Сокращения

Обновление: 10.08.2023

1899-1901     14 июня 1902 г.     1903-1905     1906-1908

 

Около 1880-х гг. Киев Из семейного архива А. Е. Бородиной-Грабовской 1908 г. Из семейного архива А. Е. Бородиной-Грабовской

Анна Владимировна Бородина (урожд. Долженкова, 12.07.1858 - 12.01.1928*) - одна из постоянных корреспонденток Анненского, возможно, его родственница (см. ниже формулу 'mon cher cousin' - 'мой дорогой кузен', впрочем, характер их родственных отношений пока определенно установить не удалось - только по отцовской линии у Анненского было 6 родных тетушек), жена инженера и ученого в области железнодорожного транспорта, одного из основоположников паровозостроения в России, в последние годы жизни руководителя одной из российских железных дорог Александра Парфеньевича Бородина (1848-1898), активного участника Русского технического общества, одного из основателей журнала 'Инженер', издававшегося с 1882 г. в Киеве, а с 1889 г. его главного редактора и издателя. В печати отмечалось, что в своей редакционно-издательской деятельности он 'обрел преданную и неутомимую сотрудницу в лице своей супруги Анны Владимировны'1. После смерти своего мужа она продолжала финансировать издание этого журнала и на протяжении почти десяти лет была его официальным издателем: лишь с 1907 г. заботы по изданию журнала взяло на себя Киевское отделение Императорского Русского технического общества: '...установившаяся в течение 25-ти лет местною профессиональною деятельностью и жизнью членов редакции "Инженера" фактическая связь журнала с Обществом и получает с текущего года формальное освящение переходом роли издателя от А. В. Бородиной к Киевскому Отделению Императорского Русского Технического Общества'2. Ее участие в филантропической и благотворительной деятельности было отмечено киевской прессой3. * Даты рождения и смерти установлены и сообщены А. Е. Бородиной-Грабовской (5 января 2020 г. она написала: "Дата взята из формулярного списка службы ее отца надв. советника В.В. Долженкова от 16.02.1878 года, хранящегося в Архивной коллекции музея Тартуского университета."). В Киеве А. В. Бородина жила в собственном доме по адресу: ул. Фундуклеевская, д. 21. В 'Записной книжке 1898 г.'4 рукой Анненского записан также следующий - очевидно, летний - адрес Бородиной: 'Ю.-Зап. Железная дорога. Ст. Христиновка. Село Заячково. Анна Владимировна Бородина'. В мемуарных заметках Н. Н. Пунина, сына врача Императорской Николаевской Царскосельской гимназии Н. М. Пунина, подружившегося в начале XX в. с ее сыном, сжато характеризовался их семейный уклад: 'Семья Бородиных была зажиточной (у них был дом в Киеве) и несколько чопорной семьей; мне было трудно сидеть у них за чайным столом. Бородины были домами знакомы с Анненскими и с семьей Хмара-Барщевских'5. Считаю уместным отметить здесь, что отдельный оттиск известной работы Анненского6 вышел с обозначенным на ненумерованной третьей странице посвящением: Анне Владимировне Бородиной Автор.

¹ Абрагамсон А. Первое двадцатилетие журнала 'Инженер' // Инженер. Киев. 1907. ?. 1. С. 2.
² Там же. С. 3.
³ см., например: Общее собрание членов Общества подаяния помощи больным детям // Киевлянин. 1893. ? 327. 26 ноября. С. 2. Без подписи.
⁴ РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 14. Л. 131.
⁵ ПК. С. 120. См. полнее на персональной странице Н. Н. Пунина.
⁶ Анненский И. Ф. Античный миф в современной французской поэзии. СПб.: Тип. В. Д. Смирнова, 1908. 39 с. (Извлечено из журнала Гермес за 1908 г.: ? VII; VIII; IX; X). PDF (журнальный вариант)

Червяков А. И. // Письма I. С. 238-239.

Фотография 1880-х гг. впервые опубликована в КО с подписью: "Архив М. А. Бородиной". Передана в собрание Алисой Евгеньевной Бородиной-Грабовской, дочерью М. А. Бородиной, после нашего знакомства во время торжества по случаю открытия Музея Николаевской царскосельской гимназии 8 сентября 2015 г.
Мелитина Александровна Бородина - дочь А. А. Бородина, "Саши", о котором идёт речь в письмах.

А. В. Бородиной принадлежали автографы стихотворений "Ноша жизни светла и легка мне...", "Сон и нет".

А. В. Бородиной посвящён отрывок с признаками стихотворения в прозе De l'inédit.

Анненский упоминает А. В. Бородину в письме Е. М. Мухиной от 5 июля 1905 г.

М. А. Кузмин в своём дневнике 1934 года сообщает, что письма Анненского к А. В. Бородиной ему давала читать Т. А. Богданович.

Об А. В. Бородиной, 28.02.2019

29 ноября 18<99> г.
<Вторая половина августа 1900 г.>
7 января 1901 г.

29. XI 18<99>

Источник текста: Письма I. ? 66, с. 237-238. Подготовка текста  и комментарии А. И. Червякова: с. 238-246.

237

Ц<арское> С<ело>

Дорогая Анна Владимировна!

Благодарю Вас за память обо мне и поздравление к 26-му¹. Поручения Ваши исполняю и при этом объясняю нижеследующее: экземпляр катехизиса², который Вам посылается, размечен по указаниям батюшки³. Что касается до "Анабазиса" Ксенофонта⁴, то книжки, которые Вы получите, суть именно те, по которым Ст<епан> Осип<ович>⁵ проходит в классе, и читается текст подряд без пропусков*. Сюда же присоединяется, согласно Вашему желанию, и полный текст означенного Ксенофонтова сочинения, только на что он нужен, я совсем не знаю.

Вы спрашиваете, как мне понравились карточки деток*. Не совсем понравились: мне кажется, фотограф изобразил их старше и грубее, чем они есть на самом деле. NB. Это заключение не следует принимать к<а>к мимолетное замечание импрессиониста, а как фиксированное суждение наблюдателя.

* Анненский отвечает на вопрос А. В. Бородиной в её предшествующем письме, которое приводится ниже. Вероятно, речь идёт о фотографии, предоставленной собранию А. Е. Бородиной-Грабовской из семейного архива. По её сообщению, на фото двойня Нина и Катя, родившиеся 28 июня 1894 г. Кроме них в семье было ещё трое старших сыновей. Один из них - Александр, о котором идёт речь в письмах Анненского в связи с его учёбой (см. о нём прим. 8).

