Сокращения

Обновление: 15.08.2024

Анна Андреевна Ахматова (псевд., урожд. Горенко; 11/23.06.1889 - 05.03.1966) - русский поэт XX в. Была в первом браке замужем за Н. С. Гумилёвым, третьим - за Н. Н. Пуниным. Мать выдающегося историка и этнографа Л. Н. Гумилёва. Анненского считала своим поэтическим учителем.

Страница Википедии

Стихотворения, связанные с именем Анненского:

Подражание И. Ф. Анненскому

И с тобой, моей первой причудой,
Я простился. Восток голубел.
Просто молвила: "Я не забуду".
Я не сразу поверил тебе.

Возникают, стираются лица,
Мил сегодня, а завтра далёк.
Отчего же на этой странице
Я когда-то загнул уголок?

И всегда открывается книга
В том же месте. И странно тогда:
Все как будто с прощального мига
Не прошли невозвратно года.

О, сказавший, что сердце из камня,
Знал наверно: оно из огня...
Никогда не пойму, ты близка мне
Или только любила меня.

<1910?>

Анна Ахматова. Сочинения в 2-х тт. Москва, "Художественная литература", 1987.
Из первой книги стихов "Вечер" ("Цех поэтов", 1912).

О стихотворении:

Аникин А.Е. Поэзия // Аникин А.Е. Иннокентий Анненский и его отражения. Материалы. Статьи. Москва, Языки славянской культуры, 2011. С. 425. PDF Обращение к стихотворению "Я думал, что сердце из камня..."

Ермилова Е.В. Акмеизм. С. 445.

Учитель

Памяти Иннокентия Анненского

А тот, кого учителем считаю,
Как тень прошёл и тени не оставил,
Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,
И славы ждал, и славы не дождался,
Кто был предвестьем, предзнаменованьем,
Всех пожалел, во всех вдохнул томленье -
И задохнулся...

1945

А. Ахматова. Избранное. М., "Художественная литература", 1974 (Составитель Н. Банников).
Открывает цикл "Венок мёртвым". Впервые - "Звезда", 1946, 1, под заглавием "Памяти Иннокентия Анненского".

По сообщению Р. Д. Тименчика, за словами 'Он был преддверьем, предзнаменованьем:' в черновике следовало 'всего, что с нами позже совершилось'. См.: Тименчик Р. Д. О 'Старых эстонках (Из стихов кошмарной совести)' Иннокентия Анненского.

Строка "Как тень прошёл и тени не оставил", возможно, соотносится с переводом стихотворения Сюлли Прюдома "Тени" (в оригинале "Тень"), включенным в книгу "Тихие песни".

В записной книжке Ахматовой ? 8 план "Седьмого сборника" завершается этим стихотворением (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 101. Л. 12). См.: Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / составление и подготовка текста К.Н. Суворовой; вступ. ст. Э.Г. Герштейн; научн. консультирование, вводные заметки к зап. книжкам, указатели В.А. Черных. Москва - Torino, РГАЛИ и Giulio Einaudi editore, 1996. С. 118.

О стихотворении:

Евтушенко Е. А. Иннокентий Анненский.

Налегач Н. В. Миф об Иннокентии Анненском в поэзии акмеистов.

Из стихотворения "Кому и когда говорила..." (1958):

Я всех на земле виноватей
Кто был и кто будет, кто есть:

Есть связь со строками 19-20 и 39-40 из стихотворения "Старые эстонки. Из стихов кошмарной совести":

Только тут не ошибка ль, эстонки?
Есть куда же меня виноватей.

<...>

Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,
В целом мире тебя нет виновней!

Трилистник московский

Почти в альбом

Услышишь гром и вспомнишь обо мне,
Подумаешь: она грозы желала...
Полоска неба будет твердо-алой,
А сердце будет как тогда - в огне.
Случится это в тот московский день,
Когда я город навсегда покину
И устремлюсь к желанному притину,
Свою меж нас еще оставив тень.

Без названия

Среди морозной праздничной Москвы,
Где протекает наше расставанье
И где, наверное, прочтете вы
Прощальных песен первое изданье -
Немного удивленные глаза...
'Что? Что? Уже? Не может быть!' - 'Конечно!..'
И святочного неба бирюза,
И все кругом блаженно и безгрешно...

Нет, так не расставался никогда
Никто ни с кем, и это нам награда
          За подвиг наш.

Ещё тост

За веру твою! И за верность мою!
За то, что с тобою мы в этом краю!

Пускай навсегда заколдованы мы,
Но не было в мире прекрасней зимы,

И не было в небе yзopней крестов,
Воздушней цепочек, длиннее мостов...

За то, что все плыло, беззвучно скользя.
За то, что нам видеть друг друга нельзя,

За все, что мне снится еще и теперь,
Хоть прочно туда заколочена дверь.

1961-1963

Анна Ахматова. Сочинения в 2-х тт. Москва, "Художественная литература", 1987.
Впервые - "Огонёк", 1964, 10 (март). В рукописи название "Московские акварели" исправлено на "Трилистник московский".

Название цикла связано с книгой стихов И. Анненского "Кипарисовый ларец".
Источник четвертой строки первой части указан А. Е. Аникиным: Аникин А.Е. Поэзия // Аникин А.Е. Иннокентий Анненский и его отражения. Материалы. Статьи. Москва, Языки славянской культуры, 2011. С. 425. PDF

В записной книжке ? 3 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 8, 8 об., 9) стихотворения "И мне показалось, что это огни..." (Москва, июнь 1959), "Не стращай меня грозной судьбой..." (15 октября 1959) и "Мартовская элегия" ("Прошлогодних сокровищ моих..."; Ленинград, февраль 1960) объединены в "Трилистник закрытый (Из московской тетради)" . Заголовок первого стихотворения "Отрывок" зачёркнут.

Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / составление и подготовка текста К.Н. Суворовой; вступ. ст. Э.Г. Герштейн; научн. консультирование, вводные заметки к зап. книжкам, указатели В.А. Черных. Москва - Torino, РГАЛИ и Giulio Einaudi editore, 1996. С. 46-47.

Эти же стихотворения в записной книжке ? 17 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 110. Л. 153 об.; с. 461) имеют общее название "Трилистник московский" и составлены в порядке: I. Отрывок II. Мартовская элегия III. Не стращай меня.

