|
|
|
| Начало \ Книги отражений | |
|
Обновление: 05.02.2024 |
||||||||
|
"Разве не все мы одинаково скучные литературные отражения, и разве это
наша вина, что единственное-светлое, смелое, свободное и живое давала
нам покуда одна книга?"
|
||||||||
 |
Книга отражений Мягкая обложка, 216 стр.
Вторая
книга отражений Мягкая обложка, 136 стр. Ц. 80 к.
Цена комплекта: 8 566 р. (окт.
2004) - интернет-магазин www.ozon.ru,
обложки.
Анненский И. Ф. Книги
отражений: I, II = Annenskij I. F. Spigelungen (Beide Bände): Nachdruck der Ausgaben St. Peterburg 1906 und 1909. |
 |
||||||
|
Иннокентий Анненский
Москва, "Наука", 1979 ("Литературные памятники") [75] Фронтиспис: Фотография И. Ф. Анненского 80-х годов XIX в. (4) PDF-копия в библиотеке А. Никитина-Перенского "ImWerden"
Издание подготовили
Н. Т. Ашимбаева,
И.
И. Подольская,
А. В. Фёдоров.
О трудных
обстоятельствах издания и статье И. И. Подольской:
Содержание КНИГА ОТРАЖЕНИЙ Предисловие 5 Эта книга состоит из десяти очерков. Я назвал их отражениями. И вот почему. Критик стоит обыкновенно вне произведения: он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что мной владело, за чем я следовал, чему я отдавался, что я хотел сберечь в себе, сделав собою. Вот в каком смысле мои очерки - отражения, это вовсе не метафора. Но, разумеется, поэтическое отражение не может свестись на геометрический чертеж. Если, даже механически повторяя слово, мы должны самостоятельно проделать целый ряд сложных артикуляций, можно ли ожидать от поэтического создания, чтобы его отражение стало пассивным и безразличным? Самое чтение поэта есть уже творчество. Поэты пишут не для зеркал и не для стоячих вод. Тем более сложным и активным оказывается фиксирование наших впечатлений. Выбор произведений обусловлен был, конечно, прежде всего самым свойством моей работы. Я брал только то, что чувствовал выше себя, и в то же время созвучное. Но был и еще критерий. Я брал произведения субъективно-характерные. Меня интересовали не столько объекты и не самые фантоши, сколько творцы и хозяева этих фантошей. Только не всегда приходилось мне решать свою задачу аналитическим путем, как сделано это, например, в 'Портрете' и при разборе 'Клары Милич'. Иногда я выбирал путь синтетический, например, для 'Носа', 'Двойника' и 'Трех сестер'. Самые очерки покажут читателю, в чем тут дело.
И. А. Проблема гоголевского юмора: 7 Нос (К повести Гоголя) 7 Портрет 13 Виньетка на серой бумаге к "Двойнику" Достоевского 21 Господин Прохарчин 24 Клара Милич 36 Три социальных драмы: 44 Власть тьмы 63 Драма на дне 71 Драма настроения: 82 Три сестры 82 ВТОРАЯ КНИГА ОТРАЖЕНИЙ Предисловие 123 Я пишу здесь только о том, что все знают, и только о тех, которые всем нам близки. Я отражаю только то же, что и вы. Но самая книга моя, хотя и пестрят ее разные названия, вовсе не сборник. И она не только одно со мною, но и одно в себе. Мои отражения сцепила, нет, даже раньше их вызвала моя давняя тревога. И все их проникает проблема творчества, одно волнение, с которым я, подобно вам, ищу оправдания жизни. Изнанка поэзии: 124 Символы красоты у русских писателей 128 Юмор Лермонтова 136 Белый экстаз: 141 Странная история, рассказанная Тургеневым 141 Иуда: 147
Иуда, новый символ
147 Гейне прикованный: 153 Гейне и его "Романцеро" 153 Проблема Гамлета: 162 Гамлет 162 Бранд-Ибсен: 173 Бранд 173 Искусство мысли: 181 Достоевский в художественной идеологии 181 ДОПОЛНЕНИЯ О формах фантастического у Гоголя 207 Художественный идеализм Гоголя 216 Эстетика "Мертвых душ' и ее наследье 225 Достоевский 237 Об эстетическом отношении Лермонтова к природе 242 А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии 271 О современном лиризме: Они 328 Генрих Гейне и мы (1856-1906) 397 Леконт де Лиль и его 'Эриннии' 404 Из цикла 'Autopsia' (см. переводы из Ады Негри) 433 Под снегом; Тучи; Здравствуй, нищета; Песня заступа; Побежденные; Свет; Дочь народа; Не тревожь меня Варианты 438-445 Письма 446-494
А. Ф.