Вы были совершенно правы, дорогая кузина, оценив моё письмо по его достоинству и дав мне за него дружеский реприманд⁶. Только отправив его, я сообразил, как оно было бестактно. Простите меня, и больше не будем об этом говорить. У нас зима, глубокая и такая серебряная, какой я никогда не видел. Знаете, на деревьях совсем не видно черноты: ветки стали толстые и искристые от инея; свет голубых электрических звезд среди этих причудливых серебряных кораллов дает минутами волшебное впечатление. У нас нет таких звёзд,

238

как у Вас: наши не лучат, не теплятся, а только сверкают, но я люблю северные звезды: они мне почему-то напоминают глаза ребенка, который проснулся и притворяется спящим. Моя жизнь идет по-прежнему по двум руслам: педагогическому и литературному. Недавно отправил в редакцию огромную рукопись (10 печатных листов) - перевод еврипидовского "Ореста" и статью "Художественная обработка мифа об Оресте у Эсхила, Софокла и Еврипида"⁷. Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего и всё ещё питаю твердую надежду в пять лет довести до конца свой полный перевод и художественный анализ Еврипида - первый на русском языке, чтоб заработать себе одну строчку в истории литературы - в этом все мои мечты. Если у Вас будет какое-нибудь поручение или просто желание побеседовать со мною, я буду очень счастлив получить Ваше письмо. Мне доставляет удовольствие писать Вам, но ещё большее получать Ваши письма.

Весь Ваш И. Анненский.

* Сколько успеет прочесть Саша⁸, это всё равно.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в фонде И. Ф. Анненского (РО РНБ. Ф. 24. Оп. 1. ? 8. Л. 1-2 об.).
Впервые опубликованное в КО (С. 446-447) письмо является самым ранним из сохранившихся писем Анненского к Бородиной.
Впервые на наличие в фондах РНБ писем Анненского, адресованных Бородиной, указывалось в следующем издании: Краткий отчет Рукописного Отдела за 1914-1938 гг. / Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина; Под ред. Т. К. Ухмыловой и В. Г. Геймана. Л., 1940. С. 180.

239

Публикуемый текст не является первым письмом, адресованным ей (предыдущие не разысканы), и представляет собой ответ на приведенное ниже (одно из двух сохранившихся в архиве Анненского) письмо Бородиной (печатается по автографу: РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 302. Л. 1-2 об.):

240

16-го Ноября 1899 г.

Дорогой Иннокентий Федорович.

Вы ставите меня в самое невозможное положение, выражая желание, чтобы я Вас ни о чем не спрашивала, в ту самую минуту, когда я собираюсь обратиться к Вам с несколькими вопросами. По счастью для меня и по несчастью для Вас в конце Вашего письма я нашла оговорку, которой Вы снимаете с меня это запрещение, и намерена воспользоваться ею. Я говорю, 'по несчастью для Вас', потому что благодаря этой оговорке Вы не получите от меня желаемого письма, а если я выдумаю спросить у Вас объяснение некоторых ощущений импрессиониста, Вы не в состоянии будете ответить мне с обещанной 'солидностью, приличной Вашему положению'.

Мои вопросы касаются пока учения моего Саши: напишите мне пожалуйста, что у Вас читают по-гречески в четвертом классе - Анабазис Ксенофонта? Если да, то попросите от моего имени Вашего сына купить и выслать мне эту книгу, но не только ту, которая читается в гимназии, но и несокращенную. Второй вопрос и просьба вместе с тем: нельзя ли попросить законоучителя, чтобы он отметил по учебнику, что именно пропускается в катехизисе. Я знаю, что учат далеко не весь текст, и хотела бы избавить Сашу от этого лишнего труда. Вместе с этими книгами прошу Валентина Иннокентиевича прислать мне синтаксис Кирпичникова, который я забыла захватить с собой. Александр Иванович Лыкошкин рассчитается с Вашим сыном, а я скажу сердечное спасибо Вам обоим за эту услугу.

Я совсем не хмурилась, читая Ваше письмо, а, напротив, внутренне улыбнулась: ведь все мои друзья пишут мне очень сериозные письма, а Вы написали иначе, и это вышло очень кстати. Только, пожалуйста, не подражайте импрессионистам, они передают исключительно впечатления минуты, без всякой связи с окружающим, и потому мне всегда казалось, что их создания грешат отсутствием глубины и скоро забываются. Вы же человек очень наблюдательный и потому Вам не следует быть импрессионистом.

Как видите, я очень старательно избегаю всяких описаний и объяснений, но не могу не сказать Вам, что кроме голубого неба и голубых гор тут есть еще нудные звезды, которые нигде так ярко не горят, как здесь. Но ни небо, ни горы, ни звезды не будят во мне упреков, а совсем другое чувство, о котором я не люблю говорить, потому что не люблю вообще <1 нрзб.> слов.

Теперь мне хотелось бы знать, какое новое несовершенство Вы во мне откроете: сначала мне досталось за женскую логику, потом

241

оказалось, что я говорю не думая, и даже предполагается, что я пишу не думая. Что же будет дальше?

Ну пора оставить Вас в покое, mon cher cousin.

Передайте, пожалуйста, мой поклон Дине Валентиновне. Остались ли довольны карточкой моих девочек и можете ли теперь сказать, которая из них Вам больше нравится?

Сердечно уважающая Вас А. Бородина

¹ Речь идет о поздравлении по поводу именин И. Ф. Анненского, которые отмечались именно 26 ноября, в день памяти святого Иннокентия Иркутского (1680 или 1682-1731), епископа Иркутского и Нерчинского (в миру Ивана Кульчицкого, уроженца Черниговской губернии).
Ср. с фрагментом письма П. П. Митрофанова от 24 ноября (7 декабря) 1901 г.: 'Я знаю, дорогой Иннокентий Федорович, как любите Вы в день своих имянин увидеться с вашими друзьями и знакомыми, дальними и ближними, далекими и близкими' (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 353. Л. 5).

² В 1899 г. в Царскосельской гимназии в учебном обиходе употреблялись следующие учебники и учебные пособия по гимназической дисциплине 'Закон Божий': '2) Чельцова Объяснение веры, молитв и заповедей. <...> 6) Филарета Пространный катехизис. <...> 8) Смирнова Изложение христианской веры' (Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе: 1898-1899 учебный год. СПб.: Лештуковская паровая скоропечатня II. О. Яблонского, 1900. С. 61).

³ Речь, очевидно, идет о протоиерее Александре Васильевиче Рождественском (185?-1913), который, окончив в 1877 г. С.-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия, с 1878 по 1907 г. служил в Царскосельской мужской гимназии законоучителем, то есть преподавателем Закона Божия (см. о нем подробнее: Там же. С. 38; Краткий отчет об Императорской Николаевской Царскосельской гимназии за последние XV лет ее существования (1896-1911): (Дополнение к краткому историческому очерку этой гимназии за первые XXV лет (1870-1895)). СПб.: Тип. В. Д. Смирнова, 1912. С. 25; Рождественский Вс. Страницы жизни: Из литературных воспоминаний. 2-е изд., доп. М.: Современник, 1974. С. 20-21, 37-38, 43, 50, 52-57. (Б-ка 'О времени и о себе'); Федотова О. А. Мой брат // О Всеволоде Рождественском: Воспоминания. Письма. Документы / Сост. В. Б. Азаров, Н. В. Рождественская. Л.: Лениздат, 1986. С. 18). Одновременно он состоял законоучителем и в некоторых других учебных заведениях Царского Села,