В записной книжке ? 4 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 99. Л. 18 об., 19), в автобиографии:

Величайшим событием считаю выход "Кипарисового ларца", кот<орый> я прочла еще в корректуре в брюл<ловском> зале Русского музея.

<...>

Глава могла бы называться: "Малая, 63", улица, кот<орая> одним концом упирается в дворцовые ворота Александровского парка, последний дом ее другого конца - гимназия, где много лет жил Анненский. На даче Иванова по Малой ул<ице> умер Тютчев. Дом, в кот<ором> жила, погиб во время войны 1941-1945 г.

На фото: Государственный Русский музей (Михайловский дворец), Санкт-Петербург. Зал К. П. Брюллова.

Там же (Л. 22, 22 об.):

Стихи я писала с 11 лет совершенно независимо от Н<иколая> С<тепановича>, пока они были плохи, он, со свойственной ему неподкупностью и прямотой, говорил мне это. Затем случилось следующее: я прочла (в брюлловском зале Русского музея) корректуру "Кипарисового ларца" (когда приезжала в Петербург [на] в начале 1910 г.) и что-то поняла в поэзии.

Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / составление и подготовка текста К.Н. Суворовой; вступ. ст. Э.Г. Герштейн; научн. консультирование, вводные заметки к зап. книжкам, указатели В.А. Черных. Москва - Torino, РГАЛИ и Giulio Einaudi editore, 1996. С. 79, 82.
Третий фрагмент опубликован в издании: Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002. (Первоначально этот текст в собрании был взят с сайта Надежды Дегтярёвой об Анне Ахматовой "Ты выдумал меня..." (не действует). Копия страницы: https://akhmatova.imwerden-net.de/proza/about_gum.htm)
В записной книжке ? 9 (Л. 7 об.; с. 132) Ахматова в списке своих царскосельских адресов уточнила о "Малой, 63": "С осени 1911 до весны 1916".

Далее в этой же записной книжке, в плане "поэмы", которая "перерастает в мои воспоминания" - цитата из стихотворения "Петербург" (Л. 29 об.; с. 87):

И пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета.

Далее в этой же записной книжке (Л. 37 об.; с. 93):

Вячеслав Иванов, когда я в первый раз прочла стихи в Ак<адемии> стиха, сказал, что я говорю недосказанное Анненским, возвращаю те драгоценно<сти>, кот<орые> он унес с собой. (Это не дословно). А дословно: "Вы сами не знаете, что делаете наедине". А Сологуб много позже сказал: "Критика вовсе не собиралась признавать Ахматову, ее принудили к этому читатели".

В записной книжке ? 9 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 6 об.):

В списке "Кто жил в Царском" (Л. 8; с. 132) под номером 8: "Анненский в Софии (Могила?) (Кривич)". Ахматова указывает место последней квартиры семьи Анненских, поселившейся на улице Захаржевской, в доме Панпушко, в сентябре 1908 г. Вопрос означает, что Ахматова не знала места захоронения Анненского. То же - в отношении номера 15: "Форш (? могила)".

В конспективном перечне "Царскосельские древности" (Л. 10 об.; с. 134):

Книжная лавка Митрофанова. Никто - Тихие песни (Анненский).

Стихотворение, известное как "Царскосельская ода", приведено с названием "(Выцветшие картинки) (зачёркнуто) I. Безымянный переулок" (Л. 21 об.; с. 142). Датировано до 280-го стиха включительно: "3 августа 1961. Комарово. Утро". Начало:

Настоящую оду
Нашептало... Постой,
Царскосельскую одурь
Прячу в ящик пустой,
В роковую шкатулку,
В "Кипарисный ларец",
А тому переулку
Наступает конец.

Стихотворение вошло в "Седьмую книгу". Приводится название второй книги стихов Анненского. См.: Рубинчик О. Е. 'Местная жизнь': Иннокентий Анненский и царскосельская пресса. В издании "Избранное", составленном Н. Банниковым (М., "Художественная литература", 1974), в шестой строке нет кавычек и заглавной буквы; к названию добавлено "Девятисотые годы".
Строки "Фонари на предметы / Лили матовый свет..." напоминают стихотворение Анненского "Электрический свет в аллее".
См. об этом стихотворении также: Кралин М. М. "Двух голосов перекличка" (Иван Бунин и Анна Ахматова).

В записной книжке ? 12 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 106. Л. 9; с. 219):

<...> Только говоря об Анненск<ом>, Г<умилев>, уже поэт-акмеист, осмелился произнести имя своего города <Царское Село>, кот<орый> казался ему слишком прозаичным и будничным для стихов <...>

Там же (Л. 32; с. 237), в плане книги - раздел II: "Шиповник цветет. 1946-1956":

1) Последняя трагедия Анненского. (Письма к С.К. Маковскому). см. ниже

В записной книжке ? 13 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 107. Л. 34 об.-34-33 об.-33 <обратная нумерация>; с. 267-268):

Несколько слов об "Пет<ербургских> зимах" (за кот<орые> автор был бит). См. стр. Черубина де Габриак. После дуэли Вяч<еслав> Иванов и Анненский были у Г<умиле>ва, а Волошин скрылся с петерб<ургского> горизонта и стал ездить в Москву.
Лиз<авета> Иван<овна> все же чего-то не расcчитала. Ей казалось, что дуэль двух поэтов из-за нее сделает ее модной петерб<ургской> дамой и обеспечит почетное место в литературных кругах столицы, но и ей почему-то пришлось почти навсегда уехать (она возникла в 1922 г. из Ростова с группой молодежи...). Она написала мне надрывное письмо и пламенные стихи Ник<олаю> Степ<ановичу>. Из нашей встречи ничего не вышло. Всего этого никто не знает. В Кокт<ебеле> болтали и болтают чушь.
Очевидно, в то время (09-10 г.) открылась какая-то тайная вакансия на женское место в русской поэзии. И Черубина устремилась туда. Дуэль или что-то в ее стихах помешали ей занять это место. Судьба захотела, чтобы оно стало моим. Замечательно, что это как-то полупонимала Марина Цветаева (найти в ее "Прозе" это место) стр. 152.
Какой, между прочим, вздор, что весь "Аполлон" был влюблен в Черубину. Кто? - Кузмин, Зноско-Боровский? - и откуда этот образ скромной учительницы. Дм<итриева> побывала уже в Париже, блистала в Коктебеле, дружила с Марго^*, занималась провансальской поэзией, а потом стала теософской богородицей.
А вот стихи Анненского, чтобы напечатать ее, Мак<овский> действительно выбросил из перв<ого> номера, что и ускорило смерть Ин<нокентия> Феод<оровича>. (См. Ан<ненский> - Мак<овскому> письмо...) "Не будем больше говорить об этом и постараемся не думать". Об этом Цветаева не пишет, а разводит вокруг Волошина невообразимый очень стыдный сюсюк^**.
<декабрь 1962>