Кони от 17.01.1895 г. и 1.10.1905 г. /Автобиография/ 495 /Речь, произнесенная в Царскосельской гимназии 2 июля 1899 г./ 496 Приложения
Список
сокращений 500 Основные даты жизни и творчества 670
Примечания 577 О принципах издания В настоящий том входит значительная часть литературно-критических работ И. Анненского. Кроме 'Книг отражений', подготовленных к печати самим Анненским (они составляют основной корпус тома), в настоящем издании впервые собраны воедино его статьи, разновременно опубликованные в педагогических и литературно-художественных журналах конца XIX - начала XX в. Они помещены в разделе 'Дополнения'. В этот же раздел входят избранные письма Анненского, большая часть которых ранее не публиковалась. Основной принцип отбора статей, помимо входящих в 'Книги отражений', подчинен задаче показать круг интересов и эволюцию Анненского-критика - его путь от литературно-педагогических статей к высочайшим образцам художественной критики, становление его философских, эстетических и литературных взглядов. Вне тома остались педагогические статьи Анненского, статьи о литературе с ярко выраженным педагогическим уклоном, рецензии, а также статьи, посвященные античной литературе и театру Еврипида. В настоящее издание включена лишь одна из наиболее характерных статей об Еврипиде, а вместе с тем и наиболее близкая по структуре к общим принципам критической прозы Анненского. Расположение материала (за исключением 'Книг отражений') обусловлено не только хронологией, но и тематикой статей. Так, раздел 'Дополнения' открывается теоретической статьей 1903 г. 'Что такое поэзия?'. Это одна из ключевых статей Анненского, не только отражающая его философско-эстетические взгляды, но и дающая обоснование критического метода Анненского второго периода его творчества. Статьи разных лет о Гоголе и Достоевском собраны в тематические 'гнезда', внутри которых действует хронологический принцип. Это позволяет проследить за эволюцией отношения Анненского к Гоголю и Достоевскому. Хронологическому принципу подчинено расположение остальных статей о русской и зарубежной литературе. В хронологической последовательности публикуются и письма Анненского. Даты писем приводятся по старому стилю. Для публикации отобраны письма Анненского, имеющие литературный и биографический интерес. Статьи проверены при перепечатке по сохранившимся автографам. В разделе 'Варианты' приведены лишь наиболее существенные текстологические разночтения. В отдельных случаях сохранено характерное для Анненского написание слов ('моторен' - муторен, 'индейский' - индийский). Курсив во всех цитатах, кроме особо оговоренных случаев, принадлежит Анненскому. Переводы французских писем к Е. М. Мухиной принадлежат Л. Я. Гинзбург. Все остальные переводы выполнены авторами примечаний. Примечания к циклам и статьям 'Проблема гоголевского юмора', 'Умирающий Тургенев', 'Три социальных драмы', 'Драма настроения', 'Бальмонт-лирик', 'Белый экстаз', 'Иуда', 'Гейне прикованный', 'Гамлет', 'Бранд-Ибсен', 'О формах фантастического у Гоголя', 'Художественный идеализм Гоголя', 'Эстетика 'Мертвых душ" и ее наследье', 'Об эстетическом отношении Лермонтова к природе', 'Гончаров и его Обломов', 'Генрих Гейне и мы', 'Пушкин и Царское Село', а также к автобиографии и письмам написаны И. И. Подольской. Примечания к циклам и статьям 'Достоевский до катастрофы', 'Изнанка поэзии', 'Искусство мысли', 'Что такое поэзия?', 'Речь о Достоевском', 'Достоевский', 578 'Театр Леонида Андреева', 'О современном лиризме' принадлежат Н. Т. Ашимбаевой. Примечания к статье 'Трагедия Ипполита и Федры' написаны М. Л. Гаспаровым; к статье 'Леконт де Лиль и его 'Эриннии"' - О. Д. Айзенштат; к статье 'А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии' - Л. С. Гейро. Письма к С. К. Маковскому подготовлены к печати и прокомментированы