Сокращения

Открытие: 10.01.2010

Обновление: 05.04.2024

О. Е. Рубинчик

О вечере памяти И. Ф. Анненского (Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, 9 декабря 2009 г.).
'Местная жизнь': Иннокентий Анненский и царскосельская пресса.

Ольга Ефимовна Рубинчик - литературовед, специалист по творчеству Анны Ахматовой. Автор семи книг (некоторые подготовлены в соавторстве) и более восьмидесяти статей об Ахматовой и ее современниках, а также на другие темы. Автор стихов и прозы. Кандидат филологических наук, магистр искусствоведения. В 1993-2003 гг. была старшим научным сотрудником Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. В 2008-2017 гг. преподавала в Северо-Западном институте печати в Санкт-Петербурге (доцент). С 2019 г. состоит в группе по изданию Полного собрания сочинений Анны Ахматовой при Пушкинском Доме (ИРЛИ РАН). Запись впечатлений о вечере, сведения о себе и фото переданы в собрание автором. Участник Мусатовских Чтений 2009 г. (Великий Новгород), где выступила с докладом '"Там были розы...": тема розы у Иннокентия Анненского'. Видимо, он стал основой статьи "'Сердце просит роз поблеклых:': Розы у Иннокентия Анненского".

Участник конференции "Иннокентий Анненский (1855-1909): жизнь - творчество - эпоха" (2015, Санкт-Петербург), где выступила с докладом "Царское Село И. Ф. Анненского: заметки к теме". В сборнике материалов конференции статья на основе доклада имеет название ""Местная жизнь": Иннокентий Анненский и царскосельская пресса", см.  ниже. В сборнике также опубликована статья "'Наш Арканзончик': Об Аркадии Андреевиче Мухине". Кроме того, автор подготовила к публикации в сборнике воспоминания Е. А. Дацкевич об А. А. Мухине и материалы воспоминаний Ю. К. Герасимова о Н. Н. Пунине и А. А. Мухине.

В сборнике "Русские поэты XX века: материалы и исследования. Иннокентий Анненский (1855-1909)" (М.: "Азбуковник", 2022) эти публикации повторены.

О вечере памяти И. Ф. Анненского
(Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, 9 декабря 2009 г.)

Был полный зал, выступавших было много, всех не вспомню. В основном это были питерские поэты: Алексей Машевский, Алексей Пурин* и др. Что-то говорили, читали стихи, посвященные Анненскому, а заодно и с ним не связанные, но как бы продолжающие традицию. Несколько стихотворений - о посещении когда-то, в одиночку или с друзьями, заброшенной, забытой могилы Анненского.

* См. страницу стихотворных посвящений этих авторов в собрании.

Вел вечер А. С. Кушнер.

Выступал А. В. Лавров, один из лучших специалистов по русской литературе начала ХХ в., ныне академик. Он говорил о сегодняшней ситуации с изданием текстов Анненского: о замечательной работе в этой области В. Е. Гитина, А. И. Червякова и др.; о том, что необходимо полное комментированное издание стихов Анненского. Еще А. В. Лавров говорил о легендах вокруг Анненского, самая неприятная и несправедливая из которых - что Маковский отчасти виновен в его скоропостижной смерти*; Маковский высоко ценил Анненского и много сделал для того, чтобы о нем узнали как о поэте и литературном критике.

* Этой точки зрения придерживалась Ахматова.

Литературовед К. М. Азадовский сказал, что Анненский при жизни был совершенно неизвестен России как поэт и мало известен в остальных своих ипостасях и что он был бы очень изумлен, если бы узнал: через 100 лет после его смерти о нем не только вспомнят - в его честь соберется полный зал почитателей. Когда он умер, то было, по утверждению К. М. Азадовского, два-три некролога. Мне показалось, что эти слова неточны, и не только из-за числа некрологов, которых, как мы знаем, было значительно больше. Анненский, как писала Ахматова, 'славы ждал'. Из его письма А. В. Бородиной*: 'Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего:'.

* Письмо Анненского А. В. Бородиной от 29 ноября 1899 г.

А. С. Кушнер говорил, как всегда, замечательно. Естественно, он делал акцент на том, что близко ему самому: на 'вещности' поэзии Анненского, на деталях простой, неброской жизни, которые с Анненским вошли в русскую поэзию. То же акцентировал литературный критик и литературовед А. Ю. Арьев, соредактор журнала "Звезда", который считает, насколько я поняла, что в показе безмерной грусти и некрасоты жизни в ее мелочах - сила Анненского, а 'декадентский' Анненский вторичен, не слишком интересен. А. С. Кушнер обрисовал Анненского сомневающегося, его сомнение во всем: есть ли Бог, есть ли смысл. По словам Александра Семеновича, Анненского, видимо, спасали, поддерживали стихи и природа. Мне показалось, что такой Анненский - неполный. Некрасота жизни и ее мелочи в его поэзии - да, но это то, что его мучило, от чего он уходил в античность, вообще в культуру, в идею Красоты, которую лелеял и в своей поэзии, и во всех своих трудах. Об этой идее писали его младшие современники: Н. Оцуп, С. Горный, Н. Пунин, Э. Голлербах и др. Красота, в том числе и мистическая красота природы ('розовый: горний путь'), была в значительной степени его опорой. Кроме того, при всех своих сомнениях, он был воспитан в твердых правилах гуманизма, был выучеником своего брата и его жены, эти правила держали его в форме, отсюда у этой 'русалки в сюртуке', как назвал его в своей статье С. А. Лурье, всегда твердый воротник. Он знал, что отвечает за семью, за когда-то любимую женщину, за гимназию, за судьбу классического образования в России и т. д. Его напутственные речи выпускникам гимназии звучат очень твердо и убедительно, он открывал ученикам свой рецепт формирования и сохранения личности:

'Я боюсь, что прервется та нравственная работа над самопознанием и самоопределением <:> дело самоопределения есть медленная, кропотливая работа; мы старались вложить в ваши сердца только зерна самоопределения и будем счастливы, если в вашей дальнейшей жизни совершится их произрастание. Признаками этого серьезного процесса должна быть осторожность ваших суждений, желание властвовать не над другими, а над самим собой, контроль над собственным душевным миром, причем вы должны чуждаться решительных, категорических и безоглядных определений. <:> Старайтесь же поставить себя в такие условия, чтобы ничто не мешало вашим занятиям наукой. Помните, что, кроме логической своей ценности, наука и научные занятия обладают еще исключительным свойством успокаивать совесть человека и что они помогают каждому мыслящему человеку понять и исполнить истинное свое назначение'*.

* Из выпускной речи, произнесенной в царскосельской гимназии 2 июля 1899 г.

Все это давало силы Анненскому существовать внутри сомнения и даже отчаяния. И еще спасало его нежное внимание и понимание нескольких женщин-конфиденток.

Мы с Натальей Туймебаевной* для вечера задумали маленькую виртуальную экскурсию по местам Анненского в Царском Селе**, я - в переплетении с темой розы у Анненского. Вышло не очень удачно: видеоряд был в режиме слайд-шоу, остановить его музейному компьютерщику не удавалось, и рассказ Натальи Туймебаевны шел сам по себе, а шоу неслось само по себе***. А я уже на слайды и ориентироваться не стала, рассказала про розы, насколько позволило время.

* Н. Т. Ашимбаева начала видеоэкскурсию и подробнее остановилась на царскосельских статуях "Мир (Pace)" и "Андромеда", которые так и стоят в Екатерининском парке, но уже не там, где их видел Анненский. На эту тему был и её доклад на Мусатовских Чтениях 2009 г. "Некоторые царскосельские мотивы в лирике Анненского". По мнению Натальи Туймебаевны слайд-шоу все-таки получилось. Народ в зале оживился и с удовольствием смотрел на виды парка, гимназию, гимназическую церковь, павильоны, статуи.
** Я же с благодарностью вспоминаю реальную экскурсию в Царское Село (г. Пушкин) 21 сентября 2009 г. и своих замечательных попутчиц. Свидетельством поездки являются фотографии ниже. Это место - у пруда напротив Николаевской гимназии, где непуганная яблоня пригласила нас запечатлеться на память.
*** Почти как у меня во время доклада Н. Т. Ашимбаевой на конференции в Великом Новгороде. :)

        
Составитель собрания, Г. Ф. Груздева, О. Е. Рубинчик, Н. Т. Ашимбаева (справа в центре)

вверх

'Местная жизнь': Иннокентий Анненский и царскосельская пресса¹

Источник текста (обновл.): Рубинчик О. Е. Анна Ахматова и ее время: Избранные работы. М.: Азбуковник, 2018. С. 352-385.

Название доклада на конференции 2015 г.: "Царское Село И. Ф. Анненского: заметки к теме".
Опубликован в сборнике материалов конференции: Иннокентий Анненский (1855-1909): жизнь - творчество - эпоха. Мат-лы науч. конф. Санкт-Петербург, 12-14 октября 2015 г. / Сост. Г. В. Петрова. М.: Азбуковник, 2016. С. 122-144.
А также: Русские поэты XX века: материалы и исследования: Иннокентий Анненский (1855-1909) / Отв. ред. Г. В. Петрова. М.: "Азбуковник", 2022. С. 364-387. Цифровая копия

Статья передана в собрание автором.

