Сокращения

Открытие: 8.02.2009

Обновление: 25.12.2021

Письма первой поездки за границу в 1890 г.

Над. В. Анненской. Вена, 5.06.1890
Над. В. Анненской. Венеция, 7.06.1890
В. И. Анненскому. Венеция, 7.06.1890
Над. В. Анненской. Венеция, 10.06.1890
Над. В. Анненской. Падуя, 14.06.1890
Над. В. Анненской. Флоренция, 19.06.1890
Над. В. Анненской. Флоренция, 22.06.1890
Над. В. Анненской. Флоренция, 24.06.1890
Над. В. Анненской. Флоренция, 30.06.1890
Над. В. Анненской. Рим, 2.07.1890
Над. В. Анненской. Рим, 3.07.1890
В. И. Анненскому. Рим, 3.07.1890
Над. В. Анненской. Рим, 8.07.1890
Над. В. Анненской. Сорренто, 16.07.1890

Над. В. Анненской. Вена, 5.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 14, с. 60-62.

60

Вена 5/17
Nord-Bahn-Hotel

Милая Динуша! Сейчас прочитал твое второе письмо. Спасибо тебе и дорогому Валюше за интересные письма.

61

К сожалению, не могу написать сегодня такого же интересного ни тебе, ни Вале, п<отому> ч<то> устал страшно. Я писал тебе из Скерневиц (по дороге к границе)¹, и ты знаешь, что мы осмотрели Варшаву, были даже в театре и пешком исходили все Лазенки². В каком запустении пруды - ужас. До Вены ехали так себе до границы от Варшавы, там надо дважды пересаживаться, и попадаешь сразу из России к австрийцам. Представь себе дождь, холод, ночь - глаз выколи, на станции, где поезд стоит две минуты, нас втискивают в вагон 3-го класса, он битком буквально набит жидами, да какими: они здесь с пейсами, наглые, запах такой, что я взвыл. Говорю кондуктору (похожему на офицера): 'здесь нет мест'. Он меня во второй класс: здесь было хоть и тесно, и тоже жиды были, но лучше. Дал я ему за это удовольствие 75 крейцеров, то е<сть> 55 коп., и прекрасно доехал до Вены. Приезжаем: дождь, ветер, 12°, однако все-таки, пользуясь светлыми промежутками, мы рыскаем весь день до 12 час<ов> ночи. Вена подавляет своими зданиями: думаешь - это дворец, а это отель. Особенно мне понравился старинный (13 века) собор Св<ятого> Стефана³ в готич<еском> стиле с ажурными высочайшими башнями и крышей, которая точно вышита бисером. Внутри множество капелл - свету почти нет: он проходит скупо в окна, хотя огромные, но сплошь расписанные по стеклу арабесками и сценами на библейские сюжеты; то там, то сям служат, цветы, свечи, молящиеся фигуры в темных нишах у решеток, звон колокольчиков, и все-таки церковь так велика, что кажется тихо. Видел вчера еще Вахт-парад - во дворе Hofburg'а⁴ и видел императора⁵ в окне: гвардия в киверах, коротких мундирах с короткими скорострелками и в штиблетах. Вена поражает еще движением: извозчиков не так много, но все в шорах, дорогие, сами с пледами в фетровых шляпах, с бичами, но, главное, конки без верхних мест, не большие, звонят постоянно; омнибусы, огромные фуры с гигантскими лошадьми и тележки, запряженные собаками. Но несносно видеть повсюду рестораны, кафе, вейнштубе, павильоны, где продают лимонады и мороженое. Кажется, Вена только и делает, что всегда торгует. Магазинов множество невообразимое. Купил себе вчера плед и обертку для него, куда можно за ремни положить хоть целый чемодан: плед чудный - мягкий, большой, теплый и стоит 33 гульдена (гульд<ен> 75 коп.). Бинокля пока не покупаю. Сегодня осматривал галлереи в

62

Бельведере (то же, что наш Эрмитаж) и купил себе несколько фотографий (довольно дорого это). Чего-чего мы только не осматриваем. Вчера были на интересной промышленной выставке. По дороге (мы все ходим или вскакиваем на конку) смотрели разные балаганы (интересные карусели в виде качающихся кораблей или лошади в настоящую величину). Зашли мы также в павильон, где делают мгновенные фотографии: за 40 крейцеров в 3 минуты с нас сняли две группы, приготовили и вложили в бумажные рамки. Смешит меня в Вене это, что за все платят: на чай зайдешь - платишь 5 крейц<еров> за первый класс, присядешь на улице на стуле - подходит немка с сумочкой: плати 2 крейцера. Я чувствую себя порядочно, только желудок расстроился эти дни. В Италии, как только приеду, буду жить свободнее, то е<сть> не буду вечно торопиться, вставать в 7 часов. Буду все рассматривать исподволь, а то так делать, как эти дни в Вене и в Варшаве, постоянно нельзя.

Прощай, дорогая Динуша, целую тебя, Валюшу⁶, маму Саню⁷. Вам буду писать из Венеции. Пишите мне: Италия, Венеция = Italie, Venese, M-r Innocent Annensky poste restante⁸.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 1-2об.).
Впервые опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996.С. 27-29.
Фото собора в Вене 1905 г.

Следует отметить, что на протяжении 1880-х гг. Анненский с семьей (с женой и сыном Валентином) проводил каникулярное время в Сливицком, имении матери его жены: в личном деле Анненского в фонде гимназии Бычкова/Гуревича сохранились автографы нескольких его прошений о выдаче 'свидетельства на право свободного проезда в Бельский уезд Смоленской Губернии и проживания там в течение летних месяцев' (от 5 июня 1881 г., 25 мая 1882 г., 30 мая 1883 г. - ЦГИА СПб. Ф. 171. Оп. 1. ? 16. Л. 15, 23, 26), а также один подлинник такого 'Свидетельства' и их отпуски от 1 июня 1884 г., 31 мая 1886 г., 4 июня 1887 г. и 27 мая 1889 г. (Там же. Л. 36, 38, 41, 44). Однако по истечении десятилетнего срока Анненский в соответствии с положениями законодательства о гражданской службе и утвержденным в 1871 г. 'Уставом гимназий и прогимназий' мог претендовать на каникулярный заграничный отпуск. В преддверии очередного каникулярного периода, весной 1890 г., он обратился к руководителю гимназии, в которой служил, с официальной просьбой (печатается по тексту автографа: ЦГИА СПб. Ф. 171. Оп. 1. ? 16. Л. 45):

63

Его Превосходительству
Господину Директору С.-Петербургской
Гимназии Гуревича
Коллежского Советника
Иннокентия Федоровича
Анненского

Прошение

Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство об исходатайствовании мне установленного отпуска на заграничную поездку сроком по 1-ое Сентября 1890 года.

Иннокентий Анненский

19 Марта 1890 года

Соответствующее разрешение высшего образовательного начальства было датировано 18 апреля 1890 г. (Там же. Л. 46), и Анненский стал вести организационную подготовку к поездке, которая завершилась получением заграничного паспорта, датированного 23 мая 1890 г. (см. вклейку 1 между стр. 224 и 225 в следующем издании: Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. М.: Русская книга, 1996. Вып. 8 / Ред. сост. С. В. Шумихин) Н. В. Анненская с младшим сыном отправилась на лето по традиционному маршруту, в Смоленскую губернию, и все письма Анненского были адресованы в Сливицкое.
Маршрут Анненского в Италию пролегал в рамках Российской Империи не только через Царство Польское, но и через балтийские губернии: фрагменты его путевых заметок, имеющих отношение к посещению Риги и датированные концом мая 1890 г., были опубликованы Р. Д. Тименчиком (см.: Родник. Рига. 1988. ? 2. С. 15-16).
Об итальянском путешествии Анненского 1890 г. и о роли итальянских впечатлений в его творчестве см.: Итальянские заметки М. А. Волошина (1900) / Вступ. статья, публ. и коммент. А. В. Лаврова // Волошин Максимилиан. Из литературного наследия / АН СССР; ИРЛИ (ПД); Отв. ред. А. В. Лавров. СПб.: Наука, 1991. [Вып.] I. С. 221-222; публикация М. Г. Эдельман. С. 21-27.

¹ Ныне город Скерневице в Польше. Упомянутое письмо Анненского, как и письма Н. В. Анненской и В. И. Анненского в Австрию и Италию, не разысканы.

² Речь идет о предместье Варшавы, где находился загородный дворец польских королей.

³ Собор Святого Стефана издавна считается главной святыней Вены. Он был заложен епископом Пассау в начале XII в. и освящен в 1147 г. в честь Стефана (Stephan) Святого (975-1038) - первого короля Венгрии, основателя венгерской династии Арпадов.

64

Возможно, впечатления Анненского о посещении собора отразились и в стихотворении 'У Св. Стефана' ('Обряд похоронный там шел...'), впервые опубликованном В. Анненским-Кривичем в составе книги 'Посмертные стихи Иннокентия Анненского' (Пб.: Картонный домик, 1923).

⁴ Речь идет об императорском дворце в Вене.

⁵ Франц Иосиф I (Franz Josef) (1830-1916) - император Австрии и король Венгрии в 1848-1916 гг., из династии Габсбургов.

⁶ См. коммент. к письму В. И. Анненскому 7 июня 1890 г.

⁷ Сливицкая (урожд. Броневская) Александра Вениаминовна - мать жены Анненского, владелица сельца 'Фомино или Комино и Аннинское тож', унаследованного ею от отца - поручика Вениамина Михайловича Броневского. Став в замужестве генеральшей, она переименовала свое родовое имение Аннинское (Анненское) в честь своего супруга в Сливицкое, оставаясь до своей смерти в начале 1890-х гг. (точную дату ее смерти пока установить не удалось) его единственной владелицей. Именно в этом имении Анненский и познакомился летом 1877 г. со своей будущей супругой (см. коммент. и прим. 4 к тексту 2, а также прим. 4 к тексту 6).
Следует заметить, что имение это не отличалось масштабностью: согласно несколько более позднему официальному справочнику среди населенных мест Будинской волости Бельского уезда под ? 74 оно обозначено следующим образом: 'Сливитское (Анюнское) вл. ус., дворов 8, жителей: м. 25, ж. 19' (Список населенных мест Смоленской Губернии. СПб.: Изд. Статистического Комитета Министерства Внутренних Дел, 1904. С. 26). Финансовое положение этого имения было не блестящим. Вскоре после принятия от А. В. Сливицкой наследства в печати было опубликовано извещение Совета Государственного Дворянского Земельного Банка о назначении советом банка на продажу 'за невзнос причитающихся банку платежей' имения Надежды Валентиновны Анненской в сельце Анненском Бельского уезда площадью 442 десятин 454 саженей. К 1896 г. сумма банковской ссуды составляла 7000 рублей, а размер взыскиваемых недоимок - 164 руб. 50 коп. (Правительственный вестник. 1896. ? 46. 27 февр. (10 марта). С. 16; повторные извещения о торгах: Правительственный вестник. 1896. ? 72. 31 марта (12 апр.). С. 15; Правительственный вестник. 1896. ? 99. 5 (17) мая. С. 17).
Человеком А. В. Сливицкая была довольно ярким (по крайней мере, в молодые годы), о чем свидетельствовал в своих воспоминаниях 'Ранние годы моей жизни' (М.: Т-во тип. А. И. Мамонтова, 1893. С. 352-354, 385) и А. А. Фет, описывая службу и быт штабных офицеров Елизаветградского корпуса военных поселений середины 1840-х гг.,