242

в частности, в Народном училище, Городском училище и Мариинской женской гимназии.
В архиве сохранилось стандартное в значительной степени обращение И. Ф. Анненского к руководству учебного округа, связанное со служебной судьбой Рождественского (печатается по писарскому тексту на гимназическом бланке, подписанному Анненским: ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. ? 17761. Л. 74-74 об.):

На основании п. г.  43 ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 30 июля 1871 г. устава Гимназий и прогимназий, имею честь почтительнейше ходатайствовать перед ВАШИМ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВОМ об оставлении на пять лет законоучителя вверенной мне гимназии протоиерея Рождественского, по выслуге им 26 сего июля 25 лет в должности преподавателя Орловской Духовной Семинарии, а затем с 6 марта 1878 года в настоящей должности. К сему имею честь присовокупить, что протоиерей Рождественский, служа в Императорской Николаевской Гимназии с 1878 года, безукоризненно-добросовестным исполнением своих обязанностей, глубоко-нравственным влиянием на учеников, любовью к детям и искусством преподавать в классах всегда был в высшей степени полезен для гимназии и до сих пор, отличаясь добрым здоровьем, может служить образцом точнейшей исполнительности и добросовестнейшего трудолюбия. Кроме своих преподавательских обязанностей протоиерей Рождественский с успехом исполняет обязанности настоятеля церкви при вверенной мне гимназии.

Директор И. Аннен<ский>
И. д. письмоводителя Г. Васильев

⁴ Ксенофонт (Ξενόϕϖν) (около 430-355 или 354 до н. э.) - древнегреческий писатель, историк, афинский военный и политический деятель, ученик Сократа, излагавший его учение.
Некоторые из его произведений (в том числе 'Απομνημονεύματα Σωκράτους' и 'ΚύρουΑνάβασις', рассказ об отступлении греков из Персии) входили в состав гимназической программы (см.: Цирку-

243

лярное предложение ? 20085 от 1 августа 1900 г. начальствам учебных округов о введении в гимназиях и прогимназиях новых учебных планов по древним языкам // Сборник распоряжений по Министерству Народного Просвещения. СПб.: Паровая Скоропечатня 'Восток', М. М. Гутзац, 1904. Т. 14: 1899-1900. Стлб. 1315-1329) вплоть до практически полного устранения греческого языка из гимназического курса в 1901 г. (см.: УКР II. С. 219) и употреблялись в качестве учебных пособий в Царскосельской гимназии (см.: Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе: 1898-1899 учебный год. СПб.: Лештуковская паровая скоропечатня П. О. Яблонского, 1900. С. 63).
Анненским было подготовлено к учебному использованию одно из сочинений Ксенофонта: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе в избранных отрывках: В 2-х ч. С введением, примечаниями и 8 рисунками / Объяснил И. Ф. Анненский, директор С.-Петербургской 8-ой гимназии. СПб.: Типо-лит. И. А. Литвинова, 1896; 2-е изд. СПб.: Типо-лит. И. А. Литвинова, 1900; 3-е изд., без перемен. СПб.: Синодальная тип., 1909. (Иллюстрированное собрание греческих и римских классиков с объяснительными примечаниями, под редакцией Льва Георгиевского и Сергея Манштейна).
Здесь речь идет, вероятнее всего, также об изданных в рамках 'Иллюстрированного собрания греческих и римских классиков с объяснительными примечаниями, под редакцией Льва Георгиевского и Сергея Манштейна' книгах, выдержавших к 1897 г. уже четыре практически неизменных издания, первое из которых увидело свет в 1890 г.: Ксенофонт. Анабазис: Кн. I: В 2-х ч.: С введением, прим., 46 рис. и картой Малой Азии / Объяснил Л. А. Георгиевский; Ксенофонт. Анабазис: Кн. II: В 2-х ч.: С введением, прим., 30 рис. и картой Малой Азии / Объяснил Л. А. Георгиевский. Царское Село, 1890.

⁵ Цыбульский Степан Осипович (1858 - не ранее 1930 1937) - филолог-классик, педагог, служивший с 1890 по 1903 г. учителем древних языков в Николаевской Царскосельской гимназии, впоследствии - заведующий гимназией при римско-католической церкви Св. Екатерины, журналист, редактор журнала 'Гермес', в котором Анненский продуктивно сотрудничал, один из наиболее активных деятелей С.-Петербургского Общества классической филологии и педагогики.
Анненский высоко оценивал эрудицию и педагогические новации Цыбульского (см., например: Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе: 1898-1899 учебный год. СПб., 1900. С. 2-3), публично высказывал ему 'искреннюю благодарность' за 'неизменное сочувствие' своим еврипидовским заня-

244

тиям (см.: Театр Еврипида: Полный стихотворный перевод с греческого всех пьес и отрывков, дошедших до нас под этим именем: В 3-х т. / С двумя введениями, статьями об отдельных пьесах, объяснит. указателем и снимком с античного бюста Еврипида. СПб.: Тип. Книгоиздательского Т-ва 'Просвещение', 1906. Т. I. С. VII). Отдельный оттиск перевода 'Ифигении-жертвы' Еврипида (СПб.: Тип. В. С. Балашева и К°, 1898. 94 с.) содержит указание, что этот 'перевод посвящается Ст. Ос. Цыбульскому'. В свою очередь Цыбульский, автор (совместно с Малеиным) некрологической заметки, посвященной Анненскому (Гермес. 1909. Т. V. ? 19 (45). 1 дек. С. 595), неоднократно и вполне сочувственно упоминал в своих сочинениях его филологические работы (см., например:

Новые издания учебников для начального обучения латинскому языку // Гермес. 1909. Т. V. ? 14 (40). 15 сент. С. 432;
Хроника // Гермес. 1909. Т. V. ? 16 (42). 15 окт. С. 498-499;
Вопросы и ответы // Гермес. 1912. Т. XI. ? 13. 1 сент. С. 346; ? 14. 15 сент. С. 367;
[Рец.] // Гермес. 1916. Т. XVIII. ? 7-8 (173-174). Апрель. С. 143. Рец. на кн.: Гливенко И. И. Хрестоматия по всеобщей литературе. Пг.; Киев, 1905. Ч. 1; Античная поэзия и древние мифы в музыкальной иллюстрации английских композиторов // Гермес. 1917. Т. XX. ? 8 (194). 15 апр. С. 153),

а некоторым из них он посвятил специальные статьи и заметки (см.:

'Театр Еврипида' // С.-Петербургские ведомости. 1907. ? 18. 24 янв. (6 февр.). С. 2;
[Рец.] // Исторический вестник. 1917. Т. CXLVII. Февраль. С. 532-533. Рец. на кн.: Театр Еврипида: Драмы / Перевод И. Анненского. М., 1916. Т. I).