352

В 1906 г., в период революционных перемен, в Царском Селе стали издаваться местные, городские газеты.

2 января начал выходить 'Листок Царскосельского комитета Красного Креста', монархическое издание черносотенного характера, полное сообщений о беспорядках в стране и почти не включавшее собственно царскосельскую информацию. Вскоре 'Листок' был переименован в 'Царскосельскую газету', а затем закрылся, последний номер вышел 28 января 1907 г.

С 19 февраля 1906 г. по 1907 г. издавался кадетский 'Царскосельский предвыборный листок'. Параллельно с 22 апреля по 28 июля 1906 г. та же команда выпускала газету 'Царскосельская речь', она была приостановлена цензурой за оппозиционность и с 18 августа по 13 октября 1906 г. выходила уже под другим названием - 'Царскосельская жизнь'. Пришедшая ей на смену в 1907 г. газета 'Пригородная жизнь' прекратила существование после первого же номера.

Долговременно - с 16 сентября 1906 г. по 24 февраля 1917 г. - в городке издавалась только еженедельная газета 'Царскосельское дело', умеренная - октябристской, конституционной направленности. В газете публиковались как сведения о событиях в стране, так и самые разнообразные материалы о жизни Царского Села

¹ Благодарю Р. Д. Тименчика, в 2009 г. подсказавшего мне идею ознакомиться с дореволюционной царскосельской прессой. Статья впервые опубл. в сб.: Иннокентий Анненский: жизнь - творчество - эпоха. Мат-лы науч. конф. М., 2016.

353

и его окрестностей². В 'Царскосельском деле', а также в 'Царскосельской речи' был большой раздел, называвшийся 'Местная жизнь'. Публикации, которые цитируются в данной статье³, все помещены именно в этом разделе.

Газеты как источник актуальной информации привлекали внимание Анненского. В 1904 г. в связи с русско-японской войной он писал чете Мухиных: 'Никогда не читал так много газет:'⁴. Неизвестно, регулярно ли просматривал Анненский царскосельские газеты или заглядывал в них лишь тогда, когда они упоминали о нем или о чем-то для него важном. Предполагаю, что столичная пресса интересовала его больше. Но в любом случае царскосельские газеты представляют интерес для исследователей, и некоторые их материалы, непосредственно с связанные с Анненским, уже цитировались или целиком приводились в работах о нем. Однако интересны не только такие публикации. Царскосельская пресса, прежде всего газета 'Царскосельское дело', - отражение ближайшей реальности, которая окружала Анненского, эта реальность - то контрастный фон, то часть его жизни.

Приведу примеры сопоставления по контрасту. Царское Село для Анненского было местом живого пушкинского присутствия. В дни празднования юбилея А. С. Пушкина, 27 мая 1899 г. (по ст. стилю) он произнес речь в Китайском театре: ':Здесь Пушкин провел

² Подробнее о царскосельских газетах см.: Большакова Л. З. Дворцовый город Царское Село во второй половине ХIХ - начале ХХ вв.: особенности управления и городское хозяйство: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. СПб., 2014. С. 28-33 и др.
³ Орфография и пунктуация текстов приближены к современным нормам.
⁴ Письмо от 16 сентября 1904 г. из Ялты (Письма I. С. 369).

354

6 с половиной лет; в этих садах зацветал его дивный талант, наконец, здесь поэт два раза жил иллюзиями счастья: сначала в кругу лицейских друзей, а потом в медовый месяц:'⁵ На памятнике Пушкину-лицеисту выбиты строки, избранные Анненским. В 1965 г. Ахматова вспоминала в застольной беседе⁶ день открытия памятника (15 октября 1900 г. по ст. стилю): 'Я видела сына <Пушкина>, когда открывали памятник в Царском. Приехали лицеисты, привезли массу цветов, Анненский читал речь, а гимназистов и гимназисток привели тоже <:> И приехал сын: старенький генерал <:> Александр Александрович, Саша, так называемый 'рыжий Сашка'. Очень некрасивый, такие отставные погоны, седой <:> немножко было видно, так, что бывший рыжий'⁷. А в газете 'Царскосельское дело'

⁵ Анненский И. Пушкин и Царское Село // КО. С. 306.
⁶ Из магнитофонной записи разговора в доме И. Д. Рожанского и Н. В. Кинд (май 1965). Неопубликованная расшифровка этой записи подарена мне второй женой И. Д. Рожанского Ю. М. Живовой.
⁷ Возможно, в памяти Ахматовой произошла контаминация двух событий: речи Анненского в Китайском театре 27 мая 1899 г., на следующий день после торжественной закладки памятника, и открытия памятника 15 октября 1900 г. Во всяком случае, в подробном описании открытия памятника в 'Историческом вестнике' о речи Анненского ничего не сообщается: ':15 октября было назначено открытие. Вокруг постамента разбит был газон из живых цветов. К памятнику устроен крытый вход, украшенный флагами и щитами, от входа по обе стороны из тяжелой материи и бархата сделаны шесть лож, дальше - крытые площадки, а за ними высокие помосты. За памятником находился хор из гимназистов и воспитанников городских училищ, а дальше расположился оркестр. К двум часам, - времени, назначенному для молебствия и освящения памятника, - прибыли и поместились в ложе: великая княгиня Елисавета Маврикиевна с августейшими детьми, князьями Иоанном и Гавриилом Константиновичами и ее высочеством княжной Татьяной Константиновной, сын

355

за 1906 г. - 1907 гг. в разделе 'Местная жизнь' как будто пародируется святое:

'В ночь на 16-е ноября в мясном ряду гостиного двора в лавках под ?? 3, 6, 7, 8 и 9 неизвестно кем совершены кражи денег <:> Потерпевший Яшумов заявил подозрение в краже на бывшего у него в услужении крест<ьянина> Ярославской губ<ернии> А. Я. Пушкина, который задержан, но денег у него не оказалось' (24 ноября 1906. ? 11. С. 4);

'19 сентября украли велосипед у А. И. Пушкина, живущего в собственном доме по Торговому переулку' (28 сентября 1907. ? 29. С. 2).

С начала 1906 по начало осени 1908 г. семья Анненских жила в доме Эбермана во Фридентальской колонии - поселении потомков немецких колонистов, у пруда, получившего название Колонистский. Колония

покойного поэта генерал А. А. Пушкин и внук, поручик лейб-гвардии 2-го стрелкового батальона Г. А. Пушкин, дочь жены Пушкина г-жа Арапова, Л. Н. Павлищев, обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев <:> чины дворцового управления и депутация от Лицея. Молебствие совершал протоиерей царскосельского Екатерининского собора о. А. Беляев в сослужении восьми протоиереев и священников и трех дьяконов. Перед началом богослужения о. А. Беляев сказал небольшую, но изящную речь. <:> После провозглашения многолетия царствующему дому и вечной памяти рабу Божию Александру завеса, скрывавшая памятник, упала при звуках гимна. <:> Под звуки оркестра к подножию памятника возложили венок из живых цветов князья Иоанн и Гавриил Константиновичи, второй венок возложил Д. Ф. Кобеко, сказавший при этом небольшую речь, затем пошли многочисленные депутации от Лицея, царскосельских мужской и женской гимназий, училищ и приютов. Воспитанники проходили парами мимо памятника, возлагая каждая венок, и таким образом весь постамент был засыпан живыми цветами. Около 3 часов церемония кончилась' (Памятник Пушкину в Царском Селе // Исторический вестник: Историко-литературный журнал. Т. 82. СПб., декабрь 1900. С. 1164-1165). Речь Анненского в Китайском театре Ахматова вспоминала в беседе с М. В. Ардовым: 'Я помню, как он это говорил' (Ардов М. Легендарная Ордынка / Адов М., Ардов Б., Баталов А. // Легендарная Ордынка. Сб. воспоминаний. СПб., 1995. С. 42).

356

занимала часть территории Отдельного парка. Фриденталь в переводе с немецкого означает 'мирная долина'. Большой деревянный особняк, который снимали Анненские на территории лечебницы, сад, его окружавший, оранжереи - все это, казалось бы, соответствовало названию Фриденталь. Сад Эбермана не раз был предметом чуткого внимания в письмах поэта. Так, 25 июня 1906 г. он писал А. В. Бородиной: 'Сейчас я из сада. Как хороши эти большие гофрированные листья среди бритой лужайки, и еще эти пятна вдали, то оранжевые, то ярко-красные, то белые: <:> Я видел днем розу, уже полную тяжелых слез, но еще махровую и обещающую: Но едва я коснулся до ее ветки, как вместе со слезами посыпались и лепестки: Так и с моей невысказанной поэзией, с моими все еще золотыми снами:'⁸. А вот что сообщали об этих местах в газетах:

'5 июня в ЦС четыре солдата 198 Александра-Невского полка повздорили между собою из-за политических убеждений и затеяли на улице драку. Ссора началась у Фридентальской колонии и продолжалась вплоть до Кузьминских ворот, где дело дошло до драки штыками. Были вызваны городовые, а затем на подмогу им пожарные служители на пожарной линейке, на которой солдаты и были доставлены в полицию. При задержании солдаты нанесли камнями удары двум городовым' ('Царскосельская речь'. 9 июня 1906. ? 8. С. 4);

'21 июня в Фридентальской колонии, собака (пойнтер), принадлежащая домовладельцу г. Кремеру, очевидно, взбесившись и сорвавшись с цепи, искусала двух собак (фокстерьер), принадлежащих тому же г. Кремеру, а также и еще несколько других собак. Затем, набросившись на девочку 4-х лет, дочь г. Крейзера⁹, искусала

⁸ Письма II, с. 18-19.
⁹ Это не опечатка: г. Кремер и г. Крейзер - разные персонажи.