65

главным образом в главе XLII, имеющей подзаголовок 'Кантонистская школа. - Сливицкие. - Эмануэли. - Фалькович. - Марченко'.
А. В. Орлов так характеризовал фетовские литературные портреты Сливицких: мужа 'мамы Сани', 'коренастого, рыжего с проседью 50-летнего полковника Сливицкого' и ее, 'молодой, далеко не красивой, но чрезвычайно любезной': 'Фет рассказывал о своем времяпрепровождении в Елизаветграде, где он после производства в корнеты служил прикомандированный к штабу корпуса военных поселений и был дружески принят в доме Сливицких. Он добавляет, что "Сливицкая была принята в лучших домах города, начиная с семьи корпусного командира". Он вспоминает про "живой задор ее голубых глаз и игривых речей, скользивших по самому краю излишней вольности", и о своем совместном с нею участии в танцевальных вечерах в доме личного адъютанта командира корпуса ротмистра Эмануэля. Не преминув восхититься уменьем Сливицкой вести хозяйство при ограниченных до крайности средствах ее семьи, Фет с похвалой отозвался о вкусных обедах, которыми она его угощала, и "благовонных папиросах", которые Сливицкая "с величайшим искусством приготовляла для мужа", причем около 30 штук в месяц приходилось и на долю Фета. Он называет ее "милой женщиной" и своей "приятельницей" и упоминает, что Сливицкая "сняла" его "акварельный портрет, в то время до известной степени схожий". Но Фет, кажется, так увлекся своим светским флиртом с Александрой Вениаминовной Сливицкой, что, бывая у нее в доме, совсем не заметил малолетних ее дочек. О них он не упоминает вовсе' (Орлов А. В. Юношеская автобиография Иннокентия Анненского. Машинописный текст. Л. 124-125).
Последняя констатация, впрочем, несколько противоречит семейной легенде, воспроизведенной Кривичем в неопубликованной и вновь открытой в РГАЛИ Р. Д. Тименчиком статье 'Над выцветшими страницами', согласно которой Фет, оставивший в альбоме А. В. Сливицкой 1840-х гг. перед своим отъездом в полк четверостишие-экспромт, 'в доме бабки, когда она жила на Юге, был принят дружески и даже мою мать - тогда 6-7-летнюю девочку, - как она рассказывала, учил <...> чистописанию' (ПК. С. 129).
Фрагменты воспоминаний Фета, касающиеся семьи Сливицких см. в "Анненской хронике". З. Гимпелевич в своём предисловии к публикации "Литературной тетради Валентина Кривича" (2011) пишет (прим. 34, с. 109-110): "В небольшом очерке "Над выцветшими страницами" (упомянутом в автобиографии) Кривич, описывая семейные альбомы, приводит факты о дружеских связях бабушки с А. А. Фетом (1820-1892), часто посещавшим Сливицкое: РГАЛИ. Ф. 5. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 15". Пока очерк Кривича полностью не опубликован, я всё же думаю, что слова "когда она жила на Юге" не подразумевают Сливицкое.
По словам В. Кривича, А. В. Сливицкая в шутку называла молодого И. Ф. Анненского 'le-jeune tra-ta-ta', см. фрагмент "Деревня" в записках "Об Иннокентии Анненском. Страницы и строки воспоминаний сына". Юный В. Кривич написал стихотворение о Сливицком, см. сноску к его "Автобиографии". Об имении Сливицкое и его обитателях см. также очерк Т. А. Чистяковой "Поэт Иннокентий Анненский и Бельский край". В апреле 2020 г. Татьяна Александровна Чистякова показала в fb-группе "Анненская хроника" снимок надгробной плиты генерал-майора В. В. Сливицкого, отца Дины Валентиновны; её, а также другие сведения о Сливицком см. в "Анненской хронике".

⁸ Италия, Венеция, Г-ну Иннокентию Анненскому до востребования (фр.).

Над. В. Анненской. Венеция, 7.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 15, с. 65-67.

65

Венеция 7/19 Июня 1890

Милая Динуша! Вчера в 11 часов приехали в Венецию. Сегодня в самый угар я пришел к себе в номер, чтобы тебе напи-

66

сать. Дорога от Вены до Венеции - это что-то волшебное. Поезд выезжает в 7 часов утра, а уже в 8 он в горах, среди ущелий. Какие горы. - Когда на них смотришь, то глаза невольно расширяются, хочется больше захватить взглядом. На меня вообще природа действует не сильно¹; но здесь точно все видишь во сне. Представь себе, что поезд летит в горах, лепится по горам, пропадает в ущельях, гремит по мостам. Ты видишь где-нибудь в стороне черную дыру в горе, и вдруг поезд непонятным и невидным зигзагом влетает в туннель. До итальянской границы 15 туннелей: самый большой в 1½ минуты. Земмеринг - это станция на высшей точке поднятия дороги. Вокруг ее горы, крытые лесом, по большей части хвойным, кое-где лежит белая полоска - это снег, или вершина закутана в туман, кое-где бежит серебряная струйка - это горный поток.

Но вот приезжаешь на итальянскую границу Pontebba: изменяется население, порядки, и природа новая, по-моему, еще прекраснее. Первая итальянка, которую я видел, торговала вишнями и была прехорошенькая, после я не видел ни одной настояще красивой, но стройны и грациозны почти все молодые; кокетливы даже дети, а старухи - это такие ведьмы, каких я себе и не представлял никогда.

Но возвращаюсь к рассказу. Начиная от Понтеббы, где таможенные чиновники даже не осматривали багажа, а только открыли чемоданы и поставили кресты мелом, вместо чистых немецких построек пошли дома с обвалившейся штукатуркой, в живописных позах спящие итальянцы, виноградники, грязь, красивые дети. Кондукторы на станции не звонят, а кричат: один partenza², а другой pronti (готово). Но природа лучше всякой попытки вообразить красивое место. Горы становятся диче, огромнее, между ними бегут быстрые потоки голубые, с розовой полосой посередине, от каменистого дна. Первое время просто дуреешь: 26 туннелей сразу, на секунду выскочишь, увидишь спереди красноватые желтые горы с туманными шапками, сзади розовые, воздушные, которые невольно принимаешь за облака, только неподвижные, - и вот опять в темный туннель, где мигают по сторонам какие-то огоньки (факелы, что ли). Но вот кончились туннели, горы расступаются шире и шире (день был серый, краски заката пропали), и наконец мы в долине, мелькают живописные городки и деревни, и наконец, чтобы дать покой утомившимся глазам, спадает южная ночь, без звезд и луны, но не наша белая, а темно-темно-серая. Перед

67

самой Венецией с полчаса поезд идет по дамбе, с обеих сторон море. Но вот и Венеция. Ночь такая теплая, ласкающая, что делается даже тоскливо. Венеция спит! Факкино³ несет ваш багаж в гондолу (правильнее barca - гондолы с будочкой дороже), и гондольер, стоя на носу лодки, точно опирается на весло. С большого канала мы попадаем в целую сеть маленьких канавок (говорят, до 30 сажен глубины). Там темно, пахнет водой, фонари только на углах, ставни старых домов закрыты, и ночная темнота нарушается только странными криками гондольеров, которые ловко расходятся, лепясь около каменных стен. Вот мы и в Отеле. Сегодня новые впечатления, но нет, уже слишком много! Прощай, дорогая. Ты не поверишь, но ни на минуту я не перестаю чувствовать, что тебя нет со мной, и сердце щемит. Прекрасный сон, но хочется проснуться и поцеловать тебя. Валюше при этом пишу отдельно⁴. Целую вас и люблю.

Кеня

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 3-4об.).
Впервые фрагмент письма был опубликован В. И. Анненским-Кривичем (Валентин Кривич. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам. С. 233). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С 29-31.

¹ Характерное признание Анненского, касающееся его восприятия природы.

² Отправление (ит.).

³ Носильщик (ит.).

⁴ См. текст 16 (след. письмо).

В. И. Анненскому. Венеция, 7.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 16, с. 67-68.

67

Signore Valentino Annensky
nel villagio di Slivitzky¹

Милый Валюша! Большое спасибо тебе за письмо и виды. Я насмотрелся видов также, но, к сожалению, не имею, подобно тебе, уменья рисовать. Мама прочитает тебе письмо с описанием лучшей части моего путешествия². Я теперь в Венеции: моя комната выходит на <узкий? - А. Ч.> канал, по нему

68

ездят длинные лодки barca. Весь город состоит из набережной, огромного канала, по которому ходит пароход и лодки, маленьких каналов сажени 1½ в ширину и переулков, которые похожи на каменные коридоры. В садах на открытом воздухе есть пальмы, магнолии, а на камнях, на самом припеке спят полуголые люди.

Любящий тебя папа

Печатается впервые по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 275. Л. 2-2об.).
Написано это письмо мальчику, которому еще не исполнилось десяти лет, на почтовой карточке (cartolina postale) Ricordo di Venezia.

Анненский Валентин Иннокентьевич, псевдоним Валентин Кривич (1880-1936) - поэт, прозаик, литературный критик, мемуарист, автор воспоминаний об отце, редактор и публикатор его произведений. См. о нем подробнее: Тименчик Р. Д. Кривич Валентин Иннокентьевич // РП. Т. 3. С. 155.
О В. И. Анненском-Кривиче, к которому как к единственному родному сыну И. Ф. Анненский не мог не испытывать самых ярких отеческих чувств (что проявлялось, в частности, и в неустанной заботе о его материальном и семейном благополучии, и в подчеркнутом внимании к его литературной и служебной карьере, и в посвящении стихотворения 'Любовь к прошлому' и лирической трагедии 'Лаодамия'), и характере его отношений с отцом, о его роли в сохранении и издании наследия Анненского и увековечении его памяти высказывались диаметрально противоположные мнения.
См., например, с одной стороны, суждения Голлербаха: '...не только наследие поэта, но и весь строй его души остался здесь, охраняемый и сберегаемый другим поэтом, близким ему двойным родством - духовным и кровным: в Анненском-Кривиче прочно связались в единое целое хорошие литературные традиции, сокрушительное острословие, "вечера Случевского" и ранний "Аполлон"' (Голлербах Э. Город муз: Повесть о Царском Селе. 2-е изд. Л.: [Изд. автора], 1930. С. 165. См. фрагмент на странице В. Кривича). Иная точка зрения вполне определенно представлена в многочисленных уничижительных оценках Ахматовой в передаче П. Н. Лукницкого. Ср., например, фрагмент его записи от 12.04.1925: 'АА описала мне сущность Б. Кривича, и очень верно. Кривич был директорским сынком, которого перетаскивали из класса в класс только потому, что учителя боялись ставить ему дурные отметки. Это был представитель определенного типа царскоселов дореволюционного времени - тип фата, чванного, флиртующего, в мундире, и безмозглого кретина (АА выразилась все же несколько мягче). А сейчас - сторож при архиве Анненского, жалкий, облезлый, ничтожный

69

человек, совсем не старый по годам, но уже совершенно разрушающийся' (Лукницкий П. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой: Т. I.: 1925-1926. Paris: YMCA-Press, 1991. С. 125). Ср. также: Лукницкий П. Т. I. С. 181, 231-232,303-304; Т. II: 1926-1927. Paris; М.: YMCA-Press; Русский стиль, 1997. С. 89,150,172.
Безусловно, более аргументированно и объективно этот сюжет обрисован в следующей публикации: ПК. С. 67, 121.
И все же, несмотря на несомненные заслуги В. Кривича в издании и популяризации наследия отца, следует признать, что на большую часть близких И. Ф. Анненскому людей, а также и почитателей, и исследователей его творчества Кривич производил в лучшем случае нейтральное или несколько недоуменное (см., например, оценку Маковского: 'Этот единственный сын, которого Иннокентий Федорович нежно любил, воспитал и образовал с большой заботливостью, был по облику своему, и духовному, и внешнему, какой-то противоположностью отцу. Добродушный малый и всем сердцем ему преданный, но до удивления ничем его не напоминавший: ни наружностью, ни умом, ни манерой себя держать' (Маковский Сергей. Портреты современников: Портреты современников; На Парнасе 'Серебряного века'; Художественная критика; Стихи / Сост., подгот. текста и коммент. Е. Г. Домогацкой, Ю. Н. Симоненко. М: Аграф, 2000. С. 144)), а в большинстве случаев - крайне негативное и отталкивающее впечатление. Возможно, это было обусловлено до некоторой степени тем, что в процессе общения с В. Кривичем или осмысления характера и мотивов его деятельности вольно или невольно осознавалась справедливость следующей констатации отца о сыне: '...по нарративному свидетельству, почерпнутому мною у моего отца, Владимира Ивановича Орлова, Иннокентий Федорович сказал однажды о Валентине с горечью: "Это моя карикатура"' (Юношеская автобиография Иннокентия Анненского / Автор публикации и обстоятельных примечаний к документам А. В. Орлов. Л. 101).
Впрочем, нельзя забывать, что все вышеприведенные суждения имеют не самое близкое отношение к мальчику Валюше, которому адресовано публикуемое письмо.
О своем детском восприятии итальянских писем отца Кривич писал в публикации 'Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам' (см.: ЛМ. С. 236).
В детском альбоме В. Кривича (РГАЛИ. Ф. 5. ? 28. Л. 19об.) сохранился автограф неопубликованного стихотворения Анненского, написанного в следующем году:

Диалог папы с больным Валей
(у Вали была жаба, потому что он упал в лужу и простудился)

Отец

Хоть Киев осенью не Крым,
И мрáчна неба крыша, -

70

Довольно стыдно быть больным,
Мой милый Валентиша.