* Гринвальд Маргарита Константиновна. Подруга Е. И. Дмитриевой. Летом 1908 года жила в ателье Волошина в Париже. "Девочка" или "Весёлая девочка" - так прозвал её Волошин. Запечатлена в романе А. Н. Толстого "Две жизни" (См. в кн.: Черубина де Габриак. Исповедь. М., "Аграф", 1999, с. 355, 357).  
** Имеется в виду статья М. Цветаевой о М. Волошине "Живое о живом".

Опубликовано в издании: Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002 - под названием "О Гумилёве".
(Первоначально этот текст в собрании был взят с сайта Надежды Дегтярёвой об Анне Ахматовой "Ты выдумал меня..." (не действует). Копия страницы: https://akhmatova.imwerden-net.de/proza/about_gum.htm)

В записной книжке ? 17 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 110. Л. 29; с. 365):

Царское Село в стихах Н<иколая> С<тепановича> как будто отсутствует. Он один раз дает его как фон к стихотворению "Анненский" ("Последний из царскосельских лебедей". Сам царскосельским лебедем быть не хочет).
Однако, это не совсем так <примеры скрытого присутствия ЦС в стихах>
Ц<арское> С<ело> было для Н<иколая> С<тепановича> такой унылой низменной прозой.

В издании: Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002 - под названием "О Гумилёве" и датировано: <записала в декабре 1963>.
(Первоначально этот текст в собрании был взят с сайта Надежды Дегтярёвой об Анне Ахматовой "Ты выдумал меня..." (не действует). Копия страницы: https://akhmatova.imwerden-net.de/proza/about_gum.htm)

Там же (Л. 60 об.; с. 393), запись озаглавлена "Луна":

Семирамида, вероятно, посвящ<ена> И.Ф. А<нненскому> потому, что он ее похвалил. Других причин нет, но она ('Семир<амида>'), очевидно, примыкает к антилунным стихам <приводятся примеры стихов и "слои" в них>. Обо всем этом никто никогда ни слова не сказал.

См. также: Анна Ахматова. Собрание сочинений: В 6 т. [9 книг]. Том 5 / Сост., подгот. текста, коммент, статья С.А. Коваленко. М.: Эллис Лак 2000, 2001. С. 105.

Там же (Л. 61; с. 393), запись озаглавлена "Луна":

5 авг<уста> <1963 г.>. Самый непрочитанный поэт (продолжение).
Невнимание критиков (и читателей) безгранично. Что они вычитывают из молодого Гумилева, кроме озера Чад, жирафа, капитанов и прочей маскарадной рухляди?

Опубликовано ранее: Заметки Анны Ахматовой о Николае Гумилёве / Подготовка текста К. Н. Суворовой. Вступительная заметка, составление и примечания В. А. Черных // Новый мир. 1989. ? 5.
В издании: Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002 - под названием "О Гумилёве" и датировано: <записала в декабре 1963>.
(Первоначально этот текст в собрании был взят с сайта Надежды Дегтярёвой об Анне Ахматовой "Ты выдумал меня..." (не действует). Копия страницы: https://akhmatova.imwerden-net.de/proza/about_gum.htm)

Там же (Л. 61 об.; с. 393-394):

Посл<едняя> ода.

Rosa moretur
Ноr<atius> f. I.

Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то,
В шкатулке без тебя еще довольно тем,
И просит целый день божественная флейта
Ей подарить слова, чтоб льнули к звукам тем.
[И загляделась я не на тебя совсем,
Но сколько предо мной ночных аллей-то
И сколько в сентябре прощальных хризантем]
?
. . . . . . . . . .
Пусть все сказал Шекспир, милее мне Гораций,
Он сладость бытия таинственно постиг...
А ты поймал одну из сотых интонаций,
И все недолжное случилось в тот же миг.

См. это стихотворение и о нём в книге А.Г. Наймана.

Там же (Л. 156 об.; с. 463) в списке стихотворений для журнала "Звезда Востока" присутствует "Трилистник траурный" в составе: 1. Отрывок 2. Н.Н. П<унину> 3. Бор<ису> Паст<ернаку>. Однако потом (Л. 197 об.; с. 491) состав "Трилистника траурного. Стихи 1964" другой: Памяти В.С. С<резневской>, <Памяти> М.М. З<ощенко>, <Памяти> Анты. Далее (Л. 198; с. 492) в перечне "Новые циклы": 1. Отрывок М.М. З<ощенко> 2. Памяти В.С. С<резневской> 3. Анте.

Там же (Л. 160 об.; с. 466):

Стихи Трилистник военный
I. Наспех с девочками прощались...
II. De profundis...
III. [Один идёт прямым путём...]
Не мудрено, что колокольным звоном...

Смерть Поэта
[Памяти друга] Б. П<астернаку>
I. И снова осень... 1947
II. Умолк навек, 1960
III. Словно дочка, 1960

Трилистник ташкентск<ий>
I. Профили
II, Из альбома
III. 10 марта 1943 г. ("Это рысьи глаза")

"Решка"
Трилистник заветный
I. Наследница
II. Если б все
III. Отрывок (М.М. З<ощенко>)

Эти трилистники перечислены также на л. 163 (с. 468).

В зап. книжке ? 18 (Ед. хр. 111. Л. 44 об.; с. 539) запись Ахматовой относится, может быть, к стихотворению <Я на дне>:

20 м. - Андромеда

Лист зеленый на вершине
С милым я в разлуке ныне

<Трагедия Иннокентия Анненского>

Источник: Ахматова А. А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5: Биографическая проза. Pro domo sua. Рецензии. Интервью / Сост., подгот. текста, коммент., ст. Н. В. Королевой. М., Эллис Лак, 2001. Под общим заголовком "Из "Беглых заметок".

149

В связи с тем, что я писала статью 'Последняя трагедия Анненского', мне было необходимо поговорить об Ин<нокентии> Ф<едоровиче> с двумя людьми: с Пастернаком и с Мандельштамом.