357

и ее. Укушенные собаки отправлены на скотобойню для освидетельствования, а к задержанию пойнтера г. Кремера приняты меры';

'22 июня на даче Эбермана по Московскому шоссе у доктора медицины Гизе совершена кража, причем украдено: много белья, плед, шерстяной платок, кожаный мешочек с 5 руб., всего на сумму 70 руб. Вор, очевидно, и в этом случае проник через открытое окно' ('Царскосельское дело'. 20 июня 1907. ? 16. С. 3);

'В Колонии. Нам сообщают, что дачники Фридентальской колонии принуждены нюхать ужасное зловоние. Дело в том, что выливают из помойных ям прямо на улицу грязную вонючую воду по ночам. Удивляемся, как до сих пор об этом никто не заявлял, и что смотрит наша санитарная комиссия?' ('Царскосельское дело'. 12 сентября 1908. ? 25. С. 2).

Последнее сообщение особенно хорошо в непосредственном соседстве с целым рядом публикаций о холере и о борьбе с ней силами жителей Царского Села (первые больные и умершие, крестный ход об избавлении города от угрожающей ему эпидемии, лекции о холере, противохолерные бесплатные прививки, бесплатное лечение в Дворцовом госпитале, список царскосельских врачей с указанием адресов, дезинфекционные средства, открытие благотворительной чайной для малоимущих). Вообще за время существования газеты 'Царскосельское дело' холера не раз появлялась поблизости и в самом Царском Селе, с ней велась серьезная и успешная борьба.

Хотя все это безобразие кажется бесконечно далеким от Анненского, оно так или иначе входило в его жизнь и в его стихи, в которых есть полюс прекрасного и полюс безобразного. Мимоходом оброненное в письме от 1 сентября 1907 г. после описания вечернего сада и неба: 'Сейчас иду в сад. Там собаки бегают, а цветы

358

темны, сухи:'¹⁰, - вероятно, содержит воспоминание об июньской 'собачьей' истории, да и предчувствие того, что еще предстоит:

'Бешеная собака. 24 декабря в 11 часу утра дворник дома Эберман по Московскому шоссе Григорий Васильев убил принадлежавшую ему собаку, по подозрению в бешенстве. Ветеринарным врачом Топчиевым собака признана действительно бешеной. Сведений о покусанных людях пока не имеется, но есть сведения о покусанных собаках. Меры к выяснению всех укушенных приняты' ('Царскосельское дело. 4 января 1908. ? 43. С. 2).

В газетных публикациях встречаются также значимые для Анненского факты, отражавшие не изнанку, а, скорее, лицо жизни. В 'Царскосельском деле' за 13 апреля 1907 г. (? 5. С. 3) есть заметка характерного критического содержания:

'По-видимому, Царское Село, по примеру других культурных городов, имеет электрическое освещение, и улицы его украшены электрическими фонарями. Но, к сожалению, это освещение до известной степени проблематично, так как расстояние между фонарями столь велико, и они так далеко отстоят друг от друга, что царскосельские обыватели, пожалуй, больше бы выиграли, если бы электрического освещения совсем не было, а по старине горели бы керосиновые фонари, поставленные вблизи друг от друга. Теперь же посредине между фонарями так темно, что положительно ничего не видно, и можно с успехом попасть в лужу, что при неудовлетворительном состоянии наших тротуаров постоянно грозит царскосельскому обывателю вечером'.

Царское Село, более благоустроенное, чем любой другой российский провинциальный

¹⁰ Письмо адресовано Н. П. Бегичевой. Письма II, с. 158.

359

город, поскольку оно являлось резиденцией царского двора, в газете часто подвергалось критике за какие-то бытовые неудобства и за недостаточную развитость того, что сегодня мы назвали бы социальными институтами. Но неведомый автор заметки о фонарях, конечно, понимал, что электрическое освещение было в то время редкой привилегией. И, наверно, знал, что в 1887 г. в Царском Селе была построена первая в России электростанция постоянного тока и что вообще это был первый в Европе город, полностью освещенный электричеством. Электрические фонари, так же как и первая в России железная дорога, открытая в 1837 г. для удобства сообщения между Царскосельским вокзалом Петербурга, Царским Селом и Павловском, были в свое время крупными техническими новинками. Ощущение их новизны и значимости не стерлось даже к началу ХХ в.¹¹ Так было и для Анненского. 8 января 1908 г. он пишет Н. П. Бегичевой: 'Как у меня тихо, и в окна смотрит снежный сад, а вдали обещанием, которое дано другому, горит электрическая дуга - такая яркая, а здесь только мерцающая, почти томная'¹². И электрические фонари, и реалии железной дороги входят в стихи Анненского, причем фонари обычно - как явление

¹¹ См. статью А. Л. Топоркова 'Из мифологии русского символизма: Городское освещение' (Блоковский сборник. Т. V. Тарту. 1985. Уч. зап. Тартуского университета. Вып. 657). Благодарю Г. М. Пономареву за указание на этот источник и на рассказ Н. Г. Гарина-Михайловского (см. примеч. 16).
¹² Письма II, с. 181. Комментируя этот фрагмент письма, авторы книги об Анненском в Царском Селе сообщают, что дом, где жил поэт, 'стоял близко от границы участка Эберманов, отмеченной металлической (и ныне существующей) оградой вдоль освещенного электрическими фонарями шоссе' (Корнилова Н. А., Мощеникова М. А. Иннокентий Анненский в Царском Селе. СПб., 2015. С. 133-134).

360

глубоко поэтическое¹³. В стихотворении 'Мир' (1907 г., другое название - 'Рабочая корзинка') -

:Чтобы Ночь позабылась скорей
Между редких своих фонарей:

В другом стихотворении (не датированном и не вошедшем в сборники) фонари - сквозной образ:

Если больше не плачешь, то слезы сотри:
Зажигаясь, бегут по столбам фонари,
Стали дымы в огнях веселее
И следы золотыми в аллее...
Только веток еще безнадежнее сеть,
Только небу, чернея, над ними висеть...

Если можешь не плакать, то слезы сотри:
Забелелись далеко во мгле фонари.
На лице твоем, ласково-зыбкий,
Белый луч притворился улыбкой...
Лишь теней всё темнее за ним череда,
Только сердцу от дум не уйти никуда.

Стихотворение 'Электрический свет в аллее' (сб. 'Тихие песни') обращено непосредственно к свету, мистически живому:

О, не зови меня, не мучь!
Скользя бесцельно, утомленно,
Зачем у ночи вырвал луч,
Засыпав блеском ветку клена?

¹³ Есть и исключения. Например: 'Если тошен луч фонарный / На скользоте топора' ('То и Это' в 'Трилистнике кошмарном').

361

Ее пьянит зеленый чад,
И дум ей жаль разоблаченных,
И слезы осени дрожат
В ее листах раззолоченных, -

А свод так сладостно дремуч,
Так миротворно слиты звенья...
И сна, и мрака, и забвенья...
О, не зови меня, не мучь!

В черновом автографе произведения электрический свет назван 'звездой аллей'¹⁴ и мольба обращена не к нему, а к дальней возлюбленной. Эта редакция позволяет ассоциировать луч фонаря с острым воспоминанием об утрате¹⁵ или даже с самой утраченной - с ее протянутыми руками.

В трех приведенных стихах фонари - те самые, царскосельские, между которыми, как с укором сказано в заметке, расстояние 'столь велико'. Именно это расстояние создает контраст 'сладостно дремучего' свода и световых эффектов: золотых следов в аллее, засыпанной блеском ветки клена.

В царскосельской прессе часто сообщалось о происшествиях, связанных с железной дорогой, поездами, вокзалами, которые были неотъемлемой частью

¹⁴ Ср. в письме А. В. Бородиной от 29 ноября 1899 г.: 'Знаете, на деревьях совсем не видно черноты: ветки стали толстые и искристые от инея; - свет голубых электрических звезд среди причудливых серебряных кораллов дает минутами волшебное впечатление' (Письма I, с. 237).
¹⁵ Об этом см. в статье: Налегач Н. В. Микроцикл И. Анненского 'Август' как неомифологический текст // Диалог культур. 4: Сборник материалов IV межвузовской конференции молодых ученых (май 2001). Барнаул, 2002.

