из лучших стационаров Европы, за воспитание поколения квалифицированных врачей-инфекционистов. Современники отмечали его бескорыстность, безукоризненную честность, называли 'совесть врачей Ленинграда', именем профессора Ивашенцова названа прилегающая к больнице Боткина улица.

Другой ученик - блестящий юрист, полный Георгиевский кавалер, поэт, член штаба 'Союза Защиты Родины и Свободы' Бориса Савинкова, обладатель исключительного мужества, дважды расстрелянный чекистами, - Александр Виленкин.

Александр Абрамович родился богатой, просвещенной семье купца 1-ой гильдии, закончил с серебряной медалью Николаевскую гимназию, затем юридический факультет петербургского университета. После окончания университета (1906) он обосновался в Москве, стал широко известен, как бескорыстный, отличный адвокат, блестящий оратор и неплохой поэт, 'всегда умел быть центром веселых нарядных женщин, молодых людей', стал юридическим советником британского консульства, считался одним им первых московских модников, сделал себе имя на громких процессах, защищая противников царского режима, был активным членом кадетской партии. Ему прочили успешную карьеру, но с началом 1-ой мировой войны, охваченный патриотическими чувствами Александр, поступил добровольцем в гусарский полк. В боях он отличался невероятной храбростью, за отвагу награжден полным георгиевским бантом, был дважды ранен, считался любимцем полка, сочинял тексты походных песен, но оставался рядовым, поскольку еврейское происхождение не давало ему шанса на получение офицерского чина.

Только после февральской революции и отмены ограничений Виленкин быстро дослужился до чина штабс-ротмистра. Благодаря блестящим ораторским способностям, вошел в комитет 1-ой армии, потом был избран на съезде в члены ВЦИК Советов от партии трудовиков и эсеров. Встретивший его на съезде давний знакомый едва узнал Виленкина: ''от прежнего фатоватого блестящего адвоката не осталось и следа. Передо мной стоял много переживший, передумавший, горячий патриот, бросивший спокойную, обеспеченную жизнь, чтобы идти умирать за родину'.

После развала армии и прихода к власти большевиков Александр Абрамович не мог оставаться пассивным наблюдателем. Вскоре, он стал членом штаба Союза Защиты Родины и Свободы (СЗРиС) под руководством Бориса Савинкова, целью которого было свержение большевистского правительства, установление твердой национальной власти, воссоздание армии без комитетов и комиссаров и продолжение войны с Германией.

После разгрома организации Савинкова Виленкин был арестован и помещен в Таганскую тюрьму вместе с другими членами Союза. Нам удалось обнаружить воспоминания нескольких сокамерников Виленкина. Во всех говорится о его исключительном мужестве, о том, что он не давал падать духом ни себе, ни товарищам по заключению, устраивал в камере шахматные турниры, вел курсы английского языка, выпускал внутритюремную стенгазету.

Допросы Виленкина велись днем и ночью, но следствие не добилось от него никаких признательных показаний. 4 июля 1918 года Александру Абрамовичу сообщили, что ночью он будет расстрелян. У него еще оставалось время, чтобы написать прощальное письмо любимым сестрам, его сохранила для потомков племянница Виленкина: 'Я надеюсь, что вы всегда будете вспоминать меня, как человека, любившего вас и свою страну, гибнущую в потоках бесполезно льющейся крови... Приготовьте отца к печальному известию. <:> Я знаю, как надо умирать. Вот часть моего последнего экспромта -

От пуль не прятался в кустах.
Не смерть, а трусость презирая,
Я жил с улыбкой на устах
И улыбался, умирая...
                             Прощайте'¹⁹.

Но оказалось это была лишь репетиция расстрела, попытка сломить его волю. Виленкина лишь вывели на расстрел, скомандовали пли, прозвучали выстрелы, но остался в живых. Следующий раз его вывели на расстрел 5 сентября 1918 года, на этот раз это была не репетиция. Сокамерник Виленкина вспоминал, что один из надзирателей видел, как 'Виленкин в последний раз уехал из тюрьмы. Спокойно сел в автомобиль с чекистами. Попыхивая сигарой, неторопливо развернул газету'.

Свидетельство последних мгновений Александра Виленкина приводит князь Сергей Волконский. Ему рассказали такую историю:

'Был в Москве приговорён к расстрелу некто Виленкин. В то время расстреливали в Петровском парке. Когда его поставили, тот, кто командовал расстрелом, вдруг узнаёт в нём своего бывшего товарища. Он подходит к нему проститься и говорит:
- Уж ты, Саша, извини их, если они не сразу тебя убьют: они сегодня в первый раз расстреливают.
- Ну прости и ты меня, если я не сразу упаду: меня тоже сегодня в первый раз расстреливают...'²⁰

Через три года под Петроградом был расстрелян чекистами другой выпускник Николаевской гимназии - поэт Николай Гумилев. Есть много общего в обстоятельствах жизни и смерти Виленкина и Гумилева: оба учились под началом Иннокентия Анненского, добровольцами ушли на войну, стали георгиевскими кавалерами и ушли из жизни в возрасте 35 лет 'не на постели / при нотариусе и враче'. Оба знали, как надо умирать, чтобы их последние мгновения воплотились в легенду.

'Этот ваш Гумилев... Нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. <:> Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает...' - Рассказывал близкий к ЧК поэт С. Бобров со слов одного из членов расстрельной команды²¹.

Быть может свидетельства о смерти 'с улыбкой на устах' не полностью достоверны и являются, скорее, легендами. Но эти легенды не могли бы появиться на свет, если бы не мужество, достоинство и честь учеников поэта и педагога Иннокентия Федоровича Анненского.

Сноски:

1 Кленовский Д.И. Поэты царскосельской гимназии // Николай Гумилев в воспоминаниях современников.- М.: Вся Москва, 1990.- С. 25-32<неи2 Федоров А.В. Иннокентий Анненский. Личность и творчество.- Л.: Художественная литература, 1984.- 256 с.<неи3 Императорская Николаевская Царскосельская гимназия. Сост. К.И. Финкельштейн.- СПб: Серебряный век, 2008.- 160 с.<неи4 Финкельштейн К.И. Николаевская Царскосельская гимназия // Знаменитые универсанты. Золотая книга Санкт-Петербургского университета. Т.3.- СПб: Знаменитые универсанты, 2005. С. 562-590.<неи5 Мухин А.А. И.Ф.Анненский (Некролог) // Гермес. - 1909, 15 декабря, ?20.- С. 608-612.<неи6 Митрофанов П.П. Иннокентий Федорович Анненский // Русская литература XX века: 1890-1910. Под ред. проф. С. А. Венгерова. Т. II. М., Изд. Т-ва "Мир", 1915, т. 2, кн. 6.- С. 281-296.<неи7Варнеке Б.В. И.Ф.Анненский // Лавров А.В., Тименчик Р.Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры: Новые открытия.- М., 1983. Ежегодник. М.: Наука.- С.71-76.<неи8 Кривич В.И. Об Иннокентии Анненском. Страницы и строки воспоминаний сына // Указ. ист.- С. 86-91. <неи9 Богданович Т.А. Повесть моей жизни. Воспоминания. 1880-1909. Новосибирск: Изд-во 'Свиньин и сыновья', 2007. <неи10 Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе. 1896-1897 учебный год. С.-Петербург, 1897.<неиСведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе. 1898-1899 учебный год. С.-Петербург, 1900.<неиКраткий отчет об Императорской Николаевской Царскосельской гимназии за последние XV лет ее существования. (1896-1911). С-Петербург, 1912. - 100 с.<неи11 Отчет 1896/1897 гг. С. 7.<неи12 Кленовский Д.И. С. 26.<неи13 Рождественский В. А. Страницы жизни. Из литературных воспоминаний. М.-Л.: Сов. писатель. 1962. С. 99. <неи14 Указ. источник. С. 98.<неи15 Письмо О.А.Федотовой к Вс. А. Рождественскому. 26 марта 1969 г. // Лавров А.В., Тименчик Р.Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры: Новые открытия. М., 1983. Еж. М. 'Наука'.- С.77-78.<неи16 Анненский И. Ф. Учёно-комитетские рецензии 1899-1900 годов (вып 1, 2000); 1901-1903 гг. (вып. 2, 2000); 1904-1906 гг. (вып. 3, 2001); 1907-1909 (вып.4, 2002). Составление, подготовка текста, предисловие, приложение, примечания и указатель А. И. Червякова. Иваново, Издательский центр 'Юнона'. <неи17 Отчет 1896/1897 гг. С. 26-28.<неи18 Финкельштейн К.И. Императорская Николаевская Царскосельская гимназия. Ученики. СПб: Серебряный век, 2009. 312 с.<неи19 Tamara Talbot Rice. TAMARA: Memoirs of St Petersburg, Paris, Oxford and Byzantium. Edited by Elizabeth Talbot Rice. London, 1996. Р. 46-72.<неи20 Волконский С. Мои воспоминания: в 2 т. - М.: Захаров, 2004. <неи21 Эта история была рассказана другу Гумилёва - Михаилу Лозинскому близким к ВЧК поэтом <неиС. Бобровым. До нас она дошла в пересказе Георгия Иванова. (Крейд В. Загадка смерти Гумилёва // Стрелец. 1989. ? 3 (63). С. 313).

вверх

О проекте

При использовании материалов архива просьба соблюдать приличия
© Выграненко М. А., 2005-2009
russian mail: vygranenko@mail.ru; foreign mail: ma_vygranenko@excite.com