С Пастерн<аком> я говорила осенью 1935 г., в ту ночь, когда я случайно попала к ним, в полном беспамятстве бродя по Москве. Борис Леонидович со свойственным ему красноречием ухватился за эту тему и категорически утверждал, что Анненский сыграл большую роль в его [жизни] творчестве. К сожалению, я не помню точно его слова - а импровизировать чужие речи никогда не буду.

С Осипом я говорила об Анненс<ком> несколько раз. И он говорил об Анненском с неизменным пиететом. Знала ли Анненского М. Цветаева, не знаю. Любовь и преклонение перед Учителем и в стихах и в прозе Гумилёва. Меж тем, как Бальмонт и Брюсов сами завершили ими же начатое (хотя еще долго смущали провинциальных графоманов), дело Анненского ожило с страшной силой в следующем поколении. И, если бы он так рано не умер, мог бы видеть свои ливни, хлещущие на страницах книг Б. Пастернака, свое полузаумное 'Деду Лиду ладили...' у Хлебникова, своего раешника (шарики) у Маяковского и т. д.

150

Я не хочу сказать этим, что все подражали ему. Но он шел одновременно по стольким дорогам! Он нес в себе столько нового, что все новаторы оказывались ему сродни. Те же два были фейерверками местного значения. Прошу не путать с Блоком, у которого тоже не было продолжателя и от которого ничто не пошло, но это надо сравнивать с судьбой Пушкина. (См. мою работу об 'Евг<ении> Онегине' и русской поэме.)

Интонация 'Онегина' - была [гибельна] смертельна для русской поэмы. Начиная с 'Бала' Баратынского до 'Возмездия' Блока, 'Онегин' систематически губил русскую поэму (хороша только доонегинская...). Потому и прекрасен 'Мороз, Красный нос', что там 'Онегин' и не ночевал. Следующий за Некрасовым был прямо Маяковский и 'Двенадцать' Блока.

151

Автограф А. А. Ахматовой (РГАЛИ. РТ 107, л. 10).

<До 14 января 1963>

666

Впервые - Вдохновение, мастерство, труд (Записные книжки Анны Ахматовой). Публ. Е. И. Лямкиной // Встречи с прошлым. Вып. 3. М., 1983. С. 389 (сокращённо). Более полный текст <точнее, весь> - Записные книжки Анны Ахматовой 1958-1966. Издательство: Москва - Турин: "Giulio EiunaudI editore", 1996. С. 282-283. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 107). В этом издании: - записная книжка ? 13 (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 107. Л. 11-10 об.-10-9 об. <обратная нумерация>).

Эта запись публиковалась также:
В. К. Лукницкая. Н. Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Ленинград, 1990.
Анна Ахматова. Сочинения в двух томах. Том второй. М., "Художественная литература", 1987 (раздел "Размышления о поэтах-современниках"). Не полностью, с пропуском (во втором абзаце отсутствуют слова "со свойственным ему красноречием") и с изменённым порядком предложений.

КО, с. 662:

"Последняя трагедия Анненского" - так назвала Анна Ахматова свою статью 30-х годов, основанную на двух последних письмах Анненского к Маковскому. Это название зафиксировано в составленном Ахматовой списке ее утраченных произведений (ГПБ, ф. 1073). Пафос этой статьи отразился в ахматовском стихотворении 1945 г. "Учитель" (см. выше).

Анненский Иннокентий Федорович (1855-1909) - поэт, критик, переводчик, педагог. В 1879 г. окончил Петербургский университет по словесному разряду историко-филологического факультета с правом преподавать древние языки. Всю жизнь служил по ведомству народного просвещения. Читал лекции по исторической грамматике на Высших женских Бестужевских курсах. В 1896-1905 гг. - директор Николаевской гимназии в Царском Селе. Среди его учеников - Н. С. Гумилев, Н. Н. Пунин, С. Горный и др. Всесторонняя образованность, восприятие искусства по-

667

эзии, живописи, скульптуры, музыки в их синтетичности отразилось на восприятии мира его учениками. Автор книги 'Тихие песни' (1904). В 1906 г. вышел том Еврипида в переводе Анненского с его глубоким толкованием пьес. Из пьес самого Анненского, модернизировавшего античные сюжеты, особое внимание привлекла 'Фамира-Кифаред' (написана в 1906 г., издана в 1913 г.), предполагалась к постановке театром А. Я. Таирова одновременно с 'Крестом и розой' Блока. В 1906 г. вышел сборник литературно-критических статей 'Книги отражений'.
В Царском Селе Анненский был окружен обожанием старших гимназистов. Несмотря на разницу лет и положения, был связан с Гумилевым отношениями, полными взаимного понимания и уважения. Написанный Г. В. Адамовичем рассказ 'Вечер у Анненского', несмотря на вольную беллетризацию событий мемуаристом, передает атмосферу отношений Учителя с учениками: <...>

668-669

<...>
Возможно, с этим некогда состоявшимся разговором в старой директорской квартире Анненского связан возмущавший позже Ахматову миф, переадресованный Блоку, будто бы сказавшему об Ахматовой на 'башне' Вяч. Иванова: 'Надо писать стихи, словно ты стоишь перед Богом, а она их пишет, словно стоит перед мужчиной'.
Ахматова считала И. Ф. Анненского 'Учителем' (см. стихотворение 'А тот, кого Учителем считаю...'), не раз подчеркивая, 'что-то стала понимать в поэзии', когда прочла в Брюлловском зале Русского музея переданную ей Н. С. Гумилевым корректуру 'Кипарисового ларца', посмертно изданной книги Анненского (М., 1910).
В. С. Срезневская вспоминает: 'Когда Инн<окентию> Федоров<ичу> Анненскому сказали, что брат его женится на старшей Горенко, он ответил: 'Я бы женился на младшей'. Этот весьма ограниченный комплимент был одной из лучших драгоценностей Ани' ('Десятые годы'. С. 34).