362

повседневной жизни Анненского¹⁶. В стихах железная дорога может представать у него в своей монструозной мощи: поезд - 'пышущий дракон', вагоны - 'тяжкие гробы' ('Зимний поезд' из 'Трилистника вагонного'), может - в виде грезы: 'Лунная ночь в исходе зимы' ('Мы на полустанке...', из 'Трилистника лунного'), но, кажется, всегда с ней связан мотив тоски. Если в 'Тоске вокзала' (из того же трилистника) поэт говорил о желании 'Уничтожиться, канув / В этот омут безликий, / Прямо в одурь диванов, / В полосатые тики!..', то газеты писали о тоске, приводившей к самоубийствам:

'Убитая поездом близ вокзала. 12-го января в 7 час. утра жандармским унтер-офицером Бородиным доставлен с вокзала в анатомический покой Дворцового госпиталя труп неизвестной женщины, поднятый после прохода поезда на Петербург в конце платформы станции, с отрезанною головою. Убитая оказалась дочерью личного почетного гражданина О. Н. Сокольскою, 17-ти лет от роду, проживающей по Новодеревенской улице в доме Скакового общества у г-жи Левицкой в качестве прислуги' (Царскосельское дело. 16 января 1909. ? 3. С. 2).

Есть довольно близкие переклички между стихотворными строками и газетными сообщениями:

Полумертвые мухи
На забитом киоске,
На пролитой известке
Слепы, жадны и глухи.

('Тоска вокзала')

¹⁶ О путешествиях по железной дороге между Петербургом и Царским Селом и особенностях путешествующей публики см. в рассказе Н. Г. Гарина-Михайловского 'Дела. Наброски карандашом', впервые опубликованном в 1897 г. (Гарин-Михайловский Н. Г. Собр. соч.: В 5 т. М., 1968. Т. 4).

363

Ср.:

'Прелести железнодорожного буфета. На днях делопроизводитель I участка службы движения Моск<овско>-Винд<аво> Рыб<инской> ж<елезной> д<ороги> г-н Руд-Кухар в Петербургском вокзальном буфете III класса <:> заказал себе порцию говяжьих битков. Через 10 минут биток был подан, но не успел г. Руд-Кухар съесть и половины битка, как заметил в нем массу запеченных мух. Остатки битка вместе с мухами были отправлены в жандармское отделение, где был составлен по этому делу протокол' (Царскосельское дело. 19 сентября 1908. ? 26. С. 3).

22 августа 1908 г. 'Царскосельское дело' (? 22. С. 2) в заметке 'На вокзале' сообщало:

'Царскосельский вокзал стал излюбленным местом прогулки такой публики, которая невольно бросается в глаза своим поведением. По вечерам, в особенности по праздничным, на платформе вокзала разгуливает толпа из девиц, работающих на огородах, и парней в шапках набекрень, среди которых встречаются и витебские в своих характерных из серого сукна казакинах и в вымазанных дегтем осташах¹⁷. При этом вся эта толпа чувствует себя на платформе вокзала, словно на Сенной площади. Парни демонически поглядывают на девиц и знакомых из них подталкивают, а последние, в свою очередь, ухмыляясь, повизгивают. Нередко слышны и словеса истинно русского калибра, исходящие из уст вместе с запахом сивухи, которая, впрочем, в изобилии ежедневно с утра до глубокой ночи доступна в помещении 3-го класса. Не мешало бы кому следует озаботиться восстановлением порядка и приличия на вокзале'.

Эта колоритная и грубая жизнь, столь далекая от Анненского, от 'Струи резеды в темном вагоне', одновременно близка ему ('Песни с декорацией',

¹⁷ Осташи - сапоги.

364

'Ванька-ключник в тюрьме'). В конце концов, на ступенях именно Царскосельского вокзала, по-декадентски пышно украшенного, но при этом с 'полумертвыми мухами' и 'такой публикой', он через год с небольшим умрет.

Простодушным газетным языком в прессе повествовалось о трагедиях, к которым так чутка была муза Анненского. Строки стихотворения 'Сентябрь' из сборника 1904 г. 'Тихие песни':

И парков черные, бездонные пруды,
Давно готовые для спелого страданья... -

становятся понятны, когда читаешь в 'Царскосельском деле':

'27 сентября из Колонистского пруда вытащен труп неизвестного. На вид покойному около 40 лет. Он с русыми волосами, одет в ватное пальто с барашковым воротником и в брюки, забранные в высокие сапоги. При покойном найден носовой платок и 8 коп. Знаков насилия на трупе не найдено. Для выяснения личности утонувшего производится дознание (29 сентября 1906. ? 3. С. 4);

'9 мая сторожем Отдельного парка Соловьевым заявлено полиции, что в Малом пруде близ Колонистского пруда усмотрен шагах в 3-х от берега, на глубине 2 аршин утонувший человек. По прибытии пристава Сахарова с доктором Янковичем труп был извлечен из воды. Утонувший с черными волосами на голове и едва заметной проседью, с черными усами и бородой; одет в красную рубашку, черные рваные брюки и пиджак, на голове суконная фуражка, на ногах опорки. Знаков насильственной смерти не обнаружено. Труп отправлен в анатомический покой дворцового госпиталя' (25 мая 1907. ? 11. С. 4).

Стихи были написаны раньше,

365

чем произошли эти случаи (скорее всего, самоубийства), но подобные истории происходили в Царском Селе нередко. Если Анненский сам и не был им свидетелем, то слышал или читал о них.

В газете 'Царскосельское дело' за 31 августа 1907 (? 25. С. 3) сообщалось сразу о двух однотипных трагедиях:

'Самоубийство. 27 августа в 11 ч. утра сторожем Царскосельского парка Николаем Алексеевым, при обходе парка, обнаружен близ крайней дороги, в глубине парка <:> повесившийся кр<естьянин> Петр Уголков, служивший лакеем в дер. Александровке на даче Леммергирдт';

'Самоубийство. 22 августа в парке, близ ст. Александровской, сторожами усмотрен повесившийся на дереве мальчик. Установлено, что покойный служил у одного из дачевладельцев в Александровке. 21августа вечером он скрылся из дому после заявленного против него подозрения в краже 1 р. 50 к., пропавших у его хозяина'.

Ср. строки в стихотворении Анненского 'Осень', написанном, скорее всего, в 1907-1908 гг. ('Кипарисовый ларец'):

И всю ночь кто-то жалостно-чуткий
На скамье там дремал, уходя в котелок.
::::::::::::::::..
А к рассвету в молочном тумане повис
На березе искривленно-жуткий
И мучительно-черный стручок,
Чуть пониже растрепанных гнезд,
А длиной - в человеческий рост...

Приводимая параллель неточна, образ, созданный Анненским, - скорее предчувствие чаплинского Бродяги, чем крестьянин или мальчик-слуга из газеты, но и газетные сообщения, и стихи черпали материал

366

из одного источника - из жизни Царского Села и его окрестностей.

В 'Царскосельском деле' от 6 апреля 1907 г. в обычной для этих лет сводке происшествий в стране за неделю сообщено:

'Террористами и грабителями убито: граждан 60, полицейских и нижних чинов 14, нанесено ран 130, покушений без последствий 1; ограблено частных лиц 55, церквей 4, казенных лавок 2, правительственных учреждений 2, бомб брошено 4, бомб найдено 10. <:> К этому необходимо прибавить, как характерный признак нашего времени, большое число самоубийц' (? 4. С. 1-2).

В относительно спокойном, усиленно охраняемом Царском Селе и его окрестностях и ограбления, и акты терроризма, и убийства, и нападения на церкви тоже случались. А самоубийства - как среди простонародья, так и среди образованных классов, разными способами и по разным причинам - были весьма распространены.

Мне бы не хотелось создать ложное впечатление, что Царское Село времени Анненского было каким-то особенно мрачным русским городом. Напротив, это был удивительно благоустроенный, на редкость красивый город, с исторической и поэтической аурой:

Великолепье небылицы
Там нежно веет резедой.

('Л. И. Микулич', 1906)

Значительная часть населения Царского Села принадлежала к высшим классам, в городе процветала культура, проходили вечера поэзии, спектакли и концерты, о которых регулярно писала местная пресса и некоторые из которых Анненский определенно посещал - хотя бы потому, что в любительских спектаклях иногда

367

участвовал его сын¹⁸, а в концертах или, по крайней мере, в одном концерте - Н. П. Бегичева. В 'Царскосельском деле' за 23 ноября 1907 (? 37. С. 4) в публикации под заголовком 'Театр и музыка' некто Алеко¹⁹ сообщал:

¹⁸ Например: 'Домашний любительский спектакль в среду 22 апреля прошел с большим интересом и привлек в зал ратуши массу гостей, исключительно по пригласительным билетам с бесплатным входом. Сумма, собранная с продажи программ, шампанского и т. д., поступила в пользу Царскосельской общины сестер милосердия Российского общества Красного Креста. Спектакль начался в 9 час. веч. сценкой с натуры в 1 д<ействии> 'В тихом уголку', сочинения В. А. Мазуркевича, в которой приняли участие: m-lle И. Ф. Пешкова, г. В. В. Сахаров, В. И. Анненский и В. С. Шимера. Далее шла комедия в 3 д<ействиях> С. О. Разсохина 'Светящийся жучок', переделка для русской сцены Викториена Сарду. В ней участвовали: фрейлина Их Величеств m-lle С. В. Дедюлина, г-жа Н. Н. Шевич, m-lles: Н. Я. И О. Я. Колзаковы, А. И. Бибикова и А. Вуич, а также гг.: Б. А. Кушелев, В. В. Сахаров, фл<игель>-ад<ъютант> А. Н. Линевич, К. Я. Колзаков, В. П. Энден, В. С. Шимера и В. И. Анненский. Как первая сценка, так и вторая - комедии были разыграны очень талантливо; очевидно, все участвующие приложили много труда во время репетиций, почему безукоризненно исполнили свои роли, о чем свидетельствовали единодушные вызовы после каждого действия. В антрактах играл оркестр л<ейб>-гв<ардии> IV Стр<елкового> Имп<ераторской> Фам<илии> батальона. Спектакль закончился во 2 часу ночи, и с экстренным поездом с Царского павильона уехали петербургские гости, оставшиеся вполне довольны таким блестящим спектаклем' (Царскосельское дело. 1 мая 1909. ? 18. С. 4).
¹⁹ Можно предположить, под псевдонимом 'Алеко' скрыл свое имя Александр Иосифович Гидони (1885-1943?) - искусствовед, художественный критик, драматург, прозаик. В это время жил в Петербурге. Об использовании им (наряду с несколькими другими литераторами) псевдонима 'Алеко' сообщается в изд.: Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4 т. М., 1956. Т. 1. С. 92. Есть также некоторая вероятность, что 'Алеко' - А. И. Куприн. В то время уже известный писатель, он продолжал заниматься журналистикой. В годы сотрудничества с газетой 'Жизнь Царскосельского уезда' (выходила в 1913-1914 гг.), живя в Гатчине, Куприн критиковал 'Царскосельское дело' (см.: Новосельский Ю. Страницы истории:

368

'19 ноября в зале ратуши состоялся 6-ой семейно-музыкальный 'Понедельник'. Он вышел очень удачным и многолюдным. Программа была составлена разнообразно и со вкусом. Пение уступало место мелодекламации с фортепьяно, декламация сменялась скрипкой и виолончелью; мастерски сыграл хор балалаечников; были даже гитары. Как и всегда на этих вечерах, исполнителями являлись не исключительно местные любители. Из приглашенных сил выступали <:> г-жа Бегичева и др. Певшая в первом и третьем отделениях г-жа Бегичева имела большой и вполне заслуженный успех. Это вполне законченная певица, и аудитория залы ратуши, видимо, быстро поддалась обаянию ее красивого голоса. У г-жи Бегичевой чистое драматическое сопрано, но, благодаря серьезной школе, которую она, по-видимому, прошла, в исполненной ею меццо-сопрановой арии Далилы Сен-Санса она свободно развернула свой прекрасно разработанный средний регистр. Нельзя не отметить и тонкую художественную фразировку спетых г-жою Бегичевой романсов:'²⁰

Возможно, что

Публицист Царскосельского уезда // Царскосельская газета. 21 ноября 2003. ? 52), что не исключает, однако, возможность сотрудничества с этим изданием в предшествующие годы. Известно, что в ранний период творчества в Киеве Куприн широко использовал для публикаций в периодике псевдонимы, в числе которых были 'Алеко' и 'А. К', встречающиеся и в 'Царскосельском деле' (так, под инициалами 'А. К.' в ? 2 за 4 апреля 1908 г. опубликована рецензия на спектакль). Под псевдонимом 'А. К.' (прикрывавшим, согласно словарю Масанова, имена и многих других литераторов) в октябре 1907 г. Куприн опубликовал рецензию на книгу П. Пильского 'Рассказы' в журнале 'Современный мир' (? 10, отд. II) (см. 'Хронику жизни и творчества А. И. Куприна' в изд.: Кулешов Ф. И. Творческий путь А. И. Куприна 1907-1938. Минск, 1987).
²⁰ Впервые на эту рецензию обратил внимание А. И. Червяков (Письма II, с. 37).

369

тонкой фразировкой исполнение Бегичевой было обязано помощи Анненского: 'Нина Петр<овна> очень любила проходить с ним отдельные романсы, для того чтобы отделать каждое слово', - вспоминала ее дочь²¹. Возможно также, что недатированное стихотворение Анненского 'После концерта' ('Трилистник толпы'), открывающееся строкой 'В аллею черные спустились небеса:', связано с отрецензированным концертом 19 ноября 1907 г.²²

Богатая культурная жизнь была и в соседнем Павловске. Анненский бывал на концертах, проходивших на Павловском вокзале. В заметке Эмской²³ ('Царскосельское дело'. 3 августа 1907 г. ? 21. С. 2) сообщается об исполнении 27 июля Вагнера оркестром под руководством А. Б. Хессина:

'Девятый симфонический

²¹ Бегичева О. С. Биографическая заметка о Ин. Фед. Анненском и Н. П. Бегичевой // Иннокентий Анненский глазами современников. СПб., 2011. С. 152.
²² Ср. с утверждением: 'Концерт мог бы происходить в здании Павловского вокзала, но сцена, изображаемая поэтом, помещается в пространство парка' (Островская Е. С. Париж: городской текст и подтекст 'Трилистника толпы' И. Анненского // XVIII Лотмановские чтения. Россия и Франция: XVIII-XX вв. Вып. 1. М., 2013. С. 281). Думается, что аллея Павловска или, скорее, Царского Села (в связи с обнародованной рецензией) как место переживания только что полученных музыкальных впечатлений - версия правдоподобная.
²³ Эмская - по-видимому, Мария Александровна Эмская (?-1925), известная певица (сопрано), в репертуаре которой были романсы, патриотические песни, оперные арии, шансонетки. О ней, похороненной в Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, см. на сайте лавры: http://www.lavraspb.ru/ru/nekropol/view/item/id/391/catid/3. Возможно, Эмской принадлежат и некоторые публикации под псевдонимом М. (например, о павловском концерте, сопровождавшемся скандалом: несколько музыкантов оркестра 'не явились на эстраду' (Царскосельское дело. 1907. 27 июля. ? 20).

370

вечер иностранных авторов был посвящен произведениям Рих. Вагнера (вступление и смерть Изольды из оп<еры> 'Тристан и Изольда', 'Шелест леса' из муз<ыкальной> драмы 'Зигфрид', увертюра 'Фауст' и похоронный марш на смерть Зигфрида из 'Гибели богов', бисированный по настоятельному требованию публики). Насколько в этот вечер г-н Хессин превзошел сам себя и обнаружил глубокое понимание серьезной музыки, настолько солистка концерта г-жа Александровская произвела удручающее впечатление: у нее от природы хороший голос, но поставлен безобразно; где это видано, чтобы драматическое сопрано давилось на la bemol? Ария Елизаветы из оп<еры> 'Тангезер' прошла как-то фальшиво, а в 'Грезах', небольшом романсе Вагнера, мечталось о хорошей дикции и гораздо лучшем исполнении:'

Анненский же рассказывал 28 июля 1907 г. А. В. Бородиной: 'Вчера вспоминал о Вас в Павл<овске>. Хессин превосходно (да, превосходно) исполнил похоронный марш Зигфрида, с такой массой неожиданных оттенков, что я пожалел, что Вы его не слышали на этот раз'²⁴.

Царское Село (с примыкавшим к нему Павловском) было 'городом парков и зал', как написала Ахматова в 'Царскосельской оде', отчасти построенной на перекличке со стихотворением 'Там на портретах строги лица:'. Вообще 'Ода' вобрала в себя многое из того, что было 'в роковой шкатулке' - 'в кипарисном ларце'²⁵, в результате чего получилась страшноватая изнанка царскосельской жизни.

Ахматовой также принадлежат слова об 'озверелых царскоселах', травивших Гумилева за декадентские

²⁴ Письма II, т. 2, с. 149.
²⁵ Об этом: Рубинчик О. Е. 'Если бы я была живописцем:': Изобразительное искусство в творческой мастерской Анны Ахматовой. СПб., 2010. С. 61-62.

371

стихи: 'В этом страшном месте все, что было выше какого-то уровня, - подлежало уничтожению'²⁶. Р. Д. Тименчик, иллюстрируя это утверждение, цитирует фрагмент из газетного фельетона 'Царица-скука', посвященного Царскому Селу, названному в тексте Калачевым. Под псевдонимом автора - Пересмешник, по его мнению, скорее всего, скрывается редактор литературного отдела газеты 'Царскосельское дело' П. М. Загуляев²⁷. Пересмешник, критикуя многое в провинциальном городке Калачеве, не обходит и современных калачевских поэтов. Он называет новую поэзию

²⁶ Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский и Николай Гумилев // Вопросы литературы. 1987. ? 2. С. 274.
²⁷ Загуляев Павел Михайлович - прозаик и журналист, первый редактор-издатель 'Царскосельского дела' (до 12-го номера за 1906 г.), секретарь Комитета Царскосельского отдела 'Союза 17 октября'. Подробнее о нем - в материале 'Неизвестное письмо И. Ф. Анненского' в цифровом собрании 'Мир Иннокентия Анненского', созданном М. А. Выграненко.
Полагаю, что под именем 'Пересмешник' мог напечатать фельетон и другой автор - А. Н. Будищев, единственный, кто указан как обладатель этого псевдонима в словаре Масанова (Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов, т. 2, с. 357). Беллетрист, журналист, поэт Алексей Николаевич Будищев (1867-1816) не чурался провинциальной прессы, сотрудничал, например, с выходившей в Гатчине газетой 'Жизнь Царскосельского уезда' (об этом: Новосельский Ю. Страницы истории.). Загуляев, живший в Павловске (его адрес многократно указывался в 'Царскосельском деле'), в сатирическом тексте о декадентах 'На санитарно-литературную тему' называет Царское Село 'наш городок', Пересмешник же в названном фельетоне пишет о Калачеве и калачевцах хотя и с большим знанием дела, но отчужденно. Ср. также перечень сотрудников 'Царскосельского дела' на 1909 г., где названы и Загуляев, и Пересмешник: 'В газете принимают участие: пр. В. Н. Латкин, приват-доцент Грибовский, пр.-доц. Григорьев, И. Н. Коковцев, П. М. Загуляев, К. Олехнович, З. Павловский, Пересмешник, В. В. Навроцкий и мн. др.' (Царскосельское дело. 12 декабря 1909. ? 38. С. 1).

372

'извращенской':

'Завелись разные сверхпоэты, воспевающие в, с позволения сказать, стихах все аномалии, всякую гадость. Не остался чужд новому движению и Калачев. Среди его граждан нашелся тоже гениальный 'поэт'. Это был молодой человек, очень неприятной наружности и косноязычный, недавно окончивший местную гимназию, где, одно время, высшее начальство самолично пописывало стихи с сильным привкусом декадентщины' ('Царскосельское дело'. 4 апреля 1908 г. ? 2. С. 2-3).

Это 'высшее начальство', естественно, Анненский. Интересно, что за два года до того Загуляев публиковался вместе с Анненским и Гумилевым в царскосельском сборнике 'Северная речь', на который была дана подробная рецензия в другой газете - 'Царскосельская жизнь' (18 августа 1906. ? 1. С. 4): рецензент М.²⁸ в тексте 'Писатели-царскоселы' корил авторов сборника за то, что они не отозвались

²⁸ Предположительно, Михаил Осипович Меньшиков (1859-1918), упоминаемый в словаре Масанова среди многочисленных авторов, пользовавшихся псевдонимом М. (Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей, т. 2, с. 136). Известный литератор националистического толка жил тогда в Царском Селе. Хотя в 1900-е - 1910-е гг. он в основном писал для газеты А. С. Суворина 'Новое время', вполне возможно, что в 1906 г. он печатался и в кадетской 'Царскосельской жизни': ':Для него была характерна частая смена взглядов. В 1906 г. во время революционного подъема Меньшиков доказывал, что только либеральная кадетская партия принесет России спасение, а через год сделался ее ярым противником' (А. Иванов, С. Санькова. Михаил Осипович Меньшиков // Хронос. http://www.hrono.ru/biograf/bio_m/menshik_mo.php). О Меньшикове как о 'недруге' Анненского, с которым, однако, ему приходилось соприкасаться, см.: Тименчик Р. Д. Неизвестное стихотворение Гумилева // Тименчик Р. Д. Что вдруг. Статьи о русской литературе прошлого века. М. - Иерусалим, 2008. С. 316-317, 319.

373

на 'жгучие вопросы современности', хвалил рассказ и стихи Кривича, ругал драму Загуляева и стихи Гумилева и т. д. Драма Анненского 'Лаодамия', по мнению М., - 'недурная вещь'.

'Сюжет последней заимствован из жизни древнегреческого мира, духом и настроениями которой автору удалось вполне проникнуться, к сожалению, большой публикой такие произведения читаются неохотно. 'К чему воскрешать мертвую древность, когда текущая жизнь представляет столько захватывающего интереса', - говорят обыкновенно об них, и эта точка зрения имеет свои основания'.

Оценка драмы тонкостью не отличается, но кадетская газета относилась к Анненскому весьма уважительно и благожелательно. В бытность 'Царскосельской речью', 22 апреля 1906 г. (? 1. С. 2) она посвятила ему публикацию под названием 'Адрес':

'9 апреля группа учащихся в Царскосельской гимназии обратилась с сочувственным адресом к И. Ф. Анненскому, недавно оставившему пост директора этой гимназии. В ответ на прочитанный адрес И. Ф. произнес речь, в которой главную роль в предстоящем обновлении нашей средней школы приписал освободительному движению. Последнее получит свое завершение в имеющей на днях собраться Государственной Думе, созыву которой, по словам Анненского, должны одинаково радоваться и 'победители', и 'побежденные', на этот раз собравшиеся у него вместе.
Депутация состояла из Ю. М. Антоновского, И. Н. Коковцева, В. И. Маркелова и Д. И. Рихтера.
Адрес, покрытый более чем 118 подписями, подан в изящной с серебряною доскою папке и гласит следующее:

374

'Глубокоуважаемый Иннокентий Федорович.
За девять лет вашей деятельности как директора Царскосельской мужской гимназии Вы снискали наше к Вам глубокое уважение.
Мы, родители учащихся в гимназии юношей, несмотря на различие среди нас воззрений на общественную сторону преподавания в средних школах, сошлись в одном: все мы одинаково ценим то гуманное начало, которое Вы всегда вносили в дело воспитания. Отдавая наших сыновей в находившуюся под Вашим руководством гимназию, все мы были уверены, что в стенах учебного заведения их встретит участливое к ним отношение с Вашей стороны, а потому естественно, как всех нас огорчает неожиданный уход Ваш.
Прощаясь с Вами, Иннокентий Федорович, мы не можем не изъявить Вам нашей глубокой благодарности''²⁹.

В той же газете 7 июля 1906 (? 12. С. 3) было напечатано в простонародно-архаическом стиле письмо под названием 'Служителя и Мор', в котором жители Царского Села обличали нового директора Я. Г. Мора и взывали к прежнему директору:

':где же наш дорогой Иннокентий Федорович г. Анненский наш отец родной будь ты за нас защитник и заступник на всегда'³⁰.

В единственном номере наследницы 'Царскосельской речи' - в газете 'Пригородная жизнь' за 27 ноября 1906 г. (? 1. С. 3) в публикации 'Зарвавшийся администратор' Анненский был вновь упомянут как прогрессивный, достойный представитель российского

²⁹ Текст публикации частично воспроизведен в изд.: Письма II, с. 3.
³⁰ Так! Фрагмент обнародован в электронной публикации К. И. Финкельштейна 'Поэты Царскосельской Николаевской гимназии': http://annensky.lib.ru/names/finkelshteyn/fink1.htm

375

общества:

'Председатель Царскосельской уездной земской управы В. А. Ветвеницкий, исполняя постановление уездного земского собрания, поднял вопрос об организации в г. Царском Селе и уезде вечерних народно-просветительских курсов. 8-го ноября в помещении уездной управы им было созвано совещание из преподавателей местных учебных заведений и сведущих лиц для обсуждения предполагаемого дела. <:> Совещание отнеслось к предложению <:> крайне сочувственно и наметило в качестве председателя предполагаемой комиссии окружного инспектора Мин<истерства> нар<одного> пр<освещения> И. Ф. Анненского, а в качестве ее членов нескольких преподавателей. Все присутствовавшие не сомневались в успехе предприятия, так как потребность во внешкольном образовании давно уже наблюдалась в городе и уезде. Никто, конечно, не думал, что организуемое культурное и чисто просветительное дело может встретить какие-либо препятствия. Но: в переживаемое время все возможно. Царскосельская полиция усмотрела в совещании <:> незаконное сборище, а в устройстве чтений небывалую крамолу; по начальству полетели доносы; председатель управ имел неприятное объяснение с полицмейстером: и, надо думать, симпатичное предприятие не осуществится:'³¹

А 'Царскосельское дело' по-прежнему критиковало Анненского в числе других новых поэтов. Загуляев, не скрываясь за псевдонимом, в фельетоне 'На санитарно-литературную тему' писал:

'Эпидемия декадентства проникла к нам, и в нашем милом, тихом городке образовалось гнездо декадентства. Правда, очаг пока

³¹ 17 ноября 1906 г. о том же совещании, но в мажорной тональности, без предположения, что 'симпатичное мероприятие не осуществится', писала газета 'Царскосельское дело' (? 10. С. 3).