См. также: ПК. С. 87, 137; УКР I. С. 15; УКР II. С. 179, 186; УКР III. С. 162, 164; УКР IV. С. 298, 301.
В качестве директора гимназии Анненскому доводилось не раз официально обращаться к окружному начальству по поводу официальных ходатайств и заявлений Цыбульского. Так, например, в деле 1901 г. 'Николаевская Царскосельская гимназия: сведения об учениках и педагогах' (ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. ? 9143) сохранилось написанное на служебном бланке гимназии 'Ходатайство о заграничном отпуске' от 17 марта 1901 г. за ? 158 (Л. 8), писарской текст которого подписан Анненским:

Его Превосходительству
Господину Попечителю
С.-Петербургского Учебного Округа

Преподаватель древних языков вверенной мне гимназии Коллежский Советник Степан Цыбульский обратился ко мне с просьбою об исходатайствовании ему на предстоящее каникулярное время отпуска за границу.

245

Не встречая со своей стороны препятствий к удовлетворению просьбы г. Цыбульского, имею честь представить о сем на благоусмотрение Вашего Превосходительства.

Директор И. Аннен<ский>
И. д. письмоводителя В. Соколов

В архиве Анненского сохранились 4 письма Цыбульского 1907-1909 гг. (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 380. 8 л.), первое из которых связано с инициированными Анненским (но нереализованными) попытками издать на немецком языке неназванное сочинение (речь идет, очевидно, об анонсированной им книге 'Еврипид и его время', ее русский текст под заглавием 'Афины V века' сохранился в архиве Анненского (см. прим. 2 к тексту 123)):

2 августа 1907 г.

Ваше Превосходительство
Глубокоуважаемый
Иннокентий Феодорович.

Мне в высшей степени <...> досадно, что Ваше интереснейшее письмо не застало меня уже в Лейпциге, фирма Кёлера прислала мне его в Бреславль... <...>
Конечно, я немедленно написал представителю фирмы и изложил все дело, объяснив причем, кто автор труда, издание которого предлагается Кёлеру. Я упомянул, что рукописи Вы пришлете ему из Царского Села.
Думаю, ответ будет сегодня или завтра.
Адрес фирмы:

K. F. Koehler
Barsortiment
Leipzig
Täubchenweg, 21.

Если находите удобным, пошлите сейчас же рукопись в Лейпциг, сославшись в письме на меня. Или, быть может, позволите это сделать мне, когда вернусь в Петербург. Буду же я дома в субботу или в воскресенье (т<о> е<сть> 11 или 12 августа).
Все Ваши друзья и <поклонники? - А. Ч.> Вашего таланта очень обрадуются, увидев Ваши труды на общеевропейском языке. Если бы с Koehler'ом дело не вышло, можно будет обратиться к другому издателю. У меня есть в Лейпциге знакомый, который может все устроить. <...>

Преданный Вам
Ваш слуга Ст. Цыбульский (Л. 1-2 об.).

Несомненно, представляют интерес и другие письма Цыбульского, в которых затрагиваются и стиховедческая проблематика, и ре-

246

дакционные дела журнала "Гермес", и постановка "Ифигении-жертвы" на сцене Михайловского театра, и хлопоты, связанные с рекламной компанией по поводу выхода в свет журнала "Аполлон" (в 'Гермесе' начиная с ? 14 (40) от 15 сентября 1909 г. публиковалось объявление об открытии подписки на 'новый иллюстрированный ежемесячник "Аполлон"').
К сожалению, письма Анненского, адресованные Цыбульскому, разыскать не удалось.

⁶ От фр. la réprimande - выговор, упрек.

⁷ См. прим. 3 к тексту 65 (письмо к В. К. Ернштедту от 25.10.1899).

⁸ Речь идет о сыне Бородиной Александре Александровиче Бородине (1885-1925), окончившем Царскосельскую гимназию в 1904 г. с золотой медалью (см. Краткий отчет об Императорской Николаевской Царскосельской гимназии за последние XV лет ее существования (1896-1911): (Дополнение к краткому историческому очерку этой гимназии за первые XXV лет (1870-1895)). СПб.: Тип. В. Д. Смирнова, 1912. С. 94), с 21 июля 1910 г. преподавателе русского языка и словесности (Там же. С. 26).
Остается сожалеть, что не сохранилось его воспоминаний об Анненском: по словам Н. Н. Пунина, 'Саша Бородин кое-что рассказывал мне об Анненском, но то, что он рассказывал, или, может быть, то, что я запомнил из его рассказов, относилось к бытовым мелочам, вроде, например, того, что Анненский любил крепкий чай с одной, обязательно одной каплей сливок. Рассказывая об Анненском, Бородин имитировал его неповторимую интонацию, точнее, его манеру говорить' (ПК. С. 120).

<Вторая половина августа 1900>

Источник текста: Письма I. ? 68, с. 247-249. Подготовка текста  и комментарии А. И. Червякова: с. 250-256.

247

Дорогая Анна Владимировна!

Я с большой радостью прочел вчера Ваше письмо¹. Я люблю Ваши письма. Они, точно Ваши глаза - грустно-ласковые. Прочитаешь письмо, - такое оно серьезное, определенное, а между тем что-то в нем светится, точно звезда, та звезда, которую математик никогда не отнимет у поэта. Я люблю в Ваших письмах, как в Ваших глазах, даже ту занавесь, которую в них всегда чувствуешь: "дальше не ходи, дальше не старайся даже угадывать". Кузина, милая, согласитесь, что моя параллель (звезды, однако, настраивают меня математически) между письмами, глазами и звездами справедлива во многом. Но если даже я ошибаюсь, бога ради не складывайте губ в презрительное и строгое: "quelle platitude!"², потому что я чувствую то, что пишу.

Я оценил Ваше письмо особенно потому, что оно дошло до меня в очень тяжёлое лично для меня время. Вы не можете себе представить, что приходится теперь переживать. Вы знаете, напр<имер>, что мы официально обязываемся выгонять всех, не явившихся в класс к началу занятий, через три дня после

248

начала, без уважительной причины³. Вы знаете, что я должен отказать в приеме 50 человекам, из которых человек 20 (!) я обнадежил. Ну... бросим это. Словом, я получил Ваше письмо после тяжёлого и долгого объяснения с Сониным⁴, из которого я вынес чувство холодного презрения к самому себе, - кажется, это было самое определённое из вынесенных мною чувств...

Вы понимаете, отчего Ваше письмо, хотя оно и говорит немного об учебных планах, - но своей иной атмосферой, своим нежным ароматом женской души было таким бальзамом для моего сердца.

Если Вы читали когда-нибудь пародии Добролюбова⁵, то, может быть, примените ко мне, по этому случаю, его знаменитое

Мы сознали: в грязной луже
Мы давно стоим,
И чем далее, тем хуже
Все себя грязним⁶.

Вы спросите меня: "Зачем Вы не уйдете?" О, сколько я думал об этом... Сколько я об этом мечтал... Может быть, это было бы и не так трудно... Но знаете, как Вы думаете серьёзно? Имеет ли нравственное право убежденный защитник классицизма бросить его знамя в такой момент, когда оно со всех сторон окружено злыми неприятелями⁷? Бежать не будет стыдно? И вот моё сердце, моя мысль, моя воля, весь я разрываюсь между двумя решениями. Речь не о том, что легче, от чего сердце дольше будет исходить кровью, вопрос о том, что благороднее? что менее подло? чтоб выразиться точнее, какое уж благородство в службе!