670

Можно сказать, что Ахматову в ее долгой и трагической жизни сопровождали три великие тени: Гумилев, Анненский, Пушкин, с ними, с их творчеством связана пока еще до конца не прочитанная многослойность ахматовской тайнописи. Среди утраченных работ, восстановить которые стремилась, но не смогла Ахматова, одно из главных мест занимает 'Трагедия Анненского'.
В записях П. Лукницкого от 17 января 1926 г.: 'АА показывала мне сегодня свою работу о взаимоотношениях Анненского и Гумилева и о влиянии Анненского на Гумилева. Работа - в виде подробнейшего плана - сделана превосходно: ни одна мелочь, ни одна деталь не ушла из внимания АА' (Лукницкий, 2. С. 10).
Под 'трагедией' Анненского Ахматова имела в виду целый комплекс событий, случайных и закономерных, сопутствовавших крупным художникам. Она много раз вспоминала слова Вяч. Иванова о том, что именно ей суждено досказать 'недосказанное' Анненским. Однако, не доверяя Иванову, никогда не говорила об этом серьезно. Внезапная смерть на пороге Павловского вокзала от сердечного приступа, как считала Ахматова, вызванная поступком редактора журнала 'Аполлон' С. К. Маковского, вынувшего стихи Анненского из подготовленного к печати номера и заменившего их мистификаторством М. Волошина и Е. И. Дмитриевой (Черубины де Габриак), - тоже лишь часть трагедии. Истинный ее масштаб Ахматова видела в непризнании при жизни поэта, который определил, по ее убеждению, звучание всей русской поэзии XX в. Собирая материалы о Гумилеве, она одновременно пыталась найти все, что касается творчества Аненнского, чтобы увековечить его память. См. запись Лукницкого от 10 декабря 1925: 'Я говорил о том, как хорошо бы, если б биографию Николая Степановича писал не я, а АА. На это она мне ответила, что она даст себе

671

другое задание - написать две-три статьи (об Анненском одну, другую о Бодлере, третью - о всех остальных поэтах, влиявших на Гумилева), и что если бы ей это удалось, она была бы вполне удовлетворена. 'А писать о том, какие у него были романы, - пошутила АА, - подумайте, как это мне по меньшей мере неудобно...'
Опять говорили об Анненском, о том, какой он 'высокий', хороший, большой поэт. Он очень поздно начал, Анненский, и АА не жалеет, что неизвестны его ранние стихи, - есть данные предполагать, что они были очень плохими. Об отношении АА к Анненскому, о том, как она его любит, чтит, ценит - говорить не приходится. И однако, АА его не переоценивает. Она знает, что у него часто бывали провалы - рядом с прекрасными вещами. АА привела в пример два-три слова. И между прочим, АА считает, что его трилистники (система расположения) - очень неудачный, очень декадентский прием, и АА огорчена, что В. Кривичу даже мысль в голову не пришла о том, что следует эти трилистники разбить и расположить стихотворения в хронологическом порядке, и только из уважения к памяти Анненского в примечаниях указать, что такое-то стихотворение было включено в такой-то трилистник. А оставив такое расположение и не сумев установить даты стихов, В. Кривич совершенно лишил исследователей возможности изучать творчество Анненского (и АА привела фразу о том, что часто бывает у поэтов: чем зрелее стихи творческой жизни, тем больше увеличивается количество пэонов, и как их изучать у Анненского, когда не знаешь дат стихов?).
АА говорила о том, что в 9 году взаимоотношения Гумилева и Анненского, несомненно, вызывали влияние как одного на другого, так и другого на первого. Так, теперь уже установлено, что в литературные круги, в 'Аполлон', вооб-

672

ще в литераторскую деятельность втянул Анненского Гумилев, что знакомству Анненского с новой поэзией сильно способствовал Гумилев...' (Лукницкий, 1. С. 303-304).

Опечатки в тексте примечаний исправлены.

с Осипом я говорила об Анненс<ком> несколько раз. - Мандельштам рассказывал Ахматовой, 'что был у Анненского, и тот, как ни странно, дал ему совет переводить. 3 декабря 1911 г. на заседании 'Общества ревнителей художественного слова', посвященном памяти Анненского (под председательством Вяч. Иванова), Мандельштам говорил об Анненском как о 'поэте отливов дионисийского чувства' (Русская художественная летопись. 1911. ? 20. С. 321). На посмертно напечатанную в 1913 г. пьесу Анненского 'Фамира-Кифаред. Вакхическая драма' Мандельштам откликнулся рецензией (День. СПб., 1913. 8 октября), где отметил 'чудесные ремарки, в выразительности не уступающие тексту', как бы предвидя искусство ремарок Ахматовой в 'Поэме без героя'.

Знала ли Анненского М. Цветаева, не знаю. - М. И. Цветаева знала и часто цитировала И. Анненского. Одним из ее любимых было стихотворение 'Невозможно'. См., например: 'Знал еще, что если бы мог, он, Пугачев, его, Гринева, так бы не любил. Что именно за эту невозможность его так и любит. Здесь во всей полноте звучит бессмертное анненское слово: 'Но люблю я одно - невозможно'' (т. 3. С. 302). См. также суждение Цветаевой об Анненском в одном из писем Пастернаку (от 14 (19?) июля 1923 г.). В ответ на его реплику: 'Первым был Брюсов, Анненский не был первым', - Цветаева утверждает право поэта быть не 'первым' и не 'вторым', но единственным, меняя, однако, местоположение, предложенное Пастернаком: 'У первого есть второй. Единственный не бывает первым (Анненский, Брюсов)' (Цветаева М. Т. 6. С. 248)

673

...преклонение перед Учителем в стихах и прозе Гумилева. - Первое из посвященных Анненскому стихотворений Гумилева 'Семирамида - светлой памяти И. Ф. Анненского', опубликовано в журнале 'Аполлон' с редакционным некрологом поэта (Аполлон. 1909. ? 3). Гумилев об Анненском - см.: Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М., 1990.

...Бальмонт и Брюсов сами завершили ими же начатое... - Ахматова размышляет о судьбах русского символизма, представителями двух поколений которого были Бальмонт и Брюсов.

...ливни, хлещущие на страницах книг Б. Пастернака... - См. книги Пастернака 'Поверх барьеров' (М., 1917), 'Сестра моя, жизнь, 'Лето 1917 года' (М., 1922) и др.

