Сокращения

Открытие: 05.04.2023

Обновление: 05.11.2024

"Анненская хроника"          архив "Анненской хроники"

Архив "Анненской хроники"

2023, сентябрь - декабрь   2023, май - август   2023, январь - апрель   2021-2022

2020, январь - май   2020, июнь - сентябрь   2020, октябрь - декабрь

2019, январь - июнь   2019, июль - октябрь   2019, ноябрь - декабрь

2018, январь - апрель   2018,  май - декабрь 2016

Записки составителя

2022

1 декабря

Открыт биографический очерк В. П. Смышляевой в "Словаре петербургских антиковедов XIX - начала XX века" (2021).

Открыт очерк П. Н. Медведева "Памяти Иннокентия Анненского" (1912).

Открыто стихотворение Алексея Михаилова "Похоронные дроги (Памяти И. Ф. Анненского)" (1916).

Ноябрь

20 октября в Собрании открыты фрагменты воспоминаний Г. И. Чулкова из книги "Годы странствий".

1 сентября

В начале года я опубликовал свой очерк "Ещё раз о "чёрном солнце" О. Мандельштама". В нём, понятное дело, и об Анненском тоже. И вот замечаю ещё два появления "чёрного солнца" в поле моего зрения. Первый вижу на обложке музыкального альбома группы URIAH HEEP 1972 г. - "Demons and Wizards". Конечно, не знаю, чем руководствовался художник-оформитель. Может, это уровень подсознания "'нордических' представлений о Черном Солнце как космическом объекте и источнике астральной энергии" (А. Дугин). Второй, уж совсем неожиданно, нашёл в виде эпиграфа к одной из"Сказок" Владимира Фёдоровича Одоевского: "Во светлой мрачности блистающих ночей / Явился тёмный свет из солнечных лучей". И подпись к эпиграфу - "Кн. Шаховской". Источник цитаты комментаторам неизвестен, и я подозреваю, что автор - сам Одоевский.

Сноска к предложению "Но "шаль" - только у Мандельштама".
Мандельштам, видимо, был впечатлён шалью Ахматовой, получившей место в стихотворении "Ахматова" ("Вполоборота - о, печаль...", 1914).
В записной книжке ? 21 Ахматова написала (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 114. Л. 28, 46):

Тринадцатая осень века, т. е., как оказалось потом, последняя мирная, памятна мне по многим причинам, о которых здесь не следует говорить, но кроме всего я готовила к печати мой второй сборник - "Четки" и, как всегда, жила в Царском Селе. <...>
Гум<илев> приехал домой только утром. Он всю ночь играл в карты и что с <ним> никогда не случалось, был в выигрыше. Привез всем подарки: Леве - игрушку, Анне Ивановне - фарфор<овую> безделуш<ку>, мне - желтую восточную шаль. У меня каждый день был озноб (t. b. c.) и я была рада шали. Это ее Блок обозвал испанской, Альтман на портрете сделал легкой шелковой, а женская молодежь
[О шали или история одной моды] - зачёркнуто
...а женская "молодежь тогдашних дней" сочла для себя обязательной модой.
Подробно изображена эта шаль на плохом портрете Ольги Людвиговны Кард<овской>.

Сентябрь

Заметки к стихотворению "Среди миров"

Слушал, как Джоан Баэз поет знаменитую песню Б. Ш. Окуджавы "Союз друзей". Неожиданно обратил внимание, что словосочетание "среди миров" появляется в ней в начале второй строфы, но с дополнением: "Среди совсем чужих миров...".
А недавно я услышал это словосочетание в песне "Цветная" из нового альбома группы "Калинов мост" - "Холсты". Вариант Дмитрия Ревякина: "Среди расколотых миров..."

Не думаю, что оба автