Открытие: 20.10.2013
Обновление: 05.02.2022
|
|
|
| Начало \ Именной указатель \ П. П. Митрофанов, персональная страница | |
|
Открытие: 20.10.2013 |
Обновление: 05.02.2022 |
|
Павел Павлович
Источник текста: Червяков А. И. // Письма I. С. 412-415. Прим. 28 к письму Анненского к Е. М. Мухиной от 5 июня 1905 г. 412 Митрофанов Павел Павлович (21 ноября / 3 декабря 1873 - 4 марта 1917) - историк, филолог, выпускник С.-Петербургского университета по историко-филологическому факультету 1896 г., один из крупнейших исследователей истории Австрии, профессор всеобщей истории С.-Петербургского историко-филологического института. В качестве магистранта С.-Петербургского университета, оставленного при университете для приготовления к профессорскому званию, он был по представлению Анненского принят на должность преподавателя русского языка Николаевской Царскосельской гимназии 1 октября 1898 г.1 и прослужил там формально по 1 августа 1901 г. С 1 июля 1901 г. по 1 июля 1903 г. он был командирован за границу2, а через некоторое время его командировка 'с содержанием в 1500 руб. из средств Министерства Н. Пр.' была продлена еще на год3. К периоду его командировки относятся несколько сохранившихся в архиве Анненского писем (отмечу здесь, что Митрофанов был одним из самых плодовитых его корреспондентов - в фонде отложилось 20 документов на 39 листах), интересных и самих по себе, и проливающих свет на характер их отношений, а также содержащих цитатные вкрапления из неразысканных писем Анненского. См. в качестве примера уже цитировавшееся письмо4:
9/22 XI 1902, Я очень люблю получать Ваши письма, дорогой Иннокентий Федорович; скажу откровенно, более, чем чьи бы то ни было. Я не говорю уже о том, что привязан к Вам искренне, как к человеку, и питаю к Вам глубокое уважение, как к поэту, ученому и гуманному педагогу, и что поэтому мне радостно и лестно переписываться с Вами; но, кроме того, тут влияет еще один чисто эгоистический мотив: я всегда узнаю что-нибудь новое из Ваших писем, и они всегда заставляют меня ду- 413 мать. Вы, по своему обыкновению, лишь вскользь бросаете хорошую мысль, а я, тоже по своему обыкновению, в силу наклонности моей к 'философии момента', обобщаю ее, прожариваю и перевариваю, затем же... попросту граблю Вас. Говорю это по поводу замечания Вашего, что классики предлагают лишь какие-то корни, тогда как люди с ослиными копытами сулят сразу древо жизни и, прибавлю от себя, чуть ли не другое райское древо познания добра и зла, обещая людям, что они станут, как боги. Расписанная на 20 страницах, мысль эта имела колоссальный успех в заседании одного здешнего педагогического общества, куда я был приглашен прочесть реферат. Но все, что было годного, шло от Вас, о мой дорогой учитель, и я благодарю Вас от души; все вспоминаю при этом Дину Валентиновну, к<ото>рая с таким основанием утверждала, что все мы бессовестно Вас обкрадываем; 'но царь зверей то снес, не оскорбясь нимало', и вспомните мудрый ответ Сидонской вдовы, что крохами пользоваться может всякий. Даже у такого жида, каким в то время был Христос, дрогнуло сердце. Зато с другой Вашей мыслью о том, что Г-н Мережковский имел право дурачить публику и 'выйти перед нею зеленым ослом', я в корне не согласен; здесь я говорю pro domo mea, т. к., к сожалению, я и сам только публика. Последняя никуда не годится - спору нет, но, дорогой патрон, примите во внимание одно маленькое и очень грязненькое обстоятельство - она за этот вечер заплатила свои трудовые деньги, и поэтому она имеет право требовать, чтобы пошлости не потворствовали. В сто раз было бы лучше, если бы она любила 'Ипполита' (конечно, не в переводе Г-на Мережковского), но она хочет слышать о том, как 'три богини спорить стали, на горе, в вечерний час', а не о том, что
(не знаю, верно ли я цитирую на память, а то из посторонних книг
у меня только и есть, что Библия, да Гомер, которых я чем больше читаю,