'Деду Лиду ладили...' - Неточная цитата из стихотворения "Колокольчики" <...>

...своего раешника (шарики)... - Имеется в виду стихотворение "Шарики детские" из цикла 'Трилистник балаганный':

674

См. мою работу об 'Евг<ении> Онегине' и русской поэме. - По-видимому, работа не была написана. Однако к вопросу о новаторстве строфы 'Евгения Онегина' и ее значении в развитии жанра поэмы в русской литературе Ахматова возвращалась не раз, с лаконичной точностью сформулировав мысль в беседе с известным литературоведом Д. Максимовым (Звезда. 1967. ? 12. С. 189).
В начале 1965 г., уже после возвращения из Сицилии, Ахматова дала интервью литературному критику, знатоку поэзии, Е. Осетрову, в те годы заместителю главного редактора журнала 'Вопросы литературы', выразив свое отношение к Анненскому, как поэту, во многом определившему пути развития поэзии XX века.
Известно, как не любила Ахматова прямой речи в воспоминаниях или интервью. В публикации Е. И. Осетрова представлен, по сути, полуторастраничный монолог Ахматовой об Анненском. Свою публикацию Осетров заключил репликой: 'Здесь я, по просьбе поэтессы, считаю нужным отметить, что беседа воспроизводится по живой записи, кроме слов об Анненском и его воздействии на русскую поэзию, в интервью нет прямой речи Ахматовой' (Вопросы литературы. 1965. ? 4. С. 189).
Часть этой реплики, в несколько перефразированной форме, Ахматова привела в записной книжке под датой - январь 1965, фиксируя точку зрения, как можно полагать, высказанную бравшему у нее интервью Осетрову: 'Здесь я еще раз считаю нужным напомнить читателю, что кроме слов об Анненском и его воздействии на русскую поэзию, -

675

в моей статье нет прямой речи Ахматовой. Делаю это по ее требованию' (Записные книжки Анны Ахматовой 1958-1966. Издательство: Москва - Турин: "Giulio EiunaudI editore", 1996. С. 507). См. текст интервью: (ниже)

В зап. книжке ? 21 (Ед. хр. 114. Л. 24, 25; с. 617):

Вначале я действительно писала очень беспомощные стихи, что Н<иколай> С<тепанович> и не думал от меня скрывать. Он действительно советовал мне заняться каким-нибудь другим видом искусства, напр<имер>, танцами, ("Ты такая гибкая"). Осенью 1910 г. Гум<илев> уехал в Аддис-Абебу. Я осталась одна в гумилевском доме (Бульварная, д<ом> Георгиевского), как всегда, много читала, часто ездила в Петербург (главным образом, к Вале Срезневской, тогда еще Тюльпановой), побывала и у мамы в Киеве, и сходила с ума от "Кипарисового ларца". Стихи шли ровной волной, до этого ничего похожего не было.

В издании: Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002 - под названием "О Гумилёве" и датировано: <апрель 1965>.
(Первоначально этот текст в собрании был взят с сайта Надежды Дегтярёвой об Анне Ахматовой "Ты выдумал меня..." (не действует). Копия страницы: https://akhmatova.imwerden-net.de/proza/about_gum.htm)

Там же, в перечне материалов к своей библиографии (Л. 44; с. 628):

Setchkarev (Сечкарев) V. Studies in the Life and Work of Innokentij Annenskij. Mouton et Co. 1963. Стр. 5, 41, 141.

В зап. книжке ? 22 (Ед. хр. 115. Л. 26; с. 737):

Маковский, по-видимому, в старости жгуче завидовал Гумилеву. Этим объясняется его возмутительное поведение. Анненский написал Гумилеву:

Меж нами сумрак жизни длинный,
Но этот сумрак не [виню] корю.
И мой закат ... дивный
С улыбкой смотрит на зарю.

Автогр<аф> (т.е. рукой Гум<илева>) у меня на "Кип<арисовом> ларце", который Гум<илев> надписал Оцупу.

Здесь несколько неясных мест. Почему и в чём Маковский завидовал Гумилёву? В чём состояло "возмутительное поведение"? И главное: этот экземпляр "Кипарисового ларца" был у Ахматовой? Тогда он должен находиться её фонде.

Фрагмент автобиографии "Коротко о себе" (1965):

Когда мне показали корректуру "Кипарисового ларца" Иннокентия Анненского, я была поражена и читала её, забыв всё на свете.

А. Ахматова. Избранное. (Составитель Н. Банников). М., "Художественная литература", 1974. С. 6.

Об этой фразе: Гинзбург Л. Я. Вещный мир. С. 314. О какой корректуре идёт речь, см. 2-е примечание Р. Д. Тименчика к письму Н. С. Гумилёва В. И. Анненскому-Кривичу (март 2016).

В программе памятного вечера 14 декабря 1921 г. обозначено чтение Ахматовой стихов Анненского, см. страницу. Выступила ли она на этом вечере - неизвестно.

Из "Разговорной книжки" Н. Н. Пунина:

А. 29 июля 1925. Сиверская. Фельдмаршальская, 63.
"Николай приехал ко мне в гости. Ждём грозы. Показывала ему статью об Анненском..."

[6], с. 249

Из письма А. А. Ахматовой Н. Н. Пунину, 2 мая 1927 г. <Ленинград>:

"... вчера (1 мая) ездила в Царское <...> Вспомнила всех, кто для меня связан с Царскосельскими парками: Анненского, Комаровского, Николая Степановича (и стихотворение Пушкина "В начале жизни школу помню я").

[6], с. 279.

Фрагменты бесед с Н. Струве в Париже в июне 1965 г.:

Постепенно разговор перешел снова на литературные темы.

- Да, Иннокентий Анненский грандиозный поэт, из него все вышли. Из Блока никто не мог выйти, слишком он был совершенен. А из Анненского - все: дожди предвещают Пастернака, его - ливни, "Диди-Ладо" - Хлебникова, "Шарики детские" - Маяковского...

Я тут опрометчиво перебил:

- "Диди-Ладо", "Шарики детские" - далеко не лучшее, что Анненский написал. Анна Андреевна нахмурилась.

- Дело не в том, что лучше и что хуже, а во влиянии; я вам сейчас свои мысли говорю, об этом еще мало знают.

А. С. Б. спросил, издают ли теперь Анненского.

- Что значит - издают? Издали в 1959 году однотомник, но книга не сразу распродалась, они и не переиздают. Варвары! Они не понимают, что хорошая книга должна полежать...