Сын

Да солнышко не греет,
И форменная стужа:
Что Валечка болеет,
В том виновата лужа.

Киев Ноября 11 - 1891.

В том же деле (Л. 48) сохранился карандашный набросок портрета Анненского, сделанный, вероятно, сыном (ср. с суждением отца о его умении рисовать).

¹ Господину Валентину Анненскому в усадьбу Сливицкое (ит.).

² Очевидно, речь идет о тексте 15 (предыдущем письме).

Над. В. Анненской. Венеция, 10.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 17, с. 70-71.

70

Venezia 10/22 Guigno
Domenico sera¹

Милая Диночка! Вот три дня, как я в Венеции. Целый день, т<о> е<сть> утро, бегаем по музеям или церквам, а вечер проводим в саду, слушая музыку, или на Piazza². Piazza - это центральное и аристократическое место Венеции: здесь лучшие магазины, самая нарядная публика. У пьяццетты, которая идёт к лагуне, толпятся гондолы с самыми назойливыми людьми в мире - гондольерами. Я не буду тебе описывать храмов, музеев, картин, а расскажу лучше, как мы проводим день. Встаем рано, в 7, 7½ уже на ногах, идем в какой-нибудь кафе, и я пью чашку черного кофе. Когда я первый раз спросил лакея, нет ли цикория там, он даже обиделся. Здесь подходит цветочница, покупаешь букетик, прочитываешь местную газету. Затем музеи и церкви. Неловкое положение туриста. Входишь в церковь; тут в разных углах молятся - больше женщины, стоя на коленях, патер служит, какие-то церковные мальчики звонят и приседают, а мы ходим среди этих украшенных цветами алтарей, около этих исповедальных будочек, около этих потемневших распятий, среди верующих, надеющихся, молящихся, - мы ходим с каталогом, записной книжкой, чуждые всему этому миру, гоняясь за именем какого-нибудь Тициана³. В общем,

71

жизнь туриста мне не особенно нравится: воспринимаешь слишком много впечатлений, может быть, даже больше, чем надо. В общем, пестрота и утомление. Но вернусь к прежнему. Набегавшись часам к 4-5, идем в какой-нибудь скромный ресторан. Тут кормят плоховато, но сытно и дешево. На первое кушанье я беру обыкновенно суп con piselli⁴, т<о> е<сть> с горошком и рисом, в него прибавляют еще целое блюдечко тертого сыру... На второе беру Costoletta alla Milanese⁵ или Vitello (телятина). За обедом пью местное вино с водой и заедаю скромный обед кусочком сыру. Вот и все. А вечером где-нибудь в Giardino⁶. Раз видели оперу в загородном театрике: перед каждым местом стоит столик, и тут мы едим мороженое, или я пью излюбленный свой gassosa⁷, который здесь подают в особых бутылках с льдинкой. Очень эффектна была наша поездка в Лидо⁸; там театр на пристани, и во время бури актеры должны были перекрикивать ветер и волны Адриатики. В общем, хорошо. Жалко только, что от тебя долго нет писем. Я каждый день хожу на почту, и все нет. Динуша, целую тебя, милую, и Валю. Маму Саню целую.

Кеня

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 5-6об.).
Написано письмо на почтовой бумаге с видом Венеции.
Впервые фрагмент письма был опубликован В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 235). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 31-32.

¹ Венеция 10/22 Июня. Воскресный вечер (ит.).

² Площадь (ит.). Речь идет о площади Св. Марка.

³ Тициан, собственно Тициано Вечеллио (Tiziano Vecellio) (1476/77 или 1480 - 1576) - итальянский художник, о творениях которого Анненский высказывался в своих работах неоднократно (см., например: УКР II. С. 62, 63; УКР III. С. 162, 165-166).

⁴ С горошком (ит.).

³ Отбивную котлету по-милански (ит.).

⁶ Саду (ит.).

⁷ Газированный напиток (ит.).

⁸ Лидо ди Езоло (Lido di Jesolo) - один из самых популярных курортов Венецианской ривьеры, расположенный в 30 км от Венеции.

вверх

Над. В. Анненской. Падуя, 14.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 18, с. 72-73.

72

Падуя 14/26 Июня

Пишу тебе из Падуи, Динуша, куда мы приехали вчера и откуда уезжаем завтра утром. Ни одного письма я не получил от тебя в Венеции: это меня и тревожит, и огорчает. Путешествие мое идет покуда хорошо. Я взял circolare, т<о> е<сть> билет из Венеции по всей Италии и обратно кругом; это стоит 40 рублей с небольшим во 2-м классе. Падуя - старый каменный город... Улицы местами так узки, что извозчик, встретившись с конкой, спокойно въезжает на тротуар. Наша комнатка премилая, чистая, с двумя кроватями, 3 зеркалами, каменным полом и балконом на площадь с памятником Гарибальди¹, и всего З½ франка. Внизу дешевый и милый ресторанчик, где лакеи в пиджаках и старший, типический Лепорелло², все приходит справляться, хорошо ли нам все подано, нравится ли вино. Обед здесь предешевый, за 70 коп. можно сытно и довольно вкусно поесть. К кухне итальянской я привыкаю; только рыба, которую здесь готовят на оливковом масле, препротивная.

Все утро сегодня провели в церквах. Ах, как поэтичны католические церкви! Нет возможности в деталях осмотреть ни одной из них, но общее впечатление дивное: прохлада, стекла, расписанные сценами из Библии, или просто арабески, вдруг из ниши выглянет измученное лицо какого-нибудь аскета: это статуя Антония³, Франциска⁴; образа, фрески; надписи, гробницы. В ризницах какие-то огромные книги, ноты, в шкапиках закрыты драгоценные произведения искусства. Глаза разбегаются, и с болью сознаешь, что проходишь, пресыщенный и утомленный впечатлениями, мимо таких вещей, на которые бы не налюбовался раньше.

Я здесь разоряюсь на фотографии. Так много захватываешь новых впечатлений, что поневоле не успеешь всего записать и для памяти приобретаешь снимки. Деньги идут, но в еде, в извозчиках, в комнате, во всем я очень экономен. Динушечка, это мое письмо придет, вероятно, в Валюшино рожденье⁵. Поздравь его от меня. Я писал ему дважды из Венеции⁶. Скажи, что я приготовил ему уже подарок. Расскажи ему также, что в Падуе я в первый раз видел осликов в упряжи и что они мне чрезвычайно понравились.

73

Милая Дина, пиши мне, пожалуйста, почаще. Теперь во Флоренцию, где будем до 1-го июля, и после в Рим, адрес по-французски и подчеркивай фамилию и poste restante. Марку в 10 копеек.

Целую тебя и поздравляю с новорожденным. Валю и маму целую.

Кеня

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 7-8об.).
Написано письмо на почтовой бумаге с изображением венецианской гондолы.
Впервые опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 32-33.

¹ Гарибальди (Garibaldi) Джузеппе (1807-1882) - народный герой Италии, генерал, один из вождей революционно-демократического крыла в национально-освободительном движении, боровшемся за объединение Италии.

² Речь идет, очевидно, о персонаже комической оперы (dramma giocoso) В. А. Моцарта 'Дон Жуан' ('Don Giovanni'), слуге заглавного героя.

³ Антоний Великий (ок. 250-356) - основатель монашества в Египте, который жил отшельником в пустыне и был канонизирован христианской церковью. Сохранились некоторые письма Антония и приписываемые ему 'Правила святого Антония'. 'Житие Антония', которое было написано Афанасием Александрийским с целью создать идеальный образ христианина-подвижника, явилось образцом для греческой агиографии. Ошибка, исправленная составителем в предисловии ко 2-му тому Писем: речь идёт о католическом святом, францисканце Антонии Падуанском (1195-1231).

⁴ Франциск Ассизский (лат. Franciscus Assisiensis, итал. Francesco d'Assisi) (настоящее имя - Джованни Бернардоне) (1181 или 1182-1226) - итальянский религиозный деятель, проповедник, монах, основатель братства миноритов ('меньших братьев'), преобразованного в монашеский орден францисканцев, автор религиозных и поэтических сочинений на латинском и итальянском языках.

⁵ В. И. Анненский-Кривич родился 20 июня 1880 г. в имении бабушки Александры Вениаминовны Сливицкой, в сельце Сливицком. А. В. Орловым установлено, что крещен он был в Благовещенской церкви села Головеньки Бельского уезда Смоленской губернии 22 июня 1880 г., причем 'восприемником его записан его дядя Николай Федорович Анненский, который на крестинах отсутствовал (он был в это время репрессирован в административном порядке Третьим Отделением по политической неблагонадежности <...>). По его поручению, его при исполнении обряда замещал

74

старший единоутробный брат новорожденного 16-тилетний гимназист Платон Петрович Хмара-Барщевский в паре с женой полковника Верой Александровной Римской-Корсаковой <...>' (Юношеская автобиография Иннокентия Анненского / Автор публикации и обстоятельных примечаний к документам А. В. Орлов. Л. 134). Руины Благовещенской церкви села Головеньки можно увидеть в "Анненской хронике".

⁶ В архиве Анненского сохранилось только одно письмо сыну из Венеции (см. выше).

Над. В. Анненской. Флоренция, 19.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 19, с. 74-75.

74

Für Sie allein¹

Флоренция 19 Июня / 1 Июля 1890

Я решительно не понимаю, Динушка, отчего до сих пор ты мне не пишешь ни строчки. Я знаю, что это моя вина. Я не оставил тебе точных чисел, но это произошло оттого, что я не думал строго придерживаться того расписания, которое мы составили, и сократить свое пребывание и в Венеции, и во Флоренции, и в Неаполе. Сердце у меня замирает от беспокойства. Никогда я еще не был от тебя на таком далеком расстоянии. Путешествие покуда идет как по маслу, если бы только не ежедневное разочарование на почте. Все, что предполагалось, мы видим. Монументы, церкви, картины - все это обогащает ум. Я чувствую, что стал сознательнее относиться к искусству, ценить то, что прежде не понимал. Но я не чувствую полноты жизни. В этой суете нет счастья. Как несчастный, осужденный всю жизнь искать голубого цветка², я, вероятно, нигде и никогда не найду того мгновенья, которому бы можно сказать: 'остановись - ты прекрасно'³. Динушечка, ты не обижаешься на меня? Я тебя уверяю, что лучше тех мгновений, которые ты мне дала своей лаской и любовью, у меня не было, и все-таки ты знаешь, что я всегда и везде томлюсь. Сегодня вечером мы сделали огромную прогулку по Caschine⁴. Это вроде Bois de Bologne⁵: по огромным густым аллеям па берегу тихого Арно катается масса нарядных дам, кавалькады едут. За рекой и куда ни выглянешь из зелени - горы Апеннины, не высокие, не грандиозные, но с изящными, мягкими очертаниями... Жалко, небо было в тучах, на горах лежал туман, и красок заката не удалось видеть. Какая здесь зелень. Представь себе дуб, обвитый снизу плющом, да толстым - буквально несколько деревьев слились в одно с земли до неба. Они

75

образуют непроницаемую местами чащу, зеленую стену. Липы отцвели уже. Осины такие толстые, каких я никогда не видывал. Шли мы, шли и пришли к красивому и трогательному памятнику. Часовенька в индейском вкусе, и в ней на красивом цоколе за изящной решеткой, как живой, с красками бюст индийского раджи; 21 года юноша умер здесь в 1870-м году по дороге из Англии. По обычаю его родины труп его сожгли, а урну с прахом украсили монументом, на котором написали по-санскритски, по-итальянски и по-английски.