Я исписал уже целый лист и не написал ничего в ответ на Ваши вопросы. Все, что Вам надо знать относительно Саши⁸ и его ученья, будет в точности Вам сообщено со всеми переменами в учебном плане, которые должны скоро последовать⁹; если нужно, то и книги, конечно, вышлются. Вы спрашиваете о Дине. Я в Царском один и, вероятно, до октября. Она в настоящую минуту, вероятно, у себя в Сливицком с нашим любимым внуком¹⁰, который заболел бронхитом. Из Сливицкого она поедет в Каменец¹¹ (Смоленская губ<ерния>. Почтово-телеграфная станция Волочек, Платону Петровичу Хмара-Барщевскому, для передачи...). Потом, вероятно, она опять вернется в Сливицкое, где строит дом (Смоленской губ<ернии>

249

город Белый, такой-то в Сливицком)¹². Чисел и сроков для переездов она, конечно, и сама определить не может, особенно теперь, с больным ребенком на руках. Но письмо не пропадёт. Валентин¹³ мой в Каменце, очень веселится - он всегда умеет создать себе атмосферу весёлости. Вы спрашивали еще обо мне. Я совершил поездку по Волге, до Астрахани; было страшно жарко: температура доходила до 30^o в тени*. Два дня я пролежал на пароходе в какой-то сквернейшей астраханской лихорадке. Тем не менее я, что называется, освежился. Ничего не делал. Одну ночь вспоминаю с удовольствием, это, когда мы плыли из Царицына в Астрахань. Это было волшебное небо, полная луна, золотая, а другая в воде серебряная; даль серебряная, вода, небо, блеск, тишина... Звезды, как у нас бывают только зимой, большие, яркие. После Волги был неделю в Смоленской губ., потом две недели в Финляндии, любовался Иматрой, Сайменским озером¹⁴. Теперь любуюсь гимназией и собой в качестве её директора.

* А. И. Червяков в предисловии ко 2-му тому уточняет, что речь идёт о шкале Реомюра, т. е. около 24 градусов по Цельсию.

Напишите мне, пожалуйста, и поцелуйте за меня Ваших детей. Простите за мое бессвязное письмо. На прощанье хотите стихи? Не мои, а переведенные мною из Sully-Prudhomme¹⁵.

L' i d é а l

Прозрачна высь. Своим доспехом медным
Средь ярких звезд и ласковых планет
Горит луна. А здесь, на поле бледном,
Я полон грез о той, которой нет.
Я полон грез о той, чья за туманом
Незрима нам алмазная слеза,
Но чьим лучом, земле обетованным,
Иных людей насытятся глаза.

Когда бледней и чище звезд эфира
Она взойдет средь чуждых ей светил,
Пусть кто-нибудь из чад последних мира
Расскажет ей, что я ее любил.

Вы не любите стихов, я знаю. Но я Вам пишу эти, потому что Вы любите звезды. Кроме того, поэзия Прюдома так астральна, что он должна Вам нравиться.

Простите, кончаю. Дайте руку!

Ваш И. Анненский

250

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в фонде И. Ф. Анненского (РО РНБ. Ф. 24. Оп. 1. ? 8. Л. 7-7 об.).
Отдельные фрагменты письма публиковались Е. Р. Малкиной (Литературный современник. 1940. ? 5-6. С. 210) и А. В. Федоровым (СиТ 59. С. 9). Впервые опубликовано в полном объеме в КО: С. 447-449. Датирован текст в соответствии с карандашной пометой Бородиной.

¹ Письмо в архиве Анненского не сохранилось.

² Какая безвкусица (фр.).

³ Вероятно, речь идет об одном из циркулярных писем попечителя С.-Петербургского учебного округа.

⁴ Сонин Николай Яковлевич (1849-1915) - педагог, математик, окончивший последовательно Московскую 4-ю гимназию и Московский университет по физико-математическому факультету. В 1871 г. он защитил в университете диссертацию на степень магистра чистой математики, а в 1874 г. был удостоен степени доктора математики. С 1872 г. Сонин состоял на службе в Варшавском университете, сначала в должности приват-доцента, а впоследствии (с 1877 г.) экстраординарного и (с 1879 г.) ординарного профессора. В 1891 г. ученый был избран членом-корреспондентом ИАН, а с 1 мая 1893 г. - ординарным академиком ИАН.
Сонин был заметным деятелем народного образования России, с 30 июля 1899 г. (см.: Циркуляр по С.-Петербургскому учебному округу. 1899. ? 9. С. 365) по 20 июня 1901 г. - попечителем С.-Петербургского учебного округа (в этом качестве он не раз присутствовал в Николаевской Царскосельской гимназии, см., в частности: Сведения об Императорской Николаевской гимназии в Царском Селе: 1898-1899 учебный год. СПб.: Лештуковская паровая скоропечатня П. О. Яблонского, 1900. С. 1). 20 июня 1901 г. Именным Высочайшим указом, данным Правительствующему Сенату, было определено: 'попечителю С.-Петербургского учебного округа и ординарному академику Императорской Академии наук, доктору чистой математики, тайному советнику Сонину - Всемилостивейше повелеваем быть членом совета министра народного просвещения и председателем ученого комитета министерства народного просвещения, с оставлением его ординарным академиком' (ЖМНП. 1901. Ч. CCCXXXVII. Сентябрь. Паг. 1. С. 3). В этом качестве Сонин и продолжал служить по ведомству Министерства народного просвещения до своей кончины.

251

Очевидно, отношения между Сониным и Анненским никогда не выходили за рамки чисто служебных. В упоминавшемся уже деле 'Николаевская Царскосельская гимназия: сведения об учениках и педагогах' (ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. ? 9143) сохранилось немало чисто официальных обращений Анненского к Сонину; некоторые из них, представляющие биографический интерес, приводятся в настоящем издании (см. текст 76, прим. 2 к тексту 71, коммент. к тексту 78). Несколько служебных писем Анненского к Сонину периода совместной службы в Ученом Комитете также воспроизведены в настоящем издании (см. тексты 84, 99). Впрочем, нужно отметить, что Сонин был поименован Анненским среди достаточно узкого круга лиц, кому он планировал послать - и, вероятно, послал - авторский экземпляр 'Второй книги отражений' (см. запись Анненского, озаглавленную архивистами 'Список личных знакомых для распределения авторских экземпляров "Второй книги отражений"': РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 419. Л. 1).

⁵ Речь идет о поэтических произведениях критика, публициста Николая Александровича Добролюбова (1836-1861) из цикла 'Мотивы современной русской поэзии', часть которых впервые была опубликована в 'Свистке' (сатирической приложении к 'Современнику').