А. В. Лавровым и Р. Д. Тименчиком; письма к М. А. Волошину - А. В. Лавровым; '"Autopsia" и другие стихотворения в прозе' - А. В. Федоровым; <Речь> - А. В. Орловым. Статьи 'Господин Прохарчин', 'Речь о Достоевском', 'Достоевский', 'О современном лиризме' подготовлены к печати Н. Т. Ашимбаевой. Все остальные статьи и письма, а также раздел 'Варианты' подготовлены к печати И. И. Подольской. Ею написана и заметка 'Книги отражений'. Раздел 'Основные даты жизни и творчества И. Ф. Анненского' составлен по материалам А. В. Орлова и И. И. Подольской. Составители приносят глубокую благодарность Л. Я. Гинзбург и Д. Е. Максимову за постоянную консультативную помощь в работе, а также выражают искреннюю признательность за полезные советы, предоставление неопубликованных документов и иконографических материалов Н. И. Балашову, С. А. Богданович, М. А. Бородиной, Я. М. Боровскому, М. Л. Гаспарову, В. М. Глинке, Э. Е. Зайденшнур, А. М. Конечному, К. А, Кумпан, А. В. Лаврову, Л. А. Науменко, Л. В. Овчинниковой, А. В. Орлову, Р. Д. Тименчику и В. Н. Топорову. КНИГИ ОТРАЖЕНИЙ "Книга отражений" вышла в начале 1906 г. (СПб., 1906). 17.02. 1906 г. Анненский посылает ее с дарственной надписью Брюсову (см.: "Литературное наследство", Валерий Брюсов, т. 85. М., 1976, с. 207). Критика отмечала, что мысли Анненского о русских писателях фрагментарны, а оценки крайне субъективны (см., например: Чуковский К. Об эстетическом нигилизме. - Весы, 1906, ? 3-4. А также: Чуковский К. О короткомыслии. - Речь, 1907, 21 июля; Ходасевич В. Ф. Рец. // "Золотое руно", 1906, 3). Год спустя о книге упомянул Е. Ляцкий в статье "Вопросы искусства в современных его отражениях" ("Вестник Европы", 1907, кн. 4) см. на странице. В начале 1909 г. была подготовлена к изданию "Вторая книга отражений". 13 января 1909 г. Анненский писал М. К. Лемке*: "...К. И. Чуковский посоветовал мне обратиться к Вам с одним литературным предложением. Вот в чем дело. Я написал книгу "Вторая книга отражений". Может быть, Вы знаете "первую", которую издал Думнов. В "Весах" (К. Чук<овский>) и в "В<естнике> Евр<опы>" (Евг. Ляцк<ий>) - ей были посвящены статьи. Содержание "Второй книги отражений" такое: <...> Если Вы познакомитесь с текстом книги, то увидите, что это менее всего Сборник. Проблема творчества - вот что меня занимает. Как и в первой книге, "отражения" лишь внешне разрозненны. Эзотерически - книга является не только единой, но и расчлененной. Впрочем, автор - последний из собственных судий". * о М. К. Лемке см. также в статье И. Подольской "Я почувствовал такую горькую вину перед ним..." Согласие М. К. Лемке было получено 15. I 1909 (письмо Лемке к Анненскому: ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 341); 15.II 1909 г. Анненский просит его поторопиться с печатанием. 19 апреля 1909 г. Анненский пишет Лемке: "...Благодарю Вас за присылку мне экземпляров моей книги" (ИРЛИ, ф. 6661, М. К. Лемке, ед. хр. 89; тексты писем сообщены А. В. Лавровым). В "Предисловии" ко "Второй книге отражений" Анненский, по-видимому, в косвенной форме отвечал рецензентам своей первой книги, прежде всего - Чуковскому. Так, в одном из черновых набросков "Предисловия" он писал: "Что для меня было и здесь менее интересно, чем как, потому что - мысли, это частью наше общее достояние, а частью они столь субъективны и до такой степени составляют человека, что искусство редко может иметь с ними дело непосредственно"* (ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 155). Сознавая, что первая книга его осталась непонятой, Анненский в "Предисловии" 579 ко второй дал ключ к своим "отражениям", сказав, что книга его - "одно в себе". Однако этим ключом почти никто не воспользовался. * См. еще цитаты из этих черновых записей в статье: Пономарева Г. М. Функция контакта в черновых записях И. Ф. Анненского. Вторую книгу Анненского пытались объяснить, исходя из его метода, называя его то импрессионистическим (см.: Эрберг К. О воздушных мостах критики. - Аполлон, 1909, ? 