Теперь дождь, я сижу в скверной нашей комнатюльке, а Шмурло⁶ где-то в кафе. Меня трактиры вообще мало занимают, а он ужасно их любит. Динуша, сегодня разорился и купил еще две дешевеньких брошки: уж очень хороша и дешева здесь мозаика, а какие шелковые и соломенные вещицы: жалко, везти неудобно. Целую тебя и Валюшу. Поклон всем нашим.

Твой Кеня

До 1-го или 2-го Июля во Флоренции, с 1-го Июля в Риме - до 20-го Июля. Писать надо адрес по-французски. Лучше заказным, фамилию подчеркивать. Имени и чина не надо. Italie Florence. Italie Rome, а раньше по-русски.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 9-10об.).
Написано письмо на почтовой бумаге с изображением памятника Гарибальди.
Впервые опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 34-35.

¹ Вам одной (нем.).

² Речь идет о герое незаконченного романа наиболее влиятельного поэта раннего немецкого романтизма Новалиса (Novalis, псевдоним; настоящее имя Георг Филипп Фридрих фон Харденберг (von Hardenberg)) (1772-1801) 'Генрих фон Офтердинген' (1800, опубл. 1802), который ищет привидевшийся ему во сне 'голубой цветок', символ романтического томления по невыразимому идеалу.

³ Вольная цитата из 'Фауста' Гете.

⁴ Речь идет о парке в окрестностях Флоренции.

⁵ Булонского леса - парка в Париже; это уподобление наводит на мысль о том, что Анненский с женой к 1890 г. уже бывал в Париже, хотя документальных свидетельств тому обнаружить не удалось.

⁶ Шмурло Евгений Францевич (1853-1934) - историк, обучался на историко-филологическом факультете С.-Петербургского уни-

76

верситета с 1874 по 1878 г., был оставлен на кафедре русской истории для приготовления к профессорскому званию; педагог, преподаватель истории в гимназиях С.-Петербурга (1879-1891), в том числе и в частной гимназии Бычкова/Гуревича, где греческий язык преподавал Анненский (см.: Оболенский В. Л. Моя жизнь. Мои современники. Paris: YMCA-Press, 1988. С. 57, 59-60. (Всероссийская мемуарная б-ка; Серия 'Наше недавнее'; 8)), приват-доцент С.-Петербургского университета (1889-1891), профессор по кафедре русской истории в Дерптском университете (1891-1903), с осени 1903 г. ученый корреспондент в Риме при историко-филологическом отделении ИАН, а с 1911 г. - член-корр. ИАН. К 1890 г. он был автором следующих сочинений: 'Митрополит Евгений как ученый: Ранние годы жизни (1767-1804)' (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1888), 'О записках Сильвестра Медведева' (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1889), 'Петр Великий в русской литературе: (Опыт историко-библиографического обзора)' (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1889).
Следует отметить, что для Шмурло совместная с Анненским поездка в Италию была уже вторым посещением этой страны: впервые он был здесь в 1886 г. (Рим, Неаполь, Помпеи). Впоследствии он прожил в Италии с перерывами 21 год.
Живя в Италии и служа при при русском архиве в Ватикане, Е. Ф. Шмурло был дружен с поэтом русской послереволюционной эмиграции Василием Александровичем Сумбатовым (наст. фамилия Сумбатов-Соколов, 1893-1977), родившемся в Царском Селе. Тот, в свою очередь переписывался с Дм. Кленовским. (См.: Л. Ф. Алексеева. "Радость в печали бьётся..." // Литература в школе. 2008. ? 11. С. 36-37).
О достаточно тесных отношениях Анненского с членами 'кружка русских историков', описываемых в 'Записках' Шмурло (см. коммент. к тексту 12, письмо В. Г. Дружинину 5 марта 1889 г.), говорит и единственное сохранившееся в архиве Анненского письмо Шмурло (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 386. Л. 1-1об.), в котором речь идет об открывающейся в связи с назначением Анненского на должность директора Коллегии Павла Галагана в Киеве вакансии преподавателя русского языка в С.-Петербургском Павловском институте, закрытом женском учебном заведении Ведомства Императрицы Марии:

2-го января 1891

Дорогой Иннокентий Федорович.
Вы, вероятно, помните Ивана Ивановича Симонова, члена нашего 'Кружка русских историков' и даже его основателя. Он учительствует в Выборге и давно уже жаждет перебраться в Питер; этого тем более можно пожелать ему, что с переездом сюда он получит возможность легче работать на магистерскую диссертацию. По-видимому, он может быть для Павловск<ого> Ин<ститу>та вполне удовлетворительным преподавателем русского языка, который он преподает в Чухляндии. Ну, да Вы сами вернее это все увидите, поговорив с ним. Горячо его рекомендую Вам, надеясь, что и Вы с своей стороны поможете ему устроиться в Институт.

Весь Ваш

Е. Шмурло

77

Очевидно, Анненский не сумел помочь Симонову перебраться в Петербург: последний числился в справочных изданиях С.-Петербургского учебного округа сначала учителем, а впоследствии заслуженным учителем истории, словесности и законоведения Выборгского реального училища вплоть до 1914 г. (см.: Список лиц, состоящих на действительной службе по С.-Петербургскому учебному округу на 1895/6 год. [СПб.: Тип. К. Биркенфельда, 1895.] С. 258; Список лиц, состоящих на службе в С.-Петербургском Учебном Округе к 1 февраля 1914года. СПб.: Тип. В. Д. Смирнова, 1914. С. 149).

См. о Е. В. Шмурло: Пономарева Г. М. Чужая Прибалтика в биографии братьев И. Ф. и Н. Ф. Анненских // Материалы 2015.

Над. В. Анненской. Флоренция, 22.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 20, с. 77-79.

Флоренция 22 Июня / 4 Июля

Милая и дорогая Динуша, сегодня радости моей не было пределов: на меня пахнуло теплом с севера - я получил твое письмо. Рад я очень, что вам хорошо живется, и думаю, что не утерплю и по дороге из Италии приеду к вам в Сливицкое, чтобы вместе вернуться в Петербург. Скажи Вале, что я очень благодарен ему за память об моем спокойствии и что я не сомневался, что честный мальчик будет держать слово. Что рассказать о моей теперешней жизни? Она богата не столько внешними, сколько внутренними впечатлениями. Я чувствую, что развиваюсь эстетически главным образом на чудных картинах, которых здесь масса. В каком-нибудь закоулке старая церковь, ты раздвигаешь красную занавеску, проходишь мимо нищей старухи и входишь в полутемную, сыроватую церковь, идешь - по обе стороны алтари с кое-где горящей свечкой, свет проходит в окна - звезды с причудливыми арабесками. На алтарях цветы, в образных стоят куклы, распятия (в одной церкви я видел крестителя и около него игрушечного барашка). Из сакристии¹ раздается гнусавое пение. Вот прозвонил звонок, и ксендз в белом платье с монахом или мальчиком в кисейной пелеринке идет к одному из алтарей. Теперь я уже мало обращаю внимание на эту обстановку и прямо иду к картине, которая меня интересует. Здесь - каталог из кармана, записная книжка с карандашом из другого, и сидишь иногда целый час. Иногда образ помещается в chiostro². Так называется окруженный колоннадой дворик: тут чудеса ис-

78

кусства среди могильных досок, на которых просят помолиться за усопшего и здесь погребенного. 'Orate pro eo, Prêcate per esso'³. Посередине растет трава, кипарис, розовый куст, а по коридору шныряют жирные доминиканские монахи с острыми глазами и тонсурой во всю голову, шныряют и высматривают, нельзя ли заговорить forestier'а⁴ и получить с него хоть чинкванту (полфранка). Лучше работать в галерее, в музее: прохладные залы - в окна смотрят Апеннины и синее (светлое утром) небо, в залах бродят, как des âmes en peine⁵, англичане с красными носами и красными книгами, художники и художницы на высочайших стульях копируют картины, хохоча, завтракая, шутя со сторожами и неутомимо болтая, отчего, вероятно, копии не выигрывают: я не видел народа, который бы работал веселее, чем итальянцы. Но иногда в галерее совсем пусто: сидишь, смотришь, учишься, записываешь, мечтаешь. Приятно, когда вглядишься в ряд картин одного художника настолько, что его миросозерцание станет ясно, поймешь его идеал, вкусы, цели, - его душу. Я исписал уже 4 книжки своими заметками и боюсь, что запружу ими весь чемодан⁶. В ½ 4-го обед - Pranzo по-здешнему. - На первое кушанье я сегодня, например, взял Risotto con piselli⁷, т<о> е<сть> большая тарелка чего-то вроде пилава, очень жирного, с сыром и заправленного горошком. Сытно так, что второго кушанья я уже и не спрашивал. А то съешь котлетку, пьешь при этом красное вино с водой. Плодов я боюсь, кроме слив, а абрикосы и персики, говорят, хорошие. Вечером, например, сегодня мы ездили за город: в дилижансе и на паровой конке приезжаешь на высокую открытую площадку, но ту сторону Арно: с нее видна Флоренция как на ладони, а на самой площади возвышается монумент, отлитый с одной из лучших статуй Микель-Анджело⁸. Огромный Давид так пропорционален и красив, что кажется вовсе не колоссом, а изящным юношей. По краю идут широкие мраморные скамьи, еще ниже цветники, заречная часть города. По обе стороны площади сбегают вниз и поднимаются аллеи белой акации, каштанов, лип и кипарисов, совершенно черных, сравнительно с другими деревьями, а с аллей бегут дороги, окруженные каменными стенами вилл, выглядывают беседочки, увитые диким виноградом. Звонят колокола (они здесь постоянно звонят к Ave Maria, на закате), музыка иногда долетает, звонит паровая конка (здесь паровая конка звонит, конка настоящая свистит). Оттуда, напившись

79

всякой газовой дряни или попробовав мороженого и пропустив (невольно засидишься и залюбуешься) все пути сообщения, идешь пешком.

Вот тебе один из дней. О моих внутренних художеств<енных> впечатлениях и занятиях рассказывать было бы долго и скучно.

Прощай, душка, целую тебя, Валю и всех.

Твой Кеня

Во Флор<енции> до 1-го или 2-го, с 6-го в Риме.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 11-12об.).
Впервые фрагмент письма был опубликован В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 234). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 35-37.

¹ Речь идет о ризнице в католическом храме.

² Монастырском дворе (ит.).

³ 'Молитесь за него' (лат., ит.).

⁴ Forestiere: иностранца (ит.).

⁵ Потерянные души (фр.).

⁶ Записные книжки 1890 г. сохранились в архиве Анненского под заглавием 'Путевые заметки' (см.: РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 263-267). Отдельные их фрагменты были опубликованы В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 238-245).

⁷ Ризотто (рисовая каша) с горошком (ит.).

⁸ Микеланджело (Michelangelo) Буонаротти (1475-1564) неоднократно упоминается в учено-комитетских работах Анненского (см., в частности: УКР II. С. 62-64).

Над. В. Анненской. Флоренция, 24.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 21, с. 79-82.

79

Флоренция 24/6

Динушечка, получил сегодня твое письмо и вечером сажусь писать ответ. Сейчас воротились с загородной прогулки в Фьезоле, старый город, еще этрусский, расположенный в

80

очень живописной местности. К сожалению, вторая половина прогулки была испорчена дождем, да еще холодным. Нет, надо на юг. Я до сих пор не описывал тебе Флоренции. Это преинтересный город. Странное впечатление производят узкие улицы, вымощенные как тротуар. Толпа мало ходит по тротуару, а всё посреди улицы. Тяжелые омнибусы кажутся еще выше и огромнее оттого, что кучер сидит высоко, почти на самой крыше вагона. Он вооружен огромным бичом, которым то и дело хлопает. Это и вместо нашего 'берегись', и для острастки лошадям. Им от этих бичей, вероятно, так же мало больно, как клоунам от плюх в цирке. Загадка, положительно, как разъезжаются здесь омнибусы, экипажи. Вот на мосту слышится какой-то дикий крик - сначала он меня очень удивлял: это ослик в красной уздечке или с торбой под мордой заупрямился, а не то испугался. Еще диче, кажется, кричат разносчики с разной дрянью: специальным продуктом здешним - восковыми спичками, с водой, с свежими газетами.

Вот среди улицы торжественно движется коляска: на подножках стоят какие-то болваны в красных фесках и раздают направо и налево программы сегодняшнего вечера в Кафешантане. Заезжий цирк выставил афиши, которые можно прочесть за версту. Оперетка высылает свои афиши на огромных лучинах - их носят мальчишки среди улицы. Несмотря на живость итальянцев, толпа на улице чрезвычайно сдержанная. Я никогда еще не видал ни одного скандала, хотя шатался Бог знает по каким закоулкам, я не встретил даже ни одного пьяного. Жандармы в своих фраках с серебряными пуговицами, башмаках и треуголках, ремень от которых держится на подбородке, ходят, кажется, больше для красоты, чем для порядка. В толпе взгляды, мои, по крайней мере, невольно как-то падают на женщин, ах, как хороши здесь женщины, девушки особенно: любимый цвет летнего платья - крем. Из-под белой или бледно-палевой шляпки выглядывают то и дело глаза, на которые где-нибудь на Морской стали бы смотреть, как на диковинку. Газ на шляпе, иногда простой цветок, тоненькая талия, загорелая ручка в митенке или голая, черный веер и эти чудные завитки волос на лбу и на стройной шейке - вот молодая итальянка. Почти никогда не увидишь плаксивого или надутого лица. В поступи какая-то самоуверенность, турнюра нет, нога в ажурном башмаке. Еще выде-

81

ляется из толпы итальянский офицер. В своем коротком пиджаке, в обтянутых серых с красными лампасами <рейтузах>, в маленькой кепи, бритый, с щегольскими усами и с той особенной красивой и изящной вежливостью, которая дается одним итальянцам. Магазины Флоренции - это целые мирки: когда ты войдешь в магазин мозаик (я таки разорился на них), так тебе положительно не хочется выходить. Приказчик, как нарочно, расположит кокетливо и пресс-папье, и брошки, и нитки чудных розовых кораллов, и зеркала, и рамки, и медальоны. Вчера я купил рамку за 25 франков: в Петербурге за нее пришлось бы, наверное, отдать 25 рублей: ты не поверишь, что перед этим мы трое, Вульф¹, Шмурло и я, минут 10 любовались на ее рисунок. Диночка, я покупаю разные мелочишки и все привезу к тебе в Сливицкое - а уж ты выберешь и скажешь, что кому дарить, - все твое. Только рамку оставь себе или мне для своего портрета. Дина, какие здесь дешевые материи для мужских платьев, какое стекло, какая посуда! Жалко, что некому привезти веер, а то веера здесь просто даром. Камеев хороших пока не видал. Оставляю также денег для шелку на Lago di Como² и для перчаток в Неаполе. Батистовых платков покупать не буду. Говорят, что шелковые несравненно прочнее. Пиджак мой прорвался или, правильнее, проносился на рукаве. Я пробовал было его заштопать собственными средствами, но вышло так плохо, что сегодня я отдал портному за 2 лиры (70 копеек). Здесь очень хорошая мужская мода. Пиджаки у многих без жилетов, а так как вообще итальянцы большие франты, то они заменяют жилет большим кушаком с ремнями, но при этом непременно крахмальная грудь. Вообще тут все ходят в крахмальном, и я чувствую большое неудобство со своими пристежками - нельзя расстегнуться или надевай жилет. Ты пишешь о фланели, но ты ведь знаешь, что я не выношу на теле буквально ничего такого, что шерстит. Притом, в доказательство того, что я не простужаюсь, скажу тебе, что у меня с Петербурга не было ни малейшего насморка. Фланель здесь носят одни англичане и то не летом, а осенью, а в Венеции на улицах я не раз видал рабочих, голых по пояс. Динуша, я рад сделать для тебя все приятное, но фланель я не надену. Ты знаешь, как быстро у меня складываются привычки, а там еще забудешь да в самом деле простудишься. Прощай, милая моя женка,

82

пиши мне и люби меня. Письмо, о котором ты мне пишешь, напишу³.

Шмурло получает много писем, но не от жены⁴, кажется, и пишет больше родителям⁵. Целую Валю, целую ручки мамы Сани. Мои приветы Тоне⁶, Мане⁷ и всем нашим.

Твой Кеня

В Рим я приеду, вероятно, 5 июля, в Неаполь 17 или 18. Письма, впрочем, все равно дойдут. Лучше посылать заказным. По получении этого письма пиши мне в Неаполь.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 13-15об.). Написано письмо на почтовой бумаге с видами Флоренции. Впервые опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 37-40.

¹ Вульф Николай Иванович (1844-1915) - педагог, математик, сослуживец Анненского по гимназии Бычкова/Гуревича, составитель учебных пособий (см., в частности: Вульф Н., Цинзерлинг Д. Элементарная алгебра: Курс средних учебных заведений. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1912; 2-е изд., доп. Пг.: Изд. Я. Башмакова и К°, 1916; 3-е изд., испр. и доп. Д. Цинзерлингом. М.; Пг.: Гос. изд-во, 1923).
<...>

83

² Озеро Комо (ит.).

³ Речь, вероятно, идет о письмах интимного содержания. См. начало второй части текста 26. <Письмо Над. В. Анненской от 8 июля 1890 г.>

⁴ Речь идет об Александре Николаевне Шмурло (урожд. Яковлевой), которая была женой Е. Ф. Шмурло с 1882 по 1892 г.

⁵ <...>

84

⁶ Домашнее имя пасынка Анненского Платона Петровича Хмара-Барщевского (1863-192?).
Стоит особо оговориться, что генеалогическая фальсификация матери (см. коммент. к тексту 2 <письмо Над. В. Анненской, конец июня 1879 г.>) привела к тому, что в отношении двух ее старших сыновей в документах наблюдается очевидная путаница: существуют документы, в которых оба они или один из них именуются Барщевскими, Борщевскими, Хмара-Барщевскими и Хмара-Борщевскими.
Нижеследующая краткая биографическая справка о старшем из них, касающаяся периода 1860-90-х гг., в значительной степени основана на неоднократно цитировавшемся биографическом исследовании (см.: Орлов А. В. Юношеская автобиография Иннокентия Анненского. Машинописный текст. Л. 138-141, 146-152).
В результате его архивных разысканий стало известно, что 'Платон Петрович Б а р щ е в с к и й (в метрике его фамилия написана через букву "а") родился 1 ноября 1863 года, крещен 3-го числа того же месяца в церкви села Головеньки Бельского уезда Смоленской губернии. Восприемниками его были: генерал-лейтенант Николай Александрович Вейдемейер и помещица Софья Вениаминовна Броневская, сестра Крестовоздвиженской общины сестер милосердия <...>' (Орлов А. В. Юношеская автобиография Иннокентия Анненского. Машинописный текст. Л. 133). Почти в тринадцатилетнем возрасте он поступил в 6-ю С.-Петербургскую гимназию, где и завершил в 1883 г. полный курс обучения, получив аттестат зрелости, в котором из 9 оценок лишь 4 были хорошими, а остальные - удовлетворительными. Такие результаты учения не помешали ему в августе того же 1883 г. поступить на юридический факультет С.-Петербургского университета. В 1888 г. он закончил слушание в нем лекций и сдачу полукурсовых испытаний, а в 1889 г. сдавал выпускные экзамены по всем двадцати предметам полного курса этого факультета, получив по девяти из них отличные оценки, по шести - хорошие и по пяти - удовлетворительные. По окончании университета с 1 декабря 1889 г. Платон Хмара-Барщевский вступил в службу рядовым на правах вольноопределяющегося I разряда в лейб-гвардии Егерский полк, зачислен был в списки полка в Шефскую роту 2 января 1890 г., в том же году 2 мая произведен в ефрейторы, 6 июля в младшие унтер-офицеры, выдержал там же экзамен на чин прапорщика запаса армейской пехоты 1 августа и уволен в запас армии 24 октября с последующим зачислением в ратники ополчения. С 1 ноября 1890 г. он был уже определен по прошению в гражданскую службу на должность младшего помощника Правителя Канцелярии С.-Петербургского Губернатора, в январе 1892 г. получил повышение по службе: назначение на должность старшего помощника Правителя той же Канцелярии, а 28 апреля 1893 г. последовал Указ Правительствующего Сената за ? 64, которым П. П. Хмара-Барщевский был утвержден в чине Губернского Секретаря по званию Действительного Студента со старшинством с 4 февраля 1891 г. В июле же 1893 г. он уже выбыл из Петербурга к месту новой службы, будучи назначен Земским начальником 3-го участка Бельского уезда Смоленской губернии. Территория означенного участка охватывала восемь волостей: Каменецкую, Покровскую, Холмовскую, Казулинскую, Андреевскую, Ахтырскую, Никольскую и Болшевскую. Административным центром 3-го участка являлось село Каменец (адрес для писем и телеграмм: почтово-телеграфная станция Волочек Сычевского уезда), в котором находилось имение его жены.
Волею судеб именно семья П. П. Хмара-Барщевского (его женой стала Ольга Петровна Мельникова (урожд. Лесли)) была наиболее близка к Анненскому.

⁶ Домашнее имя пасынка Анненского Эммануила (Мануила) Петровича Хмара-Барщевского (1865-1921).
Документированная информация о нем извлечена из исследования А. В. Орлова (см.: Орлов А. В. Юношеская автобиография Иннокентия Анненского. Машинописный текст. Л. 140-146).
Родился Эммануил (в метрике имя его записано в соответствии с русскими православными святцами: Мануил) Петрович Борщевский (в метрике фамилия его написана через букву 'о') 2 января 1865 г., крещен 4 января в церкви села Головеньки Бельского уезда Смоленской губернии. Его восприемниками были: помещик, генерал-майор 1-й кавалерийской дивизии Георгий Георгиевич Еммануель и девица из дворян Варвара Георгиевна Еммануель. Весь период обучения в 6-й С.-Петербургской гимназии он учился в одном классе со своим старшим братом Платоном. Учился он не блестяще, и в его 'Аттестате зрелости' значились исключительно удовлетворительные оценки. Это обусловило тот факт, что по окончании гимназии он был вынужден отложить желанное поступление в Военно-Медицинскую Академию и в течение года обучался на физико-математическом факультете (по естественному разряду) С.-Петербургского университета. В 1884 г. младший пасынок Анненского, использовав уже не свой троечный аттестат зрелости, а соответствующее университетское свидетельство, поступил в Военно-Медицинскую Академию и в 1889 г. окончил полный ее курс со званием лекаря.
Специализировался Хмара-Борщевский (под такой фамилией он значился почти во всех делопроизводственных документах с начала 1890-х гг.) по акушерству и гинекологии и работал по данной специальности с 1889 г. в Петербурге в качестве вольнопрактикующего врача, а с 1894 по 1898 г. служил сверхштатным ординатором в Петербургском родовспомогательном заведении Ведомства Императрицы Марин и акушером, заведующим Петровским родильным Приютом г. Петербурга, а также акушером III отделения С.-Петербургской столичной полиции. В октябре 1898 г. его командировали