тем больше люблю). Да! Свинью Вы все равно не сделаете человеком, так
дайте же ей, по крайней мере, валяться в грязи: ведь в этом ее счастье,
а лишать кого-нибудь счастья - куда как грешно! Всем сердцем Ваш П. Митрофа<нов> 414 В письме цитируются два первых стиха еврипидовского 'Ипполита', вложенные в уста Афродиты (указано В. В. Зельченко). В переводе И. Ф. Анненского: 'Полна земля молвой о нас, и ярок | И в небесах Киприды дивный блеск'5. Вернувшись в Россию, Митрофанов продолжил учительскую деятельность: с февраля по август 1904 г. преподавал историю в 1-й С.-Петербургской мужской гимназии, с октября 1904 г. - в училище при евангелистско-лютеранской церкви Святой Анны, с ноября этого же года был допущен к чтению лекций по кафедре всеобщей истории в звании приват-доцента в С.-Петербургском университете, а с сентября 1906 г. - преподавал русский язык и историю в гимназии А. X. Юргенсона. Став в 1908 г. профессором Высших женских историко-литературных и юридических курсов Н. П. Раева, Митрофанов приложил максимум усилий для привлечения Анненского к профессорско-преподавательской деятельности на курсах. Вероятно, он был и одним из немногих близких Анненскому людей, кто был посвящен в детали его отставки; см. фрагменты писем Митрофанова соответственно от 10 сентября 1909 г. из Брюсселя и от 14 октября 1909 г. из Парижа: Грустно мне было читать, дорогой друг, что такой человек, как Вы, воистину лучший из лучших и для столь многих незаменимый учитель имеет <...> материальные затруднения, да еще после нескольких десятков лет службы. Надо быть такими консерваторами, государственниками и лоялистами, как мы с Вами, чтобы понять всю горечь такого эпилога...6. Грустно мне было, дорогой мой друг, узнать из милого письма Дины Валентиновны, что Вам пришлось перенести такую ужасающую передрягу, воистину на бедного Макара все шишки валятся. Если бы я когда и верил в <...> справедливость, Ваша судьба сделала бы меня неверующим7. Анненский посвятил Митрофанову статью 'Искусство мысли: Достоевский в художественной идеологии'8, а уже после его смерти Митрофанов сделал ответный шаг, выпустив в свет отдельный оттиск одного из своих трудов9 415 со следующим посвящением, помещенным на отдельной ненумерованной странице:
Посвящается памяти Данью памяти Анненского являлась и его монографическая статья10, включавшая в себя, помимо компактной характеристики его жизненного пути и литературного наследия, немало интереснейших мемуарных вкраплений, касающихся различных сторон деятельности Анненского. Об искренней дружбе между Анненским и Митрофановым писал в некрологе последнего один из их бывших сослуживцев по Царскосельской гимназии С. О. Цибульский11. О научных трудах П. П. Митрофанова и его семейном положении А. И. Червяков сообщает также в прим. 10 к письму Анненского Е. М. Мухиной от 8 марта 1907 г.
1
См.:
Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе:
1898-1899 учебный год. СПб.: Лештуковская паровая скоропечатня П. О.
Яблонского, 1900. С. 5-6.
Фрагмент письма П. П. Митрофанова И. Ф. Анненскому от 24 ноября 1901 г. см. в прим. 1 к письму И. Ф. Анненского А. В. Бородиной от 29 ноября 1899 г.:
"Я знаю, дорогой Иннокентий
Федорович, как любите Вы в день своих имянин увидеться с вашими друзьями
и знакомыми, дальними и ближними, далекими и близкими". О письме П. П. Митрофанова Анненскому от 28 января 1909 г. упоминается в прим. 21 к письму Анненского к С. Н. Сыромятникову от 7 февраля 1896 г. П. П. Митрофанов упоминается Анненским в письмах Е. М. Мухиной от 5 июля 1905 г., 8 марта 1907 г. и 3 июля 1908 г. П. П. Митрофанов упоминается Анненским в письме к Н. П. Бегичевой от 24.12.1907 г. П. П. Митрофанов прочитал речь "Об исторических воззрениях Пушкина" на том же вечере, на котором Анненский прочел свою знаменитую речь "Пушкин и Царское Село" (по сообщению Т. Ю. Бровкиной 22 декабря 2016 г. в группе FB).
|
| Начало \ Именной указатель \ П. П. Митрофанов, персональная страница | |
|
|
|