2), то интуитивным (А. Бурнакин, Д. Крючков). Но это объясняло только частности, приводя в целом к очевидным заблуждениям. Так, А. Бурнакин, приняв за основу критической прозы Анненского интуитивное начало, решил, что именно в нем и заключается принципиальный отказ от каких бы то ни было критериев оценки (Бурнакин А. Мученик красоты. - Искра, 1909, ? 3). Пять лет спустя почти то же самое повторил Д. Крючков (Крючков Д. Критик-интуит. - Очарованный странник, вып. 3. Пг., 1914). А. Г. Горнфельд в "Русском богатстве" отозвался о "Книгах отражений" с откровенным недоумением: "Критические очерки, с которыми он [Анненский. - И. П.] выступил не так давно, показали в нем нечто новое и неожиданное. Чем-то противоречивым, не вяжущимся с общим его обликом казались его статьи о новой - по преимуществу русской - литературе, собранные в двух книгах "Отражений". Претенциозной казалась их манера, ненужно-туманным их язык, неожиданными и необоснованными их "модернистские" тенденции, разрозненным и случайным - подбор тем" ("И. Анненский. Вторая книга отражений". - Русское богатство. 1909, ? 12, с. 96-97). Иначе подошла к вопросу об Анненском-критике Л. Я. Гуревич, которая объяснила непонимание его книг не столько их сложностью, но главным образом недостаточно развитой эстетической культурой русской читающей публики: "Мы не привыкли в России к этой утонченной, мудреной, "не прямой" манере критического письма.. ." (Гуревич Л. Заметки о современной литературе. - Русская школа, 1910, ? 1, с. 74. Точнее: Русская мысль; статья называлась "Новые лозунги и старые приёмы", в последующей публикации - "Приближение кризиса"). Через год после смерти Анненского Г. Чулков выразил общую мысль о том, что "Книги отражений" остались непонятыми, полагая, что причина этого в их "недосказанности" (Чулков Г. Траурный эстетизм. - Аполлон, 1910, 4). Советское литературоведение почти не обращалось к критической прозе Анненского. В 1939 г. В. Александров писал: "Историко-литературные и критические статьи Анненского мало кому известны. Между тем они представляют интерес и сами по себе и многое объясняют в Анненском-поэте" (Александров В. Иннокентий Анненский. - Литературный критик, 1939, ? 5-6, с. 125).
Список иллюстраций 673
1. Автограф чернового варианта статьи Анненского 'Бальмонт-лирик'
(ЦГАЛИ).
М.: Ломоносовъ, 2014. 304 с.
(серия "Вечные спутники"), пер., формат 60х90/16. Тираж 1000.
Редактор И. Чижов. На сайте издательства: http://lomonosov-books.ru/knigi/serii/vechnie-sputniki/ (май 2015: 320.00 руб.; март 2022: 380 руб.). Метод Иннокентия Анненского, к которому он прибег при написании эссе, вошедших в две 'Книги отражений' (1906, 1909), называли интуитивным, автора обвиняли в претенциозности, язык его объявляли 'ненужно-туманным', подбор тем - случайным. В поэте первого ряда Серебряного века, выдающемся знатоке античной и западноевропейской поэзии, хотели - коль скоро он принялся рассуждать о русской литературе - видеть критика и судили его как критика. А он сам себя называл не 'критиком', а 'читателем', и взгляд его на Гоголя, Достоевского, Тургенева, Чехова, Бальмонта и прочих великих был взглядом в высшей степени субъективного читателя. Ибо поэт-импрессионист Анненский мыслил в своих эссе образами и ассоциациями, не давал оценок - но создавал впечатление, которое само по себе важнее любой оценки. Николай Гумилев писал об Иннокентии Анненском: 'У него не чувство рождает мысль, как это вообще бывает у поэтов, а сама мысль крепнет настолько, что становится чувством, живым до боли даже'. К эссе из 'Книг отражений' эти слова применимы в полной мере.
К "высшей степени субъективного читателя" я бы
добавил: "читателя высшей степени".