86

в Туркестанское генерал-губернаторство для участия в противочумных мероприятиях в кишлаке Акзюбе, где он пробыл до 1899 г. С сентября 1899 г. по 3 июня 1903 г. Хмара-Борщевский находился в отставке, занимаясь частной практикой по своей специальности и состоя членом общества врачей-гинекологов. В июне 1903 г. он вернулся к службе, определившись на должность сверхштатного младшего медицинского чиновника при Медицинском департаменте Министерства внутренних дел, а с 5 июня того же года его откомандировали в распоряжение Правления КВЖД. Деятельность Э. П. Хмара-Борщевского по Врачебно-санитарному отделу КВЖД в должности помощника Главного врача отображена в его личном деле по этому месту его долголетней службы, включающем и копию его послужного списка, составленного в 1910 г. (РГИА. Ф. 323. Оп. 9. ? 5729). В этом деле отмечено участие его в 1911 г. в противочумном съезде, состоявшемся в Иркутске (он был автором ряда работ, посвященных этой проблематике, см.: К вопросу о возникновении чумы на Дальнем Востоке и меры борьбы с распространением чумной заразы: [Доклад собранию врачей Центральной больницы К. в. ж. д. в Харбине] / Э. П. Хмара-Борщевский, Харбин: Тип. т-ва 'Новая жизнь', 1912; Чумные эпидемии на Дальнем Востоке и противочумные мероприятия Управления Китайской Восточной железной дороги: Отчет / Под ред. главного врача Китайской Восточной железной дороги Ф. Л. Ясенского; Сост. помощник главного врача дороги Э. П. Хмара-Борщевский. Харбин: Тип. т-ва 'Новая жизнь', 1912), а также во Всероссийской гигиенической выставке, состоявшейся в 1913 г. в Петербурге. Там же имеются документы, подтверждающие использование им в 1906, 1911 и 1920 гг. отпусков продолжительностью по четыре месяца каждый. В 1906 г. Э. П. Хмара-Борщевский по распоряжению военных властей был подвергнут временной административной высылке из пределов Манчжурии; мотивация этой меры в документах не обнаружена, но А. В. Орлов предположил, что она основывалась на негласной информации о его политической неблагонадежности, представленной жандармерией: 'У последней, несомненно, имелись сведения, что жена Э. П. Хмара-Борщевского Евгения Петровна, урожденная Резанцева, - родная сестра Марии Петровны Цюрупы и Людмилы Петровны Свидерской, то есть, что Э. П. Хмара-Борщевский состоит в свойстве с двумя видными деятелями большевистской партии: Александром Дмитриевичем Цюрупой и Алексеем Ивановичем Свидерским' (Орлов. I. Л. 143-144). Умер Э. П. Хмара-Борщевский в Харбине 15 июня 1921 г., состоя на службе.
Из: Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917-2001: В 6 т. Т. 6. Кн. 3. Х - Я. / Рос. гос. б-ка; Сост. В.Н. Чуваков; Под ред. Е.В. Макаревич. М.: РГБ, Издательство "Пашков дом", 2007. С. 71-72. Источник

Хмара-Борщевский Эммануил Петрович (? - 15 июня 1921, ст. Мяньдухе, Китай).
Врач. Помощник главного врача врачебно-санитарного отдела КВЖД. Преподавал в <мужской частной> гимназии Я.А. Дризуля <в Харбине>. Похоронен 17 июня 1921 г. в Харбине на Старом кладбище.

Русский голос. - Харбин, 1922, 15 июня, ? 559.
Свет. - Харбин, 1921, 16 июня, ? 628.

Старое или Покровское кладбище в Харбине уничтожено в 1957 г.
"Разрушенные же русские некрополи, стараниями трудолюбивых китайцев постепенно были обращены в парки, все могилы сравняли с землей" (Гончаренко О. Г. Русский Харбин. 2009 г. Гл. 10 "Русские некрополи Харбина").

В архиве Анненского мне удалось выявить пока лишь один документ, до некоторой степени передающий характер отношений между отчимом и пасынком, - скорбную неподписанную телеграм-

87

му, отправленную из Харбина 2 декабря 1909 г. (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 455. Л. 45):

Удручены тяжелым известием<.> Оплакиваем дорогого Кенюшу <В тексте телеграммы - перепутанное телеграфистами 'Женюшу'. - А. Ч.> молимся <за> упокой души<.>

См. также:

'Младший брат Платона Эммануил Петрович с детства мечтал стать военным врачом, окончил Военно-медицинскую академию, работал помощником главного врача на КВЖД, мужественно боролся против эпидемии чумы в Маньчжурии, опубликовал ряд статей по этой тематике. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 годов, добровольно сражался в составе летучего отряда полковника П. И. Мищенко и был представлен к боевым наградам...'

Валентин Хмара-Борщевский. Стихи из семейного архива / Публикация и вступительная заметка В. Н. Мамичевой и А. Г. Лазаревой-Ирвин. // Звезда. 2021. ? 12.

Э. П. и Е. П. Хмара-Борщевские имели четырех детей: Сергея (род. 1904), Татьяну (род. 1905), Андрея (род. 1908) и Наталью (род. 1909). В 1930-е гг. они возвратились в СССР. Судьбу сыновей выяснить мне не удалось, дочери же осели в Чебоксарах.
Татьяна Эммануиловна Хмара-Борщевская, будучи крупным специалистом в области методики преподавания русского языка в национальной школе, преподавала в Чебоксарском педагогическом институте и Чувашском институте усовершенствования учителей, была автором многочисленных учебных пособий и методических сочинений (см., например, следующие ее труды: <...>).
См. справку о Т. Э. Хмара-Борщевской (1904-1978) в "Чувашской энциклопедии". Возможно, год смерти 1981. Награждена медалью 'За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.'. См. также сообщение (сентябрь 2021).

Над. В. Анненской. Флоренция, 30.06.1890

Источник текста: Письма I. ? 22, с. 87-89.

87

Милая Диночка, сегодня получил твою телеграмму, которая меня сначала взволновала своим появлением, а затем порадовала и успокоила. Страннее всего, что она пришла в почти неискаженном виде. Послезавтра, вероятно, мы уезжаем по Дороге в Рим, но будем останавливаться в двух и даже, может быть, трех городках: Перуджии, Ассизи, Сиене. Оба мы, и спутник мой и я, немножко приустали, а у меня еще в первый

88

раз в жизни сделалась мозоль. Я, впрочем, бодр, если бы не язык, который теперь находится в периоде боли, и беспокойство грызет мне сердце, хотя я наружно весел и беззаботен. Сегодняшнее утро я провел очень интересно: получив твое письмо и телеграмму и посетив несколько церквей, я отправился в Музей Св. Марка, одно из интереснейших мест Флоренции¹. Теперь это почти центр города, но в 15 веке это был загородный доминиканский монастырь.

В нем жил знаменитый Антоний², отсюда был отправлен в тюрьму, а потом на костер знаменитый Иероним Савонарола³, здесь гащивал Кузьмо Медичис⁴. Не могу выразить, какое чувство охватывает, когда входишь в эту святыню, где когда-то люди молились, спасались, где жили знаменитейшие живописцы, миньятюристы, резчики, где исписывались многотомные пергаменные рукописи... И все это погребено. В длинных темных коридорах, где скользили неслышными шагами белые доминиканцы с огромной тонсурой и в черных капюшонах, теперь сидят казенные сторожа в пенсне и с 'Secolo'⁵ в руках... Три часа я бродил совершенно один внизу среди хранящихся здесь картин и наверху в кельях. Прежде всего входишь во двор. Посередине садик: шиповник в цвету, лиственница, платан, белая акация, отцветшая магнолия в портиках, вокруг картины, по которым всякий познакомится с жизнью монахов, прославивших монастырь. Под картинами могильные плиты с трогательными надписями. Потом идешь в сыроватые залы. Вот полутемный закоулок - в нем беломраморная гробница, а на ней из белого же мрамора сделана лежащая во весь рост молодая монахиня, почему-то в ногах у нее собака. Узкая, крутая лестница ведет наверх в корид<ор> со сводами, и здесь направо и налево маленькие каменн<ые> келейки. - В них теперь нет даже коек, только сбоку маленькое решетчатое окно с тяжелой внутренней черной ставней. В каждой келье картина одного из монахов, когда-то живших в этом монастыре. В этих картинах не столько красоты, сколько трогательного христианского чувства. Предание говорит, что художник плакал и молился, готовясь их писать. Вот библиотека - темно-желтые томы глядят из шкапов с проволокой. Посередине масса миньятюр - рисунков в книге или в нотах, - они свезены сюда из многих соседних монастырей, теперь упраздненных. Но вот мы с болтливым сторожем, который все удивлялся моему бойкому итальянскому разговору, - в кельях Саво-

А вот и башня, где сидел он до суда - он, полновластный судия флорентийской совести. Завтра я туда полезу непременно... Я написал много лишнего и не написал ничего важного. Деньги идут у меня ужасно. Здесь так заманчивы фотографии, мозаики, разные мелочи, что я просто боюсь теперь смотреть в окна магазинчиков. Диночка, следующее письмо я напишу тебе лично: оно только для тебя будет интересно. Целую тебя и Валю и обнимаю всех твоих.

Любящий тебя Кеня

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 16-18об.).
Написано на почтовой бумаге с видами Флоренции.
Впервые фрагмент письма был опубликован В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 235-236). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 41-42.

¹ Флорентийский Музей Сан-Марко, размещающийся в здании Древнего доминиканского монастыря, которое стало государственной собственностью в 1866 г., открылся для публики в 1869 г. Нача-

90

ло постройки сооружения принято относить к XIV в. Первоначально монастырь принадлежал монахам-сильвестринцам, а потом был передан доминиканскому ордену. В XV в. монастырь был перестроен архитектором Микелоццо (1396-1472), который преобразовав конструкцию здания, приспособив ее для нужд монастырской общины. Вскоре помещения монастыря были украшены фра Беато Анжелико, создавшим уникальный живописный цикл, который сопровождал монахов во время всех их индивидуальных и общих молитв.

² Антоний Пьероцци (Antonio Pierozzi) (1389-1459) - архиепископ Флорентийский, причисленный к лику святых в 1523 г; автор самой обширной хроники Средневековья ('Summa Chronica') и большого нравственного свода ('Summa Moralis'), а также многих теолого-практических сочинений.

³ Савонарола (Savonarola) Джироламо, Иероним (1452-1498) - итальянский проповедник, поэт, с 1491 г. настоятель флорентийского доминиканского монастыря Св. Марка, общественный реформатор, фактический правитель Флоренции с 1494 г., противостоявший как изгнанному из города главе сеньории Петру Медичи, так и Папе Римскому Александру VI Борджиа. Финал жизни Савонаролы трагичен: он был повешен, после чего тело его сожгли на костре.

⁴ Медичи (Medici) Козимо Старший (1389-1464) - купец и банкир, владелец крупнейшего в Европе состояния, положивший начало могуществу семьи Медичи, которая превратила Флорентийское государство в сеньорию, правитель Флоренции с 1434 г.

⁵ 'Secolo' ('Век') - самая распространенная итальянская газета, выходившая в Милане в конце XIX в. тиражом в 100-120 тысяч экземпляров (см.: Лабриола А. Периодическая печать в Италии // История печати: Антология: В 2-х т. М.: Аспект-пресс, 2001. Т. II. С. 212. (Классика журналистики)).

⁶ Речь, очевидно, идет о знаменитом портрете Савонаролы работы Фра Бартоломмео.

⁷ Фра Джованни да Фьезоле (Fra Giovanni da Fiesole), прозванный Фра Беато Анджелико (13877-1455) - итальянский художник раннего Возрождения, 'Мадонну звезды' которого, 'плод страстного религиозного чувства' (Анненский И. Педагогические письма: II. (Я. Г. Гуревичу). К вопросу об эстетическом элементе в образовании // РШ. 1892. ? 11. С. 69), Анненский описывал в своих записных книжках 1890 г. (см.: ЛМ. С. 244 см. страницу) и впоследствии неоднократно вспоминал в своих статьях (см., в частности: КО. С. 205).

91

⁸ Фра Бенедетто да Фьезоле (Fra Benedetto da Fiesole), прозванный да Мугелло (da Mugello) (1387-1448) - итальянский художник, вероятно, младший брат Фра Беато Анджелико.

⁹ Фра Бартоломмео делла Порта (Fra Bartolommeo della Porta), прозванный Баччо (Baccio) (1472 или 1475-1517) - итальянский художник эпохи Возрождения, представитель флорентийской школы, испытавший влияние Леонардо да Винчи и Микеланджело. С 1501 г. - монах монастыря Сан-Марко во Флоренции.

Над. В. Анненской. Рим, 2.07.1890

Источник текста: Письма I. ? 23, с. 91-93.

91

Рим 2/14 Июля

Вот я и один, дорогая Динуша, в огромном и чудном Риме. Мы временно разъехались со Шмурло. Я посетил один Ассизи, где пробыл всего день, а Шмурло остался в Перуджии. В Ассизи я провел оригинальную ночь. Это город в горах, маленький, с запутанными кривыми улицами. На каждом шагу спуски, подъемы и крошечные фонтанчики. Там знаменитый монастырь Св. Франциска и интереснейшие фрески Джиотто¹ и Чимабуэ², родоначальников итальянского искусства. Но я не буду утомлять тебя рассказом о моих художественных впечатлениях. Скажу только, что положение мое было совершенно привилегированное - единственный иностранец в городе.