⁶ Неточная цитата из первой строфы стихотворения Добролюбова 'Современный хор: (Посвящается всем знающим дело)', впервые опубликованного под псевдонимом Конрад Лилиеншвагер в первом выпуске 'Свистка' (Современник. 1859. ? 1. С. 212-213). Цитата приведена, видимо, по памяти: у Добролюбова и в первопубликации, и в посмертном издании (см.: Сочинения Н. А. Добролюбова: В 4-х т. СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1862. Т. 4. С. 355) первая строка выглядит иначе: 'Слава вам! В поганой луже...'. Вне всякого сомнения, для понимания смысла ссылки Анненского важен полный текст стихотворения (цит. по: Добролюбов Н. А. Полное собрание стихотворений / Встyп. статья, подгот. текста и прим. Г. Я. Бухштаба. Л.: Советский писатель, 1969. С. 139-140):

Слава нам! В поганой луже
Мы давно стоим,
И чем далее, тем хуже
Все себя грязним!

Слава нам! Без ослелленья
На себя мы зрим
И о нашем положеньи
Громко мы кричим.

Сознаем мы откровенно,
Как мы все грязны,

252

Как вонючи, как презренны
И для всех смешны.

Слава нам! В грехах сознанье
Мы творим, смеясь,
И слезами покаянья
Мы разводим грязь.

Гордо, весело и прямо
Всем мы говорим:
'Знаем мы, чем пахнет яма,
В коей мы стоим...'

Друг на друге растираем
Мы вонючий ил,
И друг друга мы ругаем,
Сколько хватит сил.

Справедливо мы гордимся
Подвигом таким
И уж больше не стыдимся,
Что в грязи стоим.

Смело мы теперь смеемся
Сами над собой
И без страха окунемся
В грязь - хоть с головой...

⁷ Речь идет, очевидно, о расстановке сил в высочайше учрежденной комиссии по вопросу об улучшениях в средней общеобразовательной школе, созванной министром народного просвещения Боголеповым в соответствии с циркуляром от 8 июля 1899 г. и работавшей с 7 января 1900 г. по 7 марта 1901 г. Именно защите классической системы образования и были посвящены основные усилия Анненского, выступившего с несколькими талантливо-полемическими докладами. Так, на одном из первых заседаний комиссии 10 января Анненский произнес речь, в которой были четко разграничены два потенциально возможных варианта развитии системы образования:

'Школа типа гуманитарного имеет в основе своей филологию, а реальная - естественные науки, сообразно с этим две идеальных цели. Школа гуманитарная стремится методически приобщить учащихся к общечеловеческой культуре, поскольку она связана с исконной нашей сущностью, т. е. с философией, творчеством и практической моралью, заставляя учащихся самостоятельной умственной работой усваивать их элементы из единственных и определительных для нашей культуры образов и положений.
Реальная школа ставит себе целью методическое приобщение подрастающего поколения к общечеловеческой культуре путем постепенного введения его в область эмпирической работы над приро-

253

дой. Для гуманитарной школы человек homo, откуда humanus, для реальной он ἅνϑρϖπος, откуда слово антропология.
Эти два принципа представляются исключающими друг друга. Один из них может только искусственно развиваться за счет другого'.

(Доклад директора Императорской Царскосельской гимназии И. Ф. Анненского // Труды Высочайше учрежденной комиссии по вопросу об улучшениях в средней общеобразовательной школе / М<инистерство> Н<ародного> П<росвещения>. CПб.: Тип. С.-Петербургской тюрьмы, 1900. Вып. VI: Приложения к журналам комиссии. С. 88-89. (На правах рукописи).

См. также: Доклад директора Императорской Царскосельской гимназии И. Ф. Анненского. О проекте новой школы [профессора П. Г. Виноградова] // Труды Высочайше учрежденной комиссии по вопросу об улучшениях в средней общеобразовательной школе / М<инистерство> Н<ародного> П<росвещения>. СПб.: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1900. Вып. VII: Приложения к журналам комиссии. Паг. 1. С. 201-208. (Нa правах рукописи); И. А. [Рец.] // РШ. 1901. ? 1. Паг. 2. С. 4-5. Рец. на кн.: Павел Капнист, граф. Классицизм, как необходимая основа гимназического образования. М., 1900. Вып. II: Исторический очерк развития среднего образования в Германии.

⁸ См. прим. 8 к тексту 66. см. выше

⁹ В связи с работой комиссии по вопросу об улучшениях в средней общеобразовательной школе резко активизировалась работа Министерства Народного Просвещения по пересмотру учебных планов и программ гимназических курсов (см., в частности, прим. 4 к тексту 64 <письмо В. К. Ернштедту от 25.10.1899>). Завершилась эта работа изданием 'Циркулярного предложения начальствам учебных округов относительно преобразования средней школы' ? 16263 от 23 июля 1901 г., содержащего 'Конспект учебного плана для средней школы' и 'Таблицы распределения уроков для различных типов средней школы' (см.: Сборник распоряжений по Министерству Народного Просвещения. СПб.: Паровая Скоропечатня 'Восток', М. М. Гутзац, 1904. Т. 15: 1901-1903. Стлб. 311-314, 2045-2066).

¹⁰ Речь идет о Валентине Платоновиче Хмара-Барщевском (1895-1944), которому Анненским были посвящены стихотворения 'Вербная неделя' и 'Завещание' (СиТ 90. С. 91, 182). А. В. Орлов, основываясь на собственных воспоминаниях и сведениях, сообщенных дочерью любимого внука Анненского Н. В. Томбаевой, так охарактеризовал его жизненный путь: 'Он после кратковременной службы в старой армии работал в народном хозяйстве, затем с 1926 по 1933 год служил командиром в инженерных войсках Красной Армии под Москвой, был демобилизован вследствие болезни, работал в системе

254

Метростроя, получил инвалидность и был снят с военного учета. С началом Великой Отечественной войны он пошел в народное ополчение, но через месяц его отчислили, ввиду резкого ухудшения состояния его здоровья. В августе 1941 года он вместе с женой Наталией Владимировной, работавшей на авиационном заводе, был эвакуирован в Казань. Там он и умер от рака и похоронен на кладбище поселка Лесные Моркваши в 20 км от Казани' (Юношеская автобиография Иннокентия Анненского / Автор публикации и обстоятельных примечаний к документам А. В. Орлов. 217 л. Л. 115).