Совсем не мы с Гумилевым, - продолжала Анна Андреевна, - вытянули Анненского. Мы тогда были слишком молоды, у нас было то, что называется "богатая личная жизнь", мы не о том думали. И чего только мы не вытворяли. Помню, как я лазала по карнизам, это уж когда у меня ребенок был. Теперь я совершенно не понимаю, для чего это было нужно... Нет, Анненский попал в "Аполлон" через Вячеслава Иванова, который знал его как переводчика греков. Но Иванов и Маковский побаивались Анненского и приставили к нему Гумилева, чтобы контролировать его, но просчитались... А ценили стихи его мало... Вот Маковский даже выкинул из номера за 1909 год "Аполлона" стихи Анненского и заменил их этой непристойной мистификацией - Черубиной де Габриак. Анненский очень остро пережил это непонимание, у меня хранятся письма Анненского к Маковскому. Тогда же он написал свое, всем нам известное, стихотворение "Тоска"... Про "детей", которых "перевязали", "ослепили", - это про стихи свои, совсем тут не любовь, как кто-то придумал. И умер... У меня об этом готовы страницы.

К Маковскому Ахматова относилась отрицательно, кажется, всю свою жизнь. Она его считала недоброжелательным и неправдивым критиком:

- Был покровителем "молодых", а они стали поэтами, на которых молятся, а он остался ни при чем, все от этого.

<...>

<О Брюсове> Поэт? Шумел, как шумят теперь Вознесенский и Евтушенко. А какая у него иссушающая, мертвящая критика... Ведь он проглядел Анненского!

А. С. Б. возразил:

- Но ведь и Блок проглядел Анненского...

Анна Андреевна отпарировала:

- Что Блок, это не его дело, он не этим был занят.

Струве Н. Восемь часов с Анной Ахматовой. // 'Звезда', 1989, ? 6, с. 123.
http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/vospominaniya/struve-vosem-chasov-s-annoj-ahmatovoj.htm

Е. И. Осетров. "Грядущее, созревшее в прошедшем" (беседа с Анной Ахматовой) фрагмент

Источник: Вопросы литературы, 1965, ? 4. С. 186-187 (весь  текст: 183-189).
Опубликовано также: Анна Ахматова. Сочинения в двух томах. Том второй. М., "Художественная литература", 1987 (в разделе "Размышления о поэтах-современниках").

Писатель Е.И. Осетров (1923-1993), бравший у Ахматовой интервью, сообщил (с. 189): "Здесь я по просьбе поэтессы считаю нужным отметить, что беседа воспроизводится по живой записи и, кроме слов об Анненском и его воздействии на русскую поэзию, в интервью нет прямой речи Ахматовой".

8 октября 2023 (К 100-летию со дня рождения Е. И. Осетрова и к 30-летию со дня смерти)

186

Как и у каждого поэта, у Ахматовой есть свои пристрастия.

- В последнее время, - говорит Анна Андреевна, - как-то особенно сильно зазвучала поэзия Иннокентия Анненского. Я нахожу это вполне естественным. Вспомним, что Александр Блок писал автору "Кипарисового ларца", цитируя строки из "Тихих песен": "Это навсегда в памяти. Часть души осталась в этом".* Убеждена, что Анненский должен занять в нашей поэзии такое же почётное место, как Баратынский, Тютчев, Фет.

* Письмо А. Блока от 12 марта 1906 г.

- Вы считаете Анненского своим учителем?

- И не только я. Иннокентий Анненский не потому учитель Пастернака, Мандельштама и Гумилёва, что они ему подражали, - нет, о подражании не может идти речи. Но названные поэты уже "содержались" в Анненском. Вспомним, например, стихи Анненского из "Трилистника балаганного":

Покупайте, сударики, шарики!
Эй, лисья шуба, коли есть лишни,
Не пожалей пятишни:
Запущу под самое небо -
Два часа потом глазей, да в оба!

Сопоставьте "Шарики детские" со стихами молодого Маяковского, с его выступлениями в "Сатириконе", насыщенными подчёркнуто простонародной лексикой...

Если неискушённому читателю прочесть:

Колоколы-балаболы,
Колоколы-балаболы,
Накололи, намололи,
Дале боле, дале боле,
Накололи, намололи,
Колоколы-балаболы.
Лопотуньи налетели,
Болмоталы навязали,
Лопотали - хлопотали,
Лопотали болмотали,
Лопоталы поломали, -

то он подумает, что это стихи Велимира Хлебникова. Между тем, я прочитала "Колокольчики" Анненского. Мы не ошибёмся, если скажем, что в "Колокольчиках" брошено зерно, из которого затем выросла звучная хлебниковская поэзия.

Щедрые пастернаковские ливни уже хлещут на страницах "Кипарисового ларца". Истоки поэзии Николая Гумилёва не в стихах французских парнасцев, как это принято считать, а в Анненском.

Я веду своё "начало" от стихов Анненского. Его творчество,

187

на мой взгляд, отмечено трагизмом, искренностью и художественной целостностью...

вверх

А. Ахматова об И. Анненском в записях П. Н. Лукницкого "Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой" и в книге В. К. Лукницкой о Н. С. Гумилёве.

Дневниковые заметки А. Ахматовой об И. Анненском и О. Мандельштаме.

Эпиграф к книге стихов "Белая стая" (1917) - третья строка из стихотворения И. Анненского "Милая": "Горю и ночью дорога светла".

Эпиграф к циклу 'Из "Чёрных песен"' (1960-1961) - последняя строка стихотворения И. Анненского "Дальние руки": "Слова, чтоб тебя оскорбить..." (у Анненского без многоточия).

Эпиграф к части 10 цикла "Шиповник цветёт" (1964) - первая строка стихотворения И. Анненского "Ты опять со мной": "Ты опять со мной, подруга осень!" (у Анненского без восклицательного знака).

Один из трёх эпиграфов к третьей части "Поэмы без героя" (1940-1962) - строки из третьей строфы стихотворения И. Анненского "Петербург": Да пустыни немых площадей, / Где казнили людей до рассвета."

О. Ронен считает, что строки "Ты ровесник Мамврийского дуба, Вековой собеседник луны" в начале 1-й части "Поэмы без героя" относится к Анненскому, писавшему "беседую с луной".

Интересна  во взаимосвязи с Анненским ориентация лирического стихотворения Ахматовой 'Рахиль' на монолог античной трагедии, в частности трагедий Еврипида 'Медея', 'Ипполит', 'Алкеста'. См. об этом:
Игошева Т. В. Драматическая коллизия в стихотворении Анны Ахматовой 'Рахиль' // Вестн. Новг. гос. ун-та. Сер.: Гум. науки. 2000. ? 15.