376

небольшой и декадентики в нем орудуют захудалые, но все же они успели 'выпустить' (лучше бы было, пожалуй, сказать - испустить) на свет одну книжонку. Книжонка жалкая и тощая, в осьмушку листа и в 37 страниц ровным счетом, но вот что страшно - на обложке книжки значится: Ежемесячный журнал стихов'.

Дальше разносу были подвергнуты Н. Гумилев, М. Кузмин, П. Потемкин и др., а в конце - в более щадящем варианте, без указания имени, по-видимому, Анненский:

'Знал я одного поэта, тоже царскосела, который писал и печатал хорошие стихи (иные даже более чем хорошие), а потом спознался с нашими декадентами и пропал ни за понюх табаку. Пишет теперь ахинею страшную. А мог бы не маленьким поэтом стать. Жаль человека!' (25 сентября 1909 г. ? 39. С. 2-3)³².

Речь идет о журнале 'Остров', в котором были напечатаны стихи Анненского 'То было на Валлен-Коски' и 'Шарики детские'.

Надо сказать, что и 'Царскосельское дело' не всегда упоминало Анненского в отрицательном контексте, а лишь когда о нем говорилось как о поэте. В остальных своих ипостасях Анненский газету устраивал. Так, 2 января 1909 г. (? 1. С. 1-2) в публикации под заголовком 'Акт в школе Левицкой', в которой рассказывалось о состоявшемся 21 декабря 1908 г. первом выпускном акте в экспериментальной школе, где впервые в России практиковалось совместное обучение девочек и мальчиков, сообщалось:

':окружной инспектор и председатель организационного совета школы И. Ф. Анненский в мастерски произнесенной речи говорил о системе и принципах, принятых в школе и схожих во многом с французской école

³² Фрагмент цитировался в публ.: Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // ПК.

377

normale³³. 'С благоговейным чувством благодарности, - сказал И. Ф. в конце своей речи, - должны мы вспомнить в этот день нашего Монарха, благодаря Высочайшим повелениям коего могла устроиться наша школа''³⁴.

Анненский всегда поддерживал начинание Левицкой³⁵. 22 мая 1909 г. в 'Царскосельском деле' (? 21) появился подробный отчет о другом мероприятии в ее учреждении, на котором он присутствовал, хотя и не был упомянут. Приведу этот важный для нас материал (пояснения позднее):

'Гимнастический праздник. 17-го мая в кругу Царскосельского ипподрома состоялся

³³ Левицкая ориентировалась прежде всего на английский опыт преподавания (школа Дж. Бэдли), но учитывала и другие европейские образовательные модели. Подробно о системе обучения и воспитания в ее школе см. в изд.: Школа Левицкой. (1900-1911). Спб., 1911. В июне 1907 г. школа Левицкой была приравнена к гимназии, то есть к среднему учебному заведению, окончание которого давало возможность получить высшее образование. Согласно словарю Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, 'нормальные школы (ecoles normales, normal schools) - в широком смысле слова всякого рода образцовые учебные заведения <:> В частности, н<ормальными> школами во Франции, Бельгии и других романских государствах, а также в Соед<иненных> Шт<атах> Сев<ерной> Америки называются те учебные заведения, которые имеют своей задачей выпускать педагогический персонал, соответствуя нашим семинариям и институтам...' (Энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф. А. Брокгауз - И. А. Ефрон 1890 г. Т. 41. М., 1992. С. 369). Во Франции до начала 1990-х гг. существовало два типа нормальных школ: начальные, готовящие учителей начальных школ, и высшие, предназначенные для подготовки преподавателей средних учебных заведений; впоследствии начальные нормальные школы были ликвидированы.
³⁴ Фрагмент процитирован в изд.: Письма I, с. 330. Там же воспроизведены заключительные слова выступления Анненского (по источнику: Орлов В. Краткий очерк возникновения и развития Школы // Школа Левицкой (1900-1911), с. 16).
³⁵ Подробно об этом в изд.: Письма I, с. 325-330.

378

гимнастический праздник школы Левицкой. Школа публично, перед всеми давала отчет о том, как поставлено в ней дело физического воспитания детей, и, надо признаться, - отчет был блестящий. Мы так привыкли, что наши учебные заведения пренебрегают совершенно физическою стороною воспитания детей, что наши школьники и школьницы выглядят заморышами, что они неловки и малоподвижны, и бодрые и сильные ученики школы Левицкой являются для нас непривычным зрелищем, а их гимнастические упражнения поражают нас. Праздник удался на славу. Погода стояла чудная, площадка перед трибуною, покрытая только что поднявшейся травою, казалась изумрудной, и на ней, под яркими лучами наконец-то согревшего нас солнца, красивыми нитями играли белые рубашки, синие юбки и алые шапочки воспитанников. Трибуна была полна. Сюда собрались как родители, дети которых выступали на празднике, так и все, интересующиеся новою школою, новой, не применявшейся до сих пор в России системою. Приехали даже из Петербурга, приехали несколько 'Соколов'³⁶. <:>

³⁶ Сокольское движение - молодежное спортивное движение, вдохновленное идеями национализма и панславизма. Возникло в 1862 г. в Праге ('Пражский сокол'), а затем распространилось по Европе. В России появилось в начале ХХ в. благодаря чешским преподавателям гимнастики. В 1908 г. в Петербурге был основан сокольский центр (см.: Правила и наказы гимнастического общества 'Сокол в Санкт-Петербурге'. СПб., 1913). В проспекте 'Школа Левицкой' сообщается: 'С 1907 года в Школе введена сокольская гимнастическая система доктора Тырша. Построенная на широких началах и по возможности правильно примененная к школьному возрасту, она стремится к гармоническому развитию тела, способствует равномерному укреплению всего организма и вырабатывает умение преодолевать препятствия, встречающиеся в природе' (цит. по материалам сайта К. И. Финкельштейна 'Царское Село на рубеже XIX-ХХ веков').

379

Программа гимнастических упражнений была такова: 1. Выступление гимнастического хоровода; 2. Упражнение с палками мальчиков и девочек совместно (под музыку 3-го Сокольского слета в Праге); 3. Упражнения на снарядах <:> 8. Хоровод девочек с обручами, разукрашенными лентами (под музыку Сокольского слета в Моравии 1908 г.) <:> В особенности хорошо исполняли свои номера Е. Хоментовская, Аренс и М. Тупаньская <:> Публика громко зааплодировала участникам, а в конце праздника устроила овацию учителю гимнастики, достигшему столь больших результатов. Много комплиментов было сказано и по адресу Е. С. Левицкой, и много благодарностей пришлось ей выслушать. Публика разъезжалась довольная <:> Скажем спасибо и мы и пожелаем всякого успеха хорошему делу, начатому Е. С. Левицкой. Глядя на питомцев ее школы, невольно думается: да, из этих будет толк, с этими людьми неврастении делать нечего. П. З.' Подпись 'П. З.' наверняка означает 'Павел Загуляев'.

А 4 декабря 1909 г. 'Царскосельское дело' (? 49) напечатало два некролога. Первый - 'Кончина И. Ф. Анненского'³⁷ (С. 1-2):

'30 ноября скоропостижно скончался хорошо знакомый всем царскоселам бывший директор Николаевской гимназии И. Ф. Анненский. Покойный пользовался всеобщими симпатиями, и мы считаем нужным сообщить подробности его кончины, о которой так много говорят в городе. И<ннокентий> Ф<едорович> чувствовал

³⁷ В первой публикации статьи ''Местная жизнь': Иннокентий Анненский и царскосельская пресса' этот текст не был мною приведен. Благодарю А. И. Червякова, указавшего мне на это упущение. По мнению А. И. Червякова, неподписанный некролог мог быть создан коллегой Анненского по Царскосельской гимназии и по Высшим женским курсам Н. П. Раева, историком и филологом П. П. Митрофановым.