Разумеется, пришлось взять гида, потому что никакой план не поможет разобраться в этом лабиринте улиц, пьяцетт, закоулков. Гид мне был чрезвычайно полезен, но, главным образом, своей речью. Вот третий день, что я не произнес ни одного слова по-русски. По-итальянски, как мне кажется, я говорю очень порядочно. Шмурло очень мне завидует втайне и все говорит: 'мы плохо говорим', вместо я. А сегодня (мое торжество, хотя и наедине) меня приняли за итальянца. Ни прислуга, ни гиды не ломают со мной франц<узского> или англ<ийского> языка, а говорят по-итальянски - это хороший знак... Но я стал говорить про оригинальную ночь. Представь себе комнатку с очаровательным видом: у ног вся долина Умбрии: виноградники, синяя линия холмов, поля grano turco³ (вроде конопли). Под окошком какой-то балкончик и крупные черепицы крыши. Я долго просидел под окном. Но

92

вот небо стемнело и поднялась гроза, настоящий ураган, какого я не видывал. Оригинальность ночи состояла в том, что я был буквально единственный постоялец во всей гостинице в три этажа. Прислуги почти не было. И вот представь себе завывание, даже какое-то хлопанье ветра, стучат ставни в пустых комнатах, стонут колокола, чудно прекрасная фиолетовая молния почти не перестает, а внутри тишина, как в могиле. Ветер мешал мне заснуть. Зато утром я был неожиданно вознагражден чаем, настоящим чаем. Теперь я в Риме. Ах, Динуша, что за чудный город! Что все Венеции, Флоренции, Падуи в сравнении с вечным городом! Сегодня в церкви Св. Петра⁴ я буквально чуть не заплакал от восторга. Нельзя передать этой роскоши блеска, громадности (самый большой храм в мире) и вместе с тем этой дивной гармонии. В течение 900 лет он строился, перестраивался. В него влагали искусство и душу два гения⁵, десятки талантов, разные идеи и планы слились в нем, но ты чувствуешь везде и во всем одного Бога любви, красоты, ума. Представь себе, во всем огромнейшем храме одна картина⁶. Ты думаешь, что их десятки, - это все мозаики. Я смотрел в бинокль, подходил, поднимался - краска, а между тем все мозаика. Там знаменитая статуя Петра⁷, которую 1400 лет целуют католики в ногу и стерли губами все пальцы на бронзе (их нет). Посередине спуск к алтарю, за решеткой, где имеет право служить только папа. Там в крипте хранятся мощи Петра и Павла⁸ и стоит коленопреклоненная статуя одного папы. Над криптой горит в особых почти закрытых лампадах чистое масло: эффект поразительный. Нельзя описать красоты статуй. Особенно хороша микельанджеловская 'Pieta'⁹. Богоматерь совсем молодая, у нее на коленях мертвый Христос. Глядя на эту статую, забываешь, где стоишь, забываешь, что видел раньше. Вот место, где короновался Карл Великий¹⁰ 1100 лет тому назад. Вот купол, единственный в мире по красоте формы. Самый пол поучителен: ты можешь видеть там все размеры верхних частей храма и судить об оптическом фокусе, который они представляют: кажутся маленькими. Замечательно, что забываешь: и цену (250 милл<ионов>), и время, и роскошь (229 мрам<орных> колонн, 503 travertin'oвых¹¹), и величину (187 метров длины), - и видишь только красоту и гармонию, доходящую до какой-то музыки форм. Устал писать, да и не опишешь всего.

Рим, Собор Св. Петра, Дворцовая площадь Фото Н. М. Выграненко, июль 2009 г.

Вид на Рим с Собора Св. Петра Фото Н. М. Выграненко, июль 2009 г.

Микеланджело. "Pieta" Собор Св. Петра в Риме

Арнольфо ди Камбио (?) Статуя св. Петра. XIII в. Собор Св. Петра в Риме

93

Целую тебя, Валю, всех наших. Писал тебе третьего дня утром из Перуджии личное письмо¹². Целую тебя и люблю.

О, как дивно прекрасен Рим!

Печатается по тексту автографа, сохранившемуся в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 19-21об.).
Письмо написано на почтовой бумаге с видами Рима (собор Святого Петра).
Впервые фрагменты письма были опубликованы В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 236, 237). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 42-44.

¹ Джотто ди Бондоне (Giotto di Bondone) (1266 или 1267-1337) - итальянский живописец флорентийской школы, один из виднейших представителей проторенессанса.О работе, посвященной его наследию и его художественной традиции, см. прим. 6 к тексту 121 <письмо к Е. М. Мухиной от 16.04.1906>.

² Чимабуэ (Cimabue) Джованни (настоящее имя Ченни Ди Пепо (Cenni di Реро), около 1240 - около 1302) - итальянский живописец, продолжатель традиций флорентийской школы живописи.

³ Кукурузы (ит.).

⁴ Собор Святого Петра расположен к западу от центра Рима, на территории Ватикана. До 1990 г. этот собор являлся самым большим христианским храмом в мире. В начале XXI в. он занимает площадь в 22 067 кв. м. Высота собора составляет 189 метров, длина с портиком - 211,5 метра. Во времена Древнего Рима на месте собора Святого Петра находился цирк, на арене которого при Нероне предавали мученической смерти христиан. В 67 г. там был казнен первоверховный апостол Петр, и в память об этом в 326 г. император Константин повелел построить базилику во имя Святого Петра, в алтаре которого находилась гробница святого апостола.

⁵ Речь, очевидно, идет о Рафаэле Санти и Микеланджело, принимавших активное участие в проектировании и строительстве собора Святого Петра. Рафаэль был назначен главным архитектором его строительства в 1514 г. после смерти Д. Браманте, а Микеланджело был главным архитектором собора Святого Петра с 1546 по 1564 г.

⁶ В капелле Святых Таинств находится единственная в соборе написанная маслом картина художника Пьетро да Кортона 'Троица Новозаветная'.

⁷ Речь идет о статуе апостола Петра, сидящего на папском престоле и держащего в руке ключи от Царствия Небесного. От много-

94

вековых прикосновений верующих ступни статуи стерлись: по поверью, если загадать желание и, держась рукой за стопу Петра, с верой попросить об исполнении задуманного, то псе обязательно сбудется.
Может быть, имеет смысл повторить, что Анненский был внимательным читателем апокрифических произведений, приписываемых апостолу Петру.
Публикация в конце XIX в. вновь открытых памятников (Евангелия (Апостольской проповеди) и Апокалипсиса Петра, а также ряда других апокрифов) вызвала очевидный интерес Анненского. В его архиве сохранились ждущие опубликования рукописные работы критико-библиографического и переводческого характера 'Das Kerygma Petri. Kritisch<e> Untersuch<ung> von Ernst v<on> Dobschits. Leipzig, 1893', 'К вопросу о хронологии земной жизни Христа', 'Nekvia - Жертва мертвым. К объяснению вновь открытого Апокалипсиса Петра. Альбрехта Дитерих. Лейпциг. 1893', 'Разбор работы Р. Липсиуса об источниках и текстах апостольских апокрифов' (РГИА. Ф. 6. Оп. 1. ? 119, 163, 164, 166).

⁸ Речь идет о святом первоверховном апостоле Павле.

⁹ Речь идет о скульптуре 'Pieta' ('Оплакивание Христа') работы Микеланджело.

¹⁰ Карл Великий (лат. Carolus Magnus) (742-814) - король франков с 768 г., коронованный римским папой Львом III императорской короной, основатель новой Римской империи. Акт коронования Карла произошел в Рождество 800 г. в прежней базилике святого Петра.

¹¹ Травертин - известковый туф, декоративный и строительный камень, легкая пористая горная порода, натечные скопления кальцита.

¹² Письмо в архиве Анненского не сохранилось.

Над. В. Анненской. Рим, 3.07.1890

Источник текста: Письма I. ? 24, с. 94-95.

94

3/15 Июля

Динуша, милая! Отправляя тебе заказное письмо, пишу еще отдельно, чтобы заранее поздравить тебя с днем рождения. Динушечка, Рим мне все так же мил.

Какая растительность, какие фонтаны, какие огромные площади! Развалины Колизея - это что-то необычайно импозантное. В нем могло поместиться 87 тысяч зрителей. От теат-

95

ра сохранилась одна треть. Сохранились входы гладиаторов и места, где помещались дикие звери. Такое впечатление - будто все это еще обрызгано кровью. Сегодня ходил в катакомбы. Водил старый монах-бенедиктинец, французский дворянин. Впечатление катакомб совсем особенное: представь себе бесконечные подвалы, которые идут то понижаясь, то повышаясь: в гробницах более 1600 лет сохраняются остатки скелетов, даже волосы на голове. Нигде просвета, выхода. Можно ходить тут целый день, как говорил монах, и все те же арки, разбитые флаконы с кровью .мучеников, черепа, красная глина, фрески да разбитые барельефы. А выйдешь на воздух: вечнозеленые эвкалиптусы, туи, олеандры в цвету. Нет, на земле лучше. Динуша, ты пишешь: 'уезжай из Италии'. Ах, как трудно уехать отсюда! Что это за земля! Холеры тут нету. Иностранцев много. С простудой я очень осторожен. А желудок берегу, не тревожься, моя дорогуша. 12 или 13 авг<уста> я, даст Бог, буду в Сливицком, где проведу дней 10. Хочется повидать маму Саню, и не дождусь времени поскорее обнять тебя и Валю.

Моя обстановка теперь вполне комфортабельная. Мы со Шмурло остановились отдельно. Я взял комнату в первоклассном отеле, дешевую, но элеватор¹, чай, ванна и чистота, изящество необыкновенные. Ем вообще я мало, пью также. Тут не до того. Жарко очень: сегодня 38° на солнце, а между тем дышится легко. Вечером эти дни был в театре: слушал 'Риголетто'² и 'Фру-Фру'³ по-итальянски. В театрах здесь сидят в шляпах, читают газеты, курят. Дешевизна необыкновенная. 1-й ряд кресел настоящего театра в 6 ярусов - 2 лиры, т<о> е<сть> меньше 70 копеек. Валюшке пишу при этом отдельно. Целую Вас всех. Не забывай Кеню, спасибо, что часто пишешь. Прости, что письма нескладные. Голова устает от наплыва впечатлений, и мысли путаются.

Твой Кеня

Письма доходят все. Знай пиши в Неаполь, а к 5-му августа - в Венецию.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 22-23об.).
Написано на почтовой бумаге с видами Рима (развалины Колизея).
Впервые опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 44-45.

¹ Речь идет, вероятно, о лифте. Ср. комментарий в первопубликации письма: Эдельман. С. 47.

² 'Риголетто' ('Rigoletto') - музыкальная драма в трёх действиях (либретто Ф. М. Пиаве по драме В. Гюго 'Король забавляется', первая постановка 11 марта 1851 т.) Джузеппе Фортунино Франческо Верди (Verdi) (1813-1901).

³ 'Фру-Фру' ('Froufrou') - комедия, написанная французскими писателями, драматургами, либреттистами Анри Мельяком (Meilhac) (1831-1897) и Людовиком Галеви (Halevy) (1834-1908), впервые поставленная на сцене в 1869 г. и опубликованная отдельным изданием в Париже в 1870 г.
Уже через год вышел в свет ее итальянский перевод: Froufrou: Commedia in cinque atti / Di Enrico Meilhac e Lodovico Halevy; Versione italiana di Enrico Carozzi. Milano: С Barbini, 1871. 142 p.

В. И. Анненскому. Рим, 3.07.1890

Источник текста: Письма I. ? 25, с. 96.

96

Милый мой Валюша!

Ты меня спрашиваешь, где я теперь. В Риме, дружок.

Этот город когда-то повелевал всем миром, и его называют вечным. В нем самый большой дворец в мире - Ватикан, где живет Папа Лев XIII¹. Раньше он был государем, и ему принадлежала большая часть земли около Рима, теперь у него остается только дворец и стража из наемных швейцарцев, одетых дураками, совершенно, как арлекины.