А. Ахматова перевела стихотворение Самуила Галкина "Звезда", написанное под впечатлением от "Среди миров".

И. Ф. Анненский в свидетельствах и исследованиях об А. Ахматовой

Тема "Ахматова и Анненский":

Аникин А. Е. Иннокентий Анненский и его отражения. - I. Предварительные замечания.
Аникин А. Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме I-VII.
Аникин А. Е. "Фамира-кифаред" И. Анненского: "проблема" Фамиры
Аникин А. Е. Ахматова и Анненский. О "петербургском аспекте темы.
Аникин А. Е. Чудо смерти и чудо музыки (О возможных истоках и параллелях некоторых мотивов поэзии Ахматовой).
Аникин А. Е. Неоконченная статья В.Н. Топорова о статуе в творчестве Анненского. PDF
Асоян А. А. К семиотике орфического мифа в русской поэзии (И. Анненский, О. Мандельштам, А. Ахматова)
Банников Н. В. Высокий дар // А. Ахматова. Избранное. М., "Художественная литература", 1974. фрагмент
Барзах А. Е. "Рокот фортепьянный" (Мандельштам и Анненский).
Бердникова Т. В. Подтекст как разновидность импликации в поэтическом тексте (на материале лирики А. А. Ахматовой и И. Ф. Анненского).
Бердникова Т. В. Формы выражения субъекта в лирике И.Ф. Анненского.
Бердникова Т. В. Функции диалога в поэтическом тексте (на материале лирики А. А. Ахматовой и И. Ф. Анненского)
Бердникова Т. В. Диалог в поэтическом тексте как проявление идиостиля (на материале лирики А. А. Ахматовой и И. Ф. Анненского).
Боровская А. А. Эволюция жанровых форм в русской поэзии первой трети ХХ века. фрагменты монографии
Гинзбург Л. Я. Вещный мир.
Громов П. П. А. Блок, его предшественники и современники.
Ермилова Е.В. Акмеизм. С. 445.
Игошева Т. В. Драматическая коллизия в стихотворении Анны Ахматовой "Рахиль". фрагмент статьи
Келдыш В. А. Реализм и неореализм. С. 413.
Кихней Л. Г. Иннокентий Анненский как предтеча акмеистов. в составе сборника материалов конференции 2005 г. PDF 4,0 MB
Коченкова (Бердникова) Т. В. Обращение в поэтическом тексте (на примере произведений А. А. Ахматовой и И. Ф. Анненского).
Кралин М. М. Анна Ахматова и Иннокентий Анненский.
Кралин М. М. "А тот, кого учителем считаю..." (лекция об Анненском)
Кралин М. М. "Двух голосов перекличка" (Иван Бунин и Анна Ахматова). фрагменты
Лекманов О. А. Книга об акмеизме. С. 29, 107-109, 110, 111-112, 147.
Львова Н. Холод утра. (Несколько слов о женском творчестве) // Жатва. Кн. 5. М., 1914. С. 255. (фрагмент в прим. 15 к публикации рецензии Д. С. Усова на сборник Ахматовой "Чётки")
Магомедова Д. Н. Анненский и Ахматова (к проблеме "романизации" лирики).
Мандельштам О. Э. Письмо о русской поэзии, Буря и натиск.
Маневич Галина. Оправдание творчества.
Марков А. Заметки библиофила. Инскрипты Анны Ахматовой и Николая Гумилева.
Машевский А. Г. Маленькое эссе об Ахматовой.
Михайлова М. В. Пристрастный летописец эпохи // Чулков Г. И. Годы странствий. М.: Эллис Лак, 1999. С. 19. (фрагмент вступ.  ст.)
Мусатов В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины ХХ века. (Глава 7)
Налегач Н. В. "Миф об Иннокентии Анненском в поэзии акмеистов".
Пономарева Г. М. Воспоминания С.В. Штейна о поэтах-царскоселах (И. Ф. Анненский, Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова). PDF
Салма Н. Анна Ахматова и Иннокентий Анненский (к вопросу о смене моделей мира на рубеже двух веков).
Тименчик Р. Д. Устрицы Ахматовой и Анненского
Тименчик Р. Д. [Рец.] Михаил Кралин. Победившее смерть слово. Статьи об Анне Ахматовой и воспоминания о ее современниках. Томск: Водолей, 2000. 384 с. Тираж 1000 экз. фрагмент рецензии
Усов Д. С. [Рец.] Анна Ахматова. Четки. Стихи. Петроград. 1914. Издательство "Гиперборей".
Цыбин В. Д. Судьба и поэзия Иннокентия Анненского.
Черных В. А. Блоковская легенда в творчестве Анны Ахматовой.
Шиндин С. Г. Акмеистический фрагмент художественного мира Мандельштама: метатекстуальный аспект. PDF 2,8 MB

ИСТОЧНИКИ

1. Портрет размещён на обложке журнала "Литература в школе", ? 3, 2008. Кардовская записала в своих "Записках" 7 и 19 октября 1914 г.: "Ахматова просила показать ей портрет <...> выразила свое восхищение и говорит, что прежде она больше всего любила портрет работы одного итальянца (Модильяни), а что теперь это ее самый любимый портрет". А также 1 ноября: "Мне кажется, трудно судить о сходстве. Но Ахматовой очень нравится портрет" - Кардовская Е.Д. Неизвестный портрет Анны Ахматовой // Панорама искусств. 1984. 7. С. 328-331. В последний год жизни Ахматова в записной книжке ? 21 назвала этот портрет "плохим портретом" (Ед. хр. 114. Л. 24, 25; Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966). С. 617).

1 сентября 2022

2. Осип Мандельштам. Камень. Л., "Наука", 1990 ("Литературные памятники"). Изд. подг. Л.Я. Гинзбург, А.Г. Мец, С.В. Василенко, Ю.Л. Фрейдин.

3. Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь, т. 1. М., "Советская энциклопедия", 1989.

4. М. Баженов. "Быть ли музею А. Ахматовой?". "Крестьянка", 5, 1988.

5. Юрий Анненков. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Репринт. М.: "Советский композитор" без указания года (1990?).

6. Н. Пунин. Мир светел любовью: Дневники. Письма. М.: "Артист. Режиссер. Театр". 2000.

вверх

Сокращения