¹¹ Село Каменец, в настоящее время входящее в Нахимовский сельский округ Холм-Жирковского района Смоленской области (ср.: Оцуп Николай. Океан времени: Стихотворения; дневник в стихах; Статьи и воспоминания о писателях / Вступ. статья, сост. и подгот. текста Л. Аллена; Коммент. Р. Тименчика. 2-е изд. СПб.: Logos, 1994. С. 601), расположено на левом берегу Днепра. Своим названием оно обязано большому камню, лежащему в реке. Село принадлежало воеводе И. И. Бровцыну (с 1681 г.), после прекращения его рода - полковнику В. Л. Голенищеву-Кутузову. Когда последний умер, село перешло к Лесли. Согласно справочнику 'Список населенных мест Смоленской Губернии' (СПб.: Изд. Статистического Комитета Министерства Внутренних Дел, 1904) в Каменецкой волости Бельского уезда под ? 1034 и 1035 значились: 'Каменец село дворов 28, жителей: м. 59, ж. 81; Каменец вл. ус. дворов 6, жителей: м. 14, ж. 9; Каменец вл. ус. дворов 2, жителей: м. 2, ж. 1'.
Как уже говорилось ранее (см. прим. 5 к тексту 21 <письмо Над. В. Анненской от 24 июня 1890 г.>), именно село Каменец было административным центром З-го участка Бельского уезда Смоленской губернии, земским начальником которого служил П. П. Хмара-Барщевский. В его личном деле (РГИА. Ф. 1291. Оп. 122. ?. 48), разысканном А. В. Орловым, содержится информация о его чиновном росте за выслугу лет в этой должности (в 1895 г. его произвели в коллежские секретари, в 1899 г. - в титулярные советники, в 1901 г. - в коллежские асессоры, в 1904 г. - в надворные советники) и указание на состав его семьи ('Женат на дочери капитан-лейтенанта Ольге Петровне Лесли. <...> Имеет детей: усыновленную дочь Ольгу, род. 1 октября 1893 г., сына Валентина, род. 15 апреля 1895 г., и сына Петра, род. 4 июня 1899 г. Жена и дети вероисповедания православного и находятся при нем' (цит. по: Юношеская автобиография Иннокентия Анненского / Автор публикации и обстоятельных примечаний к документам А. В. Орлов. 217 л. Л. 172)).
Именно здесь располагалось имение О. П. Хмара-Барщевской 'при с. Каменце и дер. Кучине, Баранове, Семенкове и Горбылях' площадью 1029 десятин (хотя в формулярном списке ее второго мужа и указывалось, что у жены его нет ни родовых, ни благоприобретенных имений), неоднократно назначавшееся в торги, очевидно, в связи с неуплатой процентов по банковской ссуде. Процедура эта продолжалась в течение довольно длительного времени (см., напри-

255

мер, извещения Правления С.-Петербургско-Тульского поземельного банка: Правительственный вестник. 1897. ? 207. 20 сент. (2 окт.). С. 6; 1905. ? 58. 13 (26) марта. С. 8; 1906. ? 64. 19 марта (1 апр.). С. 7).
Вероятно, с попытками смягчить эту проблему связана сохранившаяся в архиве Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 286. Л. 1-2) его записка, написанная на визитной карточке (текст, вписанный от руки, выделен курсивом) и адресованная заметному финансовому деятелю, председателю Правления С.-Петербургско-Тульского Поземельного банка Александру Федоровичу Масловскому (1844-1915), не чуждому между прочим педагогической проблематике (см.: Масловский А. Ф. Русская общеобразовательная школа: Мысли отца семейства по поводу предстоящей реформы средней школы. СПб.: Государственная тип., 1900):

Иннокентий Феодорович Анненский

просит глубокоуважаемого Александра Федоровича уделить несколько минут внимания его пасынку Платону

Царское Село
<Зачеркнуто: Московское шоссе д. Эбермана. - А. Ч.>

Петровичу Хмара-Барщевскому.

Его Превосходительству
Александру Федоровичу
Масловскому

от И. Анненского

Судя по зачеркнутым элементам визитной карточки, датировать эту записку можно концом сентября - началом октября 1908 г.
Открытые в том же 1908 г. в Каменце Кредитное товарищество и Общество сельского хозяйства, активное участие в которых принимала невестка Анненского (см. прим. 4 к тексту 138 <письмо Н. П. Бегичевой от 28.12.1906>), имели к 1913 г. оборот в 10 тыс. руб.
О селе Каменец, в том числе фото, см. на странице О. П. Хмара-Барщевской.

¹² См. прим. 7 к тексту 14. <письмо Над. В. Анненской от 5 июня 1890>

¹³ Речь идет, очевидно, о каникулярном отдыхе Валентина Иннокентьевича Анненского, который к лету 1900 г. завершил первый год обучения на юридическом факультете С.-Петербургского университета. Впрочем, сын Анненского, как удалось установить А. В. Орлову, не только 'веселился' в Каменце. В университетском личном деле В. И. Анненского (ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. З. ? 36342) отложились документы, свидетельствующие о его болезни во время каникулярного отдыха с 10 августа по 28 сентября 1900 г. ревматическим воспалением радужной оболочки левого глаза (iritis serosorheumatica).

255

Тем же летним временем 1900 г. датировал исследователь начало хлопот сына Анненского о внесении его в дворянскую родословную книгу Смоленской губернии: 'Об этом свидетельствует переписка, отложившаяся в его студенческом личном деле. Так, уже 6 ноября того же года в Правление Имп. С.-Петербургского Университета поступило из Смоленского Дворянского Депутатского Собрания отношение от 2-го ноября 1900 г. ? 903 с просьбой прислать подлинное метрическое свидетельство о рождении и крещении Валентина Иннокентьевича Анненского, т. к. документ этот необходим для внесения означенного лица в дворянскую родословную книгу Смоленской губернии, по миновании надобности будет возвращен. А год спустя Валентин Анненский подал прошение Инспектору студентов о выдаче ему свидетельства о благонадежности для представления в Смоленское Двор. Деп. Собр. для занесения его в дворянскую родословную книгу Смоленской губернии. Затем Канцелярия университета получила обратно метрическое Свидетельство о рождении и крещении Валентина Анненского за ? 926 при сопроводительном отношении Смоленского Двор. деп. Собр. от 30 января 1902 г. ? 75. (Там же лл. 21, 25 и 35)' (Юношеская автобиография Иннокентия Анненского / Автор публикации и обстоятельных примечаний к документам А. В. Орлов. 217 л. Л. 175).
Завершились же хлопоты Анненских о внесении Валентина в Дворянскую родословную книгу Смоленской губернии (в III ее часть) в 1901 г. (см. коммент. к тексту 34 <письмо В. И. Финне от 25 августа 1894 г.>).
Фраза о том, что сын "очень веселится", на мой взгляд, скрывает что-то бóльшее. Может быть, раздражение?

¹⁴ Тема 'Анненский и Финляндия' впервые была внятно обозначена в следующей публикации: Финский альбом: Из русской поэзии начала ХIХ - начала ХХ века / Сост. и автор 'Вместо комментариев' Т. С. Тихменева. Juväskylä, 1998. С. 80-81, 309-310.

¹⁵ Сюлли-Прюдом (Sully-Prudhomme), наст. имя Рене-Франсуа-Арман Прюдом (1839-1907) - французский поэт, один из наиболее ярких представителей так называемой 'парнасской школы', лауреат Нобелевской премии в области литературы 1901 г. Анненский перевел несколько его стихотворений (СиТ 90. С. 264-269). Библиографическое описание переводов Анненского из Сюлли-ГIрюдома см.: Библиография.

¹⁶ Впервые этот перевод из первой поэтической книги Сюлли-Прюдома 'Stances et poèms' (Paris: А. Faure, 1865) под заглавием 'Идеал' был опубликован с минимальными разночтениями в составе дебютного стихотворного сборника Анненского 'Тихие песни' (СПб., 1904), причем именно этим текстом открывался раздел 'Парнасцы и Проклятые'.
О неразрывной связи этого перевода с оригинальным творчеством Анненского лучше всего написал О. Ронен (см.: Ранен О. Иносказания // Звезда. 2005. ? 5. С. 229-230).