Здесь в Риме я недавно видел очень странных мальчиков: представь себе 20 мальчиков 10-16 лет, все одеты во фраки, белые галстухи и цилиндры - это Колледжо Ладзарино². Уличные мальчишки здесь презабавные: выпрашивая сольди, т<о> е<сть> 1½ коп., он делает столько гримас и так забавно пыхтит в подобранный окурок, что нельзя не расхохотаться. На улице здесь за 3 копейки тебе вычистят сапоги и штаны. Извозчики, предлагая свои услуги, поднимают палец вверх, а на самых людных местах спят около фонтанов полуголые люди. Собаки все маленькие и дрянные. Про подарок до времени не скажу. Будь умником. Спасибо, что хорош. Береги маму и бабушку и помни папу.

Твой И. А.

97

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 275. Л. 1-1об.).
Написано на почтовой бумаге с видами Рима (площадь Святого Петра).
Впервые практически в полном объеме опубликовано В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 237).

¹ Лев (Leo) XIII, в миру Gioacchino Vincenzo Raffaele Luigi Pecci (1810-1903) - выдающийся деятель католической церкви, один из основоположников современного экуменизма, архиепископ Перуджии (1846-1877), кардинал с 1853 г., папа римский с 1878 по 1903 г.

² Вероятно, описка или 'ослышка' Анненского. Следует: 'Надзарено'. Л. Г. Степанова любезно указала, что речь идет об учрежденном в 1630 г. в Риме Collegio Nazareno (Nazzareno), одном из самых престижных учебных заведений Италии, которое неоднократно посещалось и коронованными особами, и римскими папами (см. подробнее: Vannucci Pasquale. II Collegio Nazareno: 1630-1930 / E in appendice: Cronistoria dal 1930 al 1997 di Tullio Santelli. Roma, 1998).

Над. В. Анненской. Рим, 8.07.1890

Источник текста: Письма I. ? 26, с. 97-99.

97

Рим 8/20 Июля

Не думай, дорогая Динуша, по этой картинке, что я опять во Флоренции. Я еще в Риме, завтра уезжаю в Неаполь. Я здоров, устал страшно: от камня, от галерей, записывания, раннего вставанья и жары. В Неаполе и, главное, в Сорренто пробудем дней 15, а там на озера через Геную, Турин и Милан. Пиши мне теперь в Милан: только просто Annensky, а то они кладут под букву д. Жара в Риме страшная: 44° на солнце. Я очень осторожен, сплю с закрытым окном, фланель купил, но еще не надевал - мочи нет. Купил тебе здесь шелковый ватерпруф¹, не знаю, уж закупился в общем совсем. Ты пишешь - не накупай всякой дряни. Я бы тебя привел в здешний торговый дом: говорят, самый дешевый и лучший в Италии: представь себе, батистовые платки лучшие 8 р. 20 к. дюжина, шелковые настоящие галстухи 30 коп. Ты будешь меня бранить, но я заказал себе здесь и платье: из английской материи полная жакетная пара 28 рублей. Ты бы положительно не вышла из этого магазина. Представь себе два наших Кумберга² - и все, что хочешь - начиная от толстых вещей и кончая

98

кухонным полотенцем. Везде элеваторы, цены <нрзб>: и, как я справлялся здесь, действительно крайне добросовестное отношение к покупателям.

----------

Seule³

Диночка, душка моя, ты меня спрашиваешь о П. Он скучает, бедный, и хотя вокруг очень жарко, а ему, негодяю, все холодно. Грустно мне было подумать, что ты ешь сырой лук, и я всячески стараюсь не думать о твоей Сливицкой обстановке, чтобы забыть об этом. Впрочем, если лук помогает здоровью, то ешь его хоть при мне, только будь здорова. Лихорадкой до сих пор не заболел; хотя два прислуживавших мне человека только что начинают оправляться от лихорадки. Я думаю, что мы, русские, отчасти гарантированы болотным климатом Петербурга.

Со Шмурло мы хотя часто видимся, но не живем вместе. В Неаполь едем тоже не вместе, а жить я в Неап<оле> и Сорренто буду с Вульф<ом>, хотя, конечно, дешевле его, п<отому> ч<то> средства мои иссякают. Вульф в общем премилый: любезный, уступчивый, одним словом, gently man⁴, а Шмурло, как я тебе писал, очень тяжел. Не мудрено, что и в семье у него нелады⁵.

Я получил здесь письмо от Тони⁶ и в тот же день ему ответил заказным⁷. Целую тебя, милка, и Валю, и маму Саню. Будьте все здоровы и помни про Кенюшку, который приедет к тебе в деревню.

Печатается впервые по тексту автографа, сохранившегося в составе собрания В. А. Десницкого (РО ИРЛИ (ПД). Ф. 441. Оп. 1. ? 4. Л. 1-2об.).
Впервые на наличие в фонде Десницкого письма Анненского указывалось в следующей публикации: Малова Н. И., Панченко Н. Т. Обзор историко-литературных архивных материалов XVIII-XX вв., поступивших в Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР за 1958-1961 гг. // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1969 год / АН СССР; ИРЛИ (ПД). Л.: Наука, 1971. С. 92.
Написано на почтовой бумаге с видами Флоренции.

¹ От англ. waterproof - водонепроницаемый. Речь идет о вошедшем в моду в конце XIX в. летнем женском пальто, завезенном из Великобритании и вовсе не всегда обладавшем таким свойством, как водонепроницаемость. В предисловии ко 2-му тому Писем А. И. Червяков оговаривает, что температура указывается Анненским по шкале Реомюра, что составляет около 35 градусов по Цельсию.

99

² Речь, очевидно, идет о торговом доме И. А. Кумберга (см. о нем подробнее: Иванова Н. И. Немецкие предприниматели в Петербурге XVIII-XIX века. Л.: Музыка, 1971. С. 203), располагавшемся в С.-Петербурге по адресу: Большая Морская ул., д. 19. По мнению одного из современников Анненского, его 'правильнее было бы назвать мануфактурным Ноевым ковчегом, так как у Кумберга можно найти почти все, что касается домашней обстановки, от роскошных зеркал и английских ковров до сапожной щетки и кухонной чумички <...> Жаль только, что трудно найти у него что-нибудь сходное по цене' (Петербург весь на ладони: С планами Петербурга, его панорамой с птичьего полета, 22 картинками и прибавлением календаря / Сост. Вл. Михневич. СПб.: К. Н. Плотников, 1874. С. 118).

³ Единственной (фр.).

⁴ Мягкий человек, джентльмен (англ.).

⁵ См. прим. 3 к тексту 21.

⁶ Письмо Платона Хмара-Барщевского, проходившего в это время военную службу в лейб-гвардии Егерском полку, не разыскано.
Единственная корреспонденция, сохранившаяся в архиве Анненского и помеченная именем Пл. П. Хмара-Барщевского, - отрывок текста стихотворной поздравительной телеграммы (очевидно, по поводу именин Анненского) из Волочка Смоленской губернии, датированной 26 ноября 1899 г. (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 378. Л. 1):

Здоровье Кени милого<,>
Заздравный взявши тон<,>
Налив вина остылого<,>
Пьют Ольга и Платон<.>

Два внука с внучкой малою<,>
Начавших жизни путь<,>
Хотят <,> чтоб лентой алою
Украсили Вам... <грудь? - А. Ч.>

⁷ Письмо не разыскано.

Над. В. Анненской. Сорренто, 16.07.1890

Источник текста: Письма I. ? 27, с. 99-101.

99

Сорренто 16/28 Июля 1890 г.

Милая Динуша!

Вот я и в Сорренто, последнем этапе моем в движении на юг. Боже мой, что за красота этот юг! Я сижу на балконе, кото-

100

рый хотя и приходится на целый этаж, но теперь весь в распоряжении нашем - моем и Вульфа. Балкон этот огромный и во втором этаже. Прямо перед глазами море; наконец-то я увидел настояще-синий (как в корыте с синькой) и настоящий изумрудный цвет моря. Огромный Везувий просто лезет в глаза, хотя, к сожалению, вечера были облачные, и его кратера, в виде красного уголька, не видно. От гольфа¹ отделяет нас один сплошной сад - я таких деревьев, такой зелени никогда не видал. Темная раскидистая шапка грецкого ореха и рядом пыльная оливка, красные апельсины - они поспевают в течение целых 6 месяцев, золотые огромные лимоны, олеандры, фиговые деревья.

Особую красоту вида составляют сосны особого вида, похожие на пальмы, с зеленью только наверху. С боковых крыльев балкона открывается вид на горы, покрытые сверху хвойными деревьями, по ним ползет дорога, сбоку лепятся домики с красными крышами, па скале виднеется часовня Св. Клары, вся иллюминованная но вечерам (теперь здесь праздники). Среди зелени садов (Сорренто все - один сплошной сад) там и сям видны отели, виллы, группы домиков, старинная церковь. Перед нами вилла княгини Горчаковой², матери моего Алика³. И все сады, все балконы, все окна, точно влюбленные глаза, вперились в море. В самом деле, есть на что посмотреть. Я не думал, что вид воды может доставить столько разнообразных и прекрасных впечатлений⁴. Вот прошел пароход и оставил молочно-белую полосу, вот прошелся по воде фиолетовый тон, вот мелькнула розовая полоска, и ты ищешь, откуда она, где тот уголок неба, который смотрится в залив. Но особенно хорош туман, не тот противный туман, среди которого мы натыкаемся на фонари и тумбы, а теплый, романтический туман, то голубой, то серебряный... Но обратимся к прозе. Благодаря милому русскому купцу Беляеву⁵, который 50 лет торгует в Неаполе кораллами, мы попали в прекрасный и, главное, дешевый отель. Кормят на убой, вид - лучший в Сорренто, в саду ешь даром апельсины, и за все (утром самовар на террасе) 6 франков (2 рубля по курсу). К чаю дают яйца, масло, сырое молоко. За завтраком дают два блюда (сегодня маисовые клецки с соусом из помидоров и жареная говядина), сыр, фрукты (груши, фиги, апельсины, персики), за обедом шесть блюд (суп, рыба, соус, зелень, жаркое и пирожное) и фрукты. Сорренто - сонное царство. Говорят, что здесь в воздухе такое усыпляющее свойство. Я здесь отдыхаю и телом, и карманом, а то совсем истратился.

101

Сегодня видел во сне тревожные вещи, будто Валюшка болен! Храни вас Бог! Пора бы и домой, право! Загостился. Целую и обнимаю вас с Валей, маму Саню, всем нашим приветы.

Твой К<еня>

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 277. Л. 24-25об.).
Написано на почтовой бумаге с видами Флоренции.
Впервые фрагмент письма опубликован В. И. Анненским-Кривичем (ЛМ. С. 233). В полном объеме опубликовано: Письма И. Ф. Анненского из Италии / Публикация М. Г. Эдельман // Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 45-46.

¹ Речь идет о Неаполитанском заливе.

² Вероятно, речь идет о Горчаковой (урожд. Стурдза) Марии Михайловне (1849-1905) - княгине, жене Константина Александровича Горчакова (1841-1926), светлейшего князя, шталмейстера императорского двора, сына выдающегося дипломата, министра иностранных дел Российской Империи, канцлера А. М. Горчакова.

³ Возможно, имеется в виду ее сын, светлейший князь Горчаков Александр Константинович (1875-1916), впоследствии ротмистр, Переяславский уездный предводитель дворянства. Занимался он и издательской деятельностью (см.: Римская история по Моммсену: [Изложил Н. Д. Чечулин]. СПб.: Изд. кн. А. К. Горчакова, 1909).
В материалах фонда гимназии Бычкова/Гуревича (в частности, в перечне обучавшихся) не удалось разыскать свидетельств того, что Горчаков учился в этой гимназии и мог быть гимназическим учеником Анненского. Не исключено, впрочем, что Анненский занимался с ним приватно, репетиторствуя.

⁴ Курсивом отмечена подчеркнутая часть текста. Определенно установить, чьей рукой выделено это предложение, не удалось.

⁵ Биографическими сведениями о нем не располагаю. Уточнение А. И. Червякова в предисловии ко 2-му тому Писем.

вверх

Сокращения

При использовании материалов собрания просьба соблюдать приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2021
Mail: vygranenko@mail.ru; naumpri@gmail.com