Анненский пишет о "Книге отражений" в письме А. В. Бородиной от 2 августа 1905 г. 17 февраля 1906 г. И. Ф. Анненский сопроводил свою "Книгу отражений" двумя стихотворными дарственными надписями: В. Я. Брюсову и Н. С. Гумилеву, см. также на странице. 12 марта 1906 Блок пишет Анненскому: "К несчастью, моя рецензия о Вашей "Книге отражений", которую мне поручило "Слово", должна задержаться, потому что меня "гнетут" государственные экзамены." Рецензия не была написана.
Т. А. Богданович
пишет об издании
"Второй книги отражений"
в
письме от 25 января 1909
г. и
благодарит Анненского за её получение в
письме от
22 апреля 1909 г. О попытках издания третьей книги статей - в прим. 4 к письму Д.С. Усова к В. Кривичу. Об "отражениях" Анненского: Прижизненные рецензии и отклики
Исследования, отклики и наблюдения
Е. А. Ляцкий
Источник:
Bестник Eвропы. 1906. Т. 3. Кн. 6. С.
801-804. Подпись: Евг. Л.
В разделе "Хроника", часть III
"Литературного обозрения". 801 Заглавие, данное автором своей книге, удачно определяет ее сущность. "Критик стоит обыкновенно вне произведения, - говорит г. Анненский; - он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что мной владело, за чем я следовал, чему я отдавался, что я хотел сберечь в себе, сделав собою". В дальнейшем автор подчеркивает "поэтичность" своих отражений, которые невозможно сводить к геометрическим чертежам: "Самое чтение поэта есть уже творчество. Поэты пишут не для зеркал и не для стоячих вод. Тем более сложным и активным оказывается фиксирование наших впечатлений". Очерки, из которых состоит книга, озаглавлены: "Проблема гоголевского юмора", "Достоевский до катастрофы", "Умирающий Тургенев", "Три социальных драмы" ("Горькая судьбина", "Власть тьмы", "Драма на дне"), "Драма настроений", "Бальмонт-лирик". "Я брал только то, - говорит г. Анненский по поводу выбора, - что чувствовал выше себя, и в то же время созвучное" ... "Я брал произведения субъективно-характерные. Меня интересовали не столько объекты и не самые фантоши, сколько творцы и хозяева этих фантошей". Это, действительно, книга отражений того, чтó передумал и перечувствовал автор, поддаваясь обаянию художественных образов. Нарастал сложный психологический материал, получавший цветы и звуки из источника своего очарования, - этот материал и ложился в основу аналитических и синтетических комбинаций. Отсюда язык автора, подражательный по настроениям, пора- 802 жает в то же время своей субъективностью, переходящею в интимность, с которой читатель приглашается внимательно-напряженно, не столько путем неустанной логической поверки, сколько инстинктом эстетически-настроенных ощущений, следить за речью автора, не чуждой полунамеков, полусимволов, положений, вытекающих из известного душевного настроения, и потому не доказуемых. Автор, и впрямь, не приводит ни к каким обобщениям, ничего не доказывает, ни в чем не убеждает. Он подходит к писателям с той утонченной душевной любознательностью, которая придает его книге характер интересной попытки литературного искания и, может быть, служит новой ступенью в понимании предстоящих критических задач. Г. Анненский настолько сживается с тем или иным произведением, что способность оценки и в самом деле отступает у него на далекий план перед волной чувствований и переживаний. Глубокое и любовное изучение предмета своей работы приводит его не только к гармоничному примирению с художником, к созвучности с ним, но и к подчинению себя власти творца, который становится его кумиром. Каким бы характером не отличалась грядущая критика, она никогда не поставит это свойство в особую заслугу своим представителям. Душа критика, как и душа художника, должна быть свободна для всех стихий человеческого чувства и воли, и в ее протестующем начале скрыта одна из тайн ее жизненной необходимости и власти. Лично от себя г. Анненский не вносит никакого протеста, не делает никакого усилия воли, чтобы толкнуть жизнь в том или ином направлении; он - вдумчивый и тонкий толкователь того, чтó созвучно его душе, и потому он вполне основательно избегает названия своих очерков критическими. Они написаны об избранном и для избранных. Это - укромные и живописные заливчики, в которых отражаются прибрежная зелень и голубые небеса, но из них, из этих заливчиков, не тянет, распустив парус, выплыть навстречу волнам и бурям безграничного морского простора. Прочитав книгу г. Анненского, невольно хочется сказать: вот как следует знать и любить писателя, но чтобы