7. I 1901

Источник текста: Письма I. ? 72, с. 262-263. Подготовка текста  и комментарии А. И. Червякова: с. 263-264.

Ц<арское> С<ело>

Дорогая Анна Владимировна,

Простите, что так давно не исполнил Вашего поручения¹, - и теперь его исполняю в половину, п<отому> ч<то> программа того математического отдела (кажется, геометрии), о котором Вы просили, еще не вернулась в нашу канцелярию. Этот вечер, когда я Вам пишу, - последний праздничный вечер. Завтра опять - гимназия, и постылое и тягостное дело, которому я себя закрепостил. Не хочу Вас разжалобливать изображением разных моих злоключений, хотя очень ценю то тёплое участие, которое всегда встречал в Ваших словах, письмах и

263

глазах. Не знаю, долго ли мне придется быть директором гимназии, т. к. за последнее время мои отношения со всем моим начальством стали очень деликатными². Клею, насколько могу, коробку моей служебной карьеры, но я не отличаюсь "умными руками", и дело валится у меня из рук. Как назло, если бы Вы только знали, как у меня работает теперь голова; сколько я пишу, перевожу, творю malgre tout³. Недавно отослал в редакцию перевод "Алькесты" и большую статью об этой драме⁴. Кроме того, занялся подбором всех своих лирических стихотворений и стихотворных переводов, которые думаю издать особой книжкой⁵. Перевожу теперь еврипидовского "Гипполита"⁶ (то же содержание, что в "Федре" Расина⁷) - он считается еврипидовским chef-d-oeuvre. Как и подобает классику, я с наивным эгоизмом говорю, однако, только о себе... Дайте же поглядеть на Вас, поздравить Вас с Новым Годом и от всего сердца пожелать Вам... чего?.. Солнца, побольше солнца с его светом, теплом, улыбками, тенями, с его медленным и светлым движением, его игрою, капризами и светлым следом на померкшем вечернем небе. Желаю Вам, дорогая кузина, солнца в жизни, - в нём всё.

Где Вы будете жить? Вы были в нерешимости на этот счет. Решили что-нибудь? Дина⁴ очень Вам кланяется; ей теперь гораздо лучше, она выезжает, немного пополнела, et elle se soigne tres anxieusement⁸. Даст бог, вся её усталость и тревоги загладятся. Она Вам очень благодарна за память об ней и поздравления. Кажется, впрочем, она еще недавно писала Вам. Все боится за Валентина⁵ по поводу студенческих беспорядков, которые, по-видимому, никогда не кончатся⁹. Ну, до свидания или письма, кузина. Вспоминайте иногда об искренно любящем Вас и преданном И. Ан<ненском>.

Печатается по тексту автографа, сохранившегося в фонде И. Ф. Анненского (РО РНБ. Ф. 24. Оп. 1. ? 8. Л. 8-9 об.).
Отдельные фрагменты письма публиковались Е. Р. Малкиной (Литературный современник. 1940. ? 5-6. С. 210) и А. В. Федоровым (СиТ 59. С. 23). Впервые опубликовано в полном объеме в КО: С. 449-450. Датирован текст в соответствии с карандашной пометой Бородиной.

¹ Очевидно, поручения Бородиной были связаны с предполагавшимся учением сына в Царскосельской гимназии.

264

² Несмотря на все служебные проблемы, Анненский благополучно прослужил директором гимназии очередное пятилетие (с 25 августа 1899 г. по 24 августа 1904 г.) и приказом управлявшего Министерством народного просвещения от 20 июля 1904 г. за ? 22273 был оставлен на службе еще на пять лет (см.: Циркуляр по С.-Петербургскому учебному округу. 1904. ? 9. С. 528).

³ Несмотря ни на что (фр.).

⁴ Ср. с текстами 69 и 73 (письма к В. К. Ернштедту от 10.10.1900 и 09.01.1901).

⁵ Первое свидетельство работы Анненского над книгой стихов, которая под названием 'Тихие песни' увидела свет в 1904 г. В начале 1903 r. в автобиографической заметке Анненский констатировал: '...в качестве результата долголетних занятий поэзией, особенно французской (начиная с Леконта-де-Лиля), изготовлен сборник стихотворений с предисловием "Что такое поэзия?"' (цит. по: Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых: (Историко-литературный сборник). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1904. Т. VI. С. 343. Без подписи).

⁶ Этот перевод был опубликован в следующем году: Анненский И. Ипполит, трагедия Еврипида // ЖМНП. 1902. Ч. СССХХХХ. Март. Паг. 5. С. 139-167; Апрель. Пar. 5. С. 168-196; Ч. CCCXXXXI. Май. Паг. 5. С. 197-226; ССКФ. Год ХХХ. СП6.: Сенатская тип., 1902. Вып. I. С. 139-167; Вып. II. С. 168-226. (Извлечено из ЖМНП за 1902 г.); Ипполит, трагедия Еврипида / Перевел с греческого стихами и снабдил послесловием 'Трагедии Ипполита и Федры' Иннокентий Анненский. (Посвящается Ф. Ф. Зелинскому). СПб.: Сенатская тип., 1902. 87 с. (Извлечено из ЖМНП за 1902 г.).
См. также текст 77 (письмо к В. К. Ернштедту от 28.09.1901).

⁷ Расин (Racine) Жан (1639-1699) - французский драматург, один виднейших представителей классицизма. По поводу его наследия и, в частности, трагедии 'Федра' Анненский неоднократно высказывался в своих учено-комитетских трудах (см., например: УКР I. С. 12, 146, 148, 149, 222; УКР II. С. 46, 293; УКР III. С. 190, 192-193, 200, 252; УКР IV. С. 48-49, 240, 241, 308).

О Расине и его "Федре",  23.02.2019

⁸ И чрезвычайно печется о своем здоровье (фр.).

⁹ Студенческие волнения в С.-Петербургском университете на рубеже веков начались с протестов столичных студентов против правительственных 'Временных правил' о студентах, предусматривавших отдачу в солдаты 'за участие в беспорядках', в феврале 1899 г. и вскоре переросли во всеобщую политическую забастовку студентов университетов Российской империи. Зимой 1901 г. и зимой 1902 г. состоялись 2-я и 3-я всеобщие студенческие забастовки, в каждой из которых принимало участие более 30 тысяч человек. См. подробнее: Гусятников П. С. Революционное студенческое движение

265

в России 1899-1907. М.: Мысль, 1971. С. 25-94; Олесич Н. Господин студент Императорского С.-Петербургского университета. [СПб.:] Изд-во С.-Петербургского университета. 1998. С. 122-147.

вверх

1899-1901     14 июня 1902 г.     1903-1905     1906-1908

При использовании материалов собрания просьба соблюдать приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2023
Mail: vygranenko@mail.ru; naumpri@gmail.com