380

себя 30 ноября совершенно здоровым, и все, видевшие его в этот день, в один голос говорят, что он был бодр и весел, как никогда. Тем ужаснее было потрясение для его семьи, когда около восьми часов вечера до нее дошла сообщенная по телефону из Петербурга весть о кончине И<ннокентия> Ф<едоровича>. Покойный весь день провел в Петербурге, читал лекцию на курсах проф. Раева, присутствовал в заседании ученого комитета и затем обедал у своих знакомых. С обеда он должен был ехать в одно из ученых обществ, а оттуда на - на концерт в пользу курсов пр. Раева, но, по-видимому, почувствовал себя дурно и велел извозчику везти себя на Царскосельский вокзал. По крайней мере, извозчик говорит, что И<ннокентий> Ф<едорович> все время просил его ехать как можно скорее. У перрона вокзала И<ннокентий> Ф<едорович> сошел с пролетки и тут же упал без сознания. Его подняли, перенесли в дежурную комнату и позвали доктора. Последний констатировал смерть от паралича сердца. Немедленно тело было перенесено в Обуховскую больницу.
Извещенные о кончине И<ннокентия> Ф<едоровича> семейные покойного с ближайшим поездом приехали в Петербург. Здесь, благодаря встреченной ими предупредительности как со стороны врачебного персонала, так и высшей администрации, им удалось получить разрешение на немедленное перевезение тела в Царское Село. Был сейчас же доставлен дубовый гроб, и в нем покойный был перевезен в траурном вагоне с последним поездом в Царское Село. Глубокой ночью траурная процессия проследовала по царскосельским улицам на квартиру покойного. Только немногие близкие шли за гробом. Но на другой день у гроба перебывало чуть ли не все Царское Село. Покойного все любили, это был на редкость добрый и отзывчивый человек. Всю свою жизнь

381

он любил книги, цветы и людей. И вот он лежит в своем заставленном книгами кабинете, гроб его буквально утопает в цветах и в зелени, и вокруг гроба собралось много людей, почитавших его при жизни. И много было, среди опечаленной толпы, людей, которым покойный помог словом и делом. У гроба учреждено бессменное дежурство учеников школы Левицкой, венки и букеты возрастают в целую гору: Да. Заметного человека не стало. Пожалеют о нем, помянут добрым словом в Царском Селе. Да и не в одном Царском Селе, - покойный пользовался широкой известностью как педагог и писатель, а колоссальный труд его - полный стихотворный перевод Еврипида*) - известен и в Европе. Похороны состоятся сегодня. Вынос тела в церковь при гимназии из квартиры покойного (Захаржевская, д. Панпушко) в 10 ч. утра. Погребение состоится на Казанском кладбище'.

Примечание автора некролога: '*) Независимо от сего, исключительным знатоком античности, им было написано несколько оригинальных стихотворных трагедий, в основу которых был положен античный миф, - 'Царь Иксион', 'Меланиппа-философ', 'Лаодамия', 'Фамира-кифаред''.

Второй некролог в том же номере газеты - 'И. Ф. Анненский' (С. 2-3):

'30 ноября, в 7 час. 35 м. веч<ера>, в Петербурге, подъезжая к Царскосельскому вокзалу на извозчике, внезапно скончался Иннокентий Федорович Анненский. Он почувствовал дурноту, упал и сейчас же умер от паралича сердца. Затем был отправлен в Обуховскую больницу, а оттуда на последнем поезде в тот же день перевезен в Царское Село, где имел постоянное жительство. Покойный родился 29 августа 1855 г., т. е. ему было всего 54 года. По окончании Сиб<ирского> университета он получил звание

382

кандидата и право преподавания древних языков, а 25 августа 1879 г. был назначен преподавателем в гимназию Бычкова. Затем 18 января 1891 г. состоялось его назначение директором коллегии Павла Галагана в Киеве, а в 1893 г. 27 октября он был переведен директором в С<анкт->П<етер>б<ургскую> 8 гимназию. С 1895 г. по 1901 г. состоял в должности члена педагогического совета С<анкт->П<етер>б<ургской> Покровской женской гимназии. В 1896 г. был произведен в действ<ительные> ст<атские> сов<етники> и в том же году 16 октября был назначен директором Царскосельской Николаевской гимназии, пробыв в этой должности около 10 лет. Кроме того, с 19 октября 1898 г. он состоял членом Ученого комитета. 1 января 1906 г. И<ннокентий> Ф<едорович> был назначен окружным инспектором С<анкт->П<етер>б<ургского> учебного округа, оставив директорство в Николаевской гимназии. Покойный пользовался большою любовью учеников Ц<арско>с <ельской> гимназии. Первая панихида состоялась во вторник 1 декабря в церкви гимназии в 2 ½ ч. дня, на которой присутствовали все ученики во главе с педагогическим персоналом. На всех панихидах, как в квартире, так и в гимназии, собиралась масса знакомых и бывших учеников И<ннокентия> Ф<едоровича>'.

Как мы видим, в обоих некрологах не указано, что он был поэтом.

В 'Царскосельском деле' от 11 декабря 1909 (? 50. С. 2) было помещено сообщение:

'Похороны И. Ф. Анненского состоялись 4 декабря. К 10 часам утра в квартире покойного собрались все, желавшие отдать ему последний долг. Не только квартира, но и двор, и грань улицы были заняты толпой, среди которой было много учащейся молодежи, в особенности женской, т. к. проводить покойного до места последнего упокоения

383

приехали из Петербурга слушательницы женских курсов Раева, на которых И<ннокентий> Ф<едорович> читал лекции. Согласно желанию, выраженному начальством и учащимися Николаевской гимназии, где И<ннокентий> Ф<едорович> долго был директором, тело было перевезено в гимназическую церковь, где была отслужена заупокойная литургия и совершено отпевание. Из церкви процессия проследовала на Казанское кладбище мимо квартиры покойного, где была отслужена лития. Масса собравшейся публики, среди которой виднелись и парадные мундиры высших чинов, и форменные одежды учащихся, и даже простые армяки и тулупы, а также целая гора венков, для которых не нашлось даже достаточно места в церкви, свидетельствовали о популярности, которой пользовался покойный И<ннокентий> Ф<едорович>. Гимназисты разобрали венки и понесли их перед траурной колесницей - составилась длинная и внушительная процессия. Среди венков особенно выделялся серебряный венок от Николаевской гимназии на синей бархатной с серебром доске'³⁸.

А 18 декабря 1909 г. в газете (? 51. С. 3³⁹) появились неожиданные сведения в неожиданном контексте:

'Ц<арско>с<ельское> просветительное общество 'Луч' устраивало в воскресенье 13 декабря кинематографические представления постоянного кинематографического общества 'The Regal Ray' - новая постановка СПБ. театра 'The Royal Star'. В зале ратуши состоялись три сеанса, с 3 час. дня для детей, с 5 час. дня для учащихся

³⁸ Публикация впервые была выявлена А. В. Орловым, фрагмент из нее приведен в изд.: Федоров А. Иннокентий Анненский: Личность и творчество. Л., 1984. С. 57.
³⁹ Заметка названия не имеет, она включена в блок материалов, названный 'Театр и музыка'.

384

в среднеучебных заведениях и с 8 ½ час. веч<ера> для публики. Из картин отмечаем следующие. Очень интересна картина 'В царстве пернатых с натуры' - синематография бр. Патэ <:> Комична 'Близорукий охотник', стрелявший во всех, даже и в дамские шляпы! <:> Далее с большим вниманием смотрели с картины: 'Смотр ученью матросов в Ц<арском> С<еле> у Б<ольшого> дворца', 'Закладка храма для конвоя' и 'Праздник в школе г-жи Левицкой - 17 мая 1909' г., где мы видели соколиную гимнастику школы, а также разъезд публики, среди которой узнавали многих: г-жу Левицкую, ген<ерала> Султан-Крым-Гирей, чл<ена> Гос. Думы И. С. Клюжева, Р. Тотд, ныне покойного И. Ф. Анненского, полк<овника> Воейкова и др. <:> В антракте слушали Великорусский оркестр о<бщест>ва под управлением Н. М. Варфоломеева, сыгравший очень музыкально удалой 'Франко-русский марш' - любимый мотив публики, 'Воспоминание о Гатчине' и др. След<ующее> представление в воскресенье 20 декабря (см. афиши и объявление)'.

Заметка подписана 'В. Эн.'⁴⁰.

Здесь интересен контекст: даже умерший, Анненский оказывается в гуще самой что ни на есть 'местной жизни'. Но интереснее и важнее всего то, что существовали кинокадры, на которых он был запечатлен. Возможно, они сохранились, тогда 'картину' можно отыскать по подробному газетному описанию 'Гимнастического праздника'.

⁴⁰ В том же номере газеты подпись 'В. Эн.' стоит и под рецензией на спектакль. 'В. Эн.' - возможно, член-учредитель Царскосельского музыкального общества Владимир Навроцкий (так подписано его письмо в редакцию в ? 2 от 4 апреля 1908 г.), один из учредителей Царскосельского автомобильно-спортивного общества. Владимир Владимирович Навроцкий - секретарь Комитета Царскосельского отдела 'Союза 17 октября', сотрудник, одно время редактор 'Царскосельского дела'.

385

А закончить хотелось бы более ранней публикацией. В 'Царскосельском деле' от 18 сентября 1909 г. (? 38. С. 2) была напечатана короткая заметка:

'Северное сияние. Вечером, 12-го сентября, начиная с 7 ч., в Царском Селе было отчетливо видно северное сияние. Оно, то ослабевая, то усиливаясь в своем блеске, продолжалось до 11-го часа. Отдельные 'сполохи', появляясь с северной стороны и, постепенно удаляясь, захватывали большое пространство неба, затем опять исчезали, чтобы через некоторое время снова появиться'.

Есть основания думать, что Анненский 12 сентября находился в Царском Селе: ближайшие к этой дате письма - от 6-го и 15-го сентября - написаны именно там. В таком случае можно позволить себе допущение, что Анненский, всегда столь внимательный к небесным явлениям, описывавший их в своих стихах и письмах, видел это сияние. А если и не видел, оно над Царским Селом было.

Сокращения