помочь другим узнать и полюбить его, нужно писать и так, как пишет г. Анненский, и как-нибудь иначе... более объективно и властно. Тонкая художественная впечатлительность автора, в соединении с чуткостью самонаблюдения, вводит читателя в область своеобразного импрессионизма, создает параллелизм настроения, созвучного настроению изучаемого произведения. Пишет, напр., г. Анненский о "Носе" Гоголя, он разлагает синтез Гоголевского творчества на эмбрионы в настроениях и дает новый синтез, в котором, 803 в полусимволической форме, осмысливает повесть. Согласится ли читатель или нет с этим осмыслением - вопрос совершенно особый, но он передумает повесть вместе с автором, а главное почувствует Гоголя, - а войти в дух писателя составляет основную цель стремлений г. Анненского. "Литературные изображения людей имеют как бы две стороны: одну, - обращенную к читателю, другую - нам не видную, но не отделимую от автора. Внутренняя, интимная сторона изображений чаще всего просвечивает сквозь внешнюю, как бы согревая ее своими лучами. Но, повторяю, она недоступна нашему непосредственному созерцанию, а существует лишь во внутреннем переживании поэта, и нами постигается только симпатически<">. Внутренняя, интимная сторона изображений более всего занимает г-на Анненского, но она обыкновенно не приводит к положительным решениям, если не считать туманных ссылок на "высшие категории бытия" и на "лазурные краски невозможного", которые ничего не объясняют. Иногда автор рассматривает отдельные литературные изображения с точки зрения иллюстрации к основным идеям творчества писателей. Таков, напр., этюд о "Прохарчине", где есть, между прочим, одно очень тонкое замечание. "Мотив повести, - говорит г. Анненский, - непосильная для наивной души борьба с страхом жизни. Вдумайтесь в природу и смысл этого страха жизни, и вы откроете интересный контраст между данным мотивом и столь возвеличенной в наши дни Чеховщиной. Кажется ни один поэт не давал читателю лучше Достоевского почувствовать, чтó такое настроение: вспомните только сон Раскольникова в его "каюте" и потом, когда он проснулся, закат в стеклах и бьющуюся между них муху, или еще то раннее утро, когда Свидригайлов ощупывает в кармане револьвер, а на него глядели закрытыми ставнями желтые домишки Петербургской стороны, еще скользкие от ночного тумана. Никто сильнее Достоевского не умел внести в самую пошлую и отрезвляющую действительность - фантазии самой безумной, или, с другой стороны, свести смелый романтический полет к безнадежно осязательной реальности". Этот этюд г. Анненского раскрывает и ту особенность его дарования, которая, может быть не без некоторого заражения Достоевским, направляет интерес автора на употребляемые художниками приемы в изображениях ощущения жизни, на процессы его осмысления, на то, как оно совершается в реальной действительности и вызывает боль и страдание своим несоответствием идеалу. И определив внутренний смысл того или другого изображения, автор тотчас же восходит к его художнику и определяет их взаимоотношение или, лучше сказать, одно из возможных взаимоотношений. Прохарчин у автора 804 является контрастом к Достоевскому 1846 г., но способ объяснения молодого Достоевского с Прохарчиным едва ли можно признать убедительным. Достоевский обладал неистощимой фантазией, - Прохарчин был бездарен; Достоевский был общителен (1846?), - Прохарчин боялся любви; на Достоевского, как и на Прохарчина, "напирала жизнь, требуя ответа и грозя пыткой, в случае, если он не сумеет ответить" - эти и т. п. доказательства еще ничего не говорят о тех глубочайших импульсах в творчестве Достоевского, которые повели к созданию прохарчинского типа. Также много натянутого в сближениях Тургенева с Аратовым ("Клара Милич"), но, как искания, - сопоставления автора, повторяем, очень любопытны, и на них стоит остановить пристальное внимание. Слабые в обобщениях, очерки г. Анненского заключают в себе ряд мастерских характеристик отдельных положений и тонких замечаний, напр., о драме Толстого, о Горьком ("Горький, кажется, никого не любит, он ничего не боится"), о поэзии г. Бальмонта. В итоге - книга Анненского - интересная и живая книга, которой не следует затеряться среди новейшей, слишком уж специфической книжной литературы. Евг. Л.
|
||||||||
| Начало \ Книги отражений |
При использовании материалов собрания просьба соблюдать
приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2024
Mail: vygranenko@mail.ru;
naumpri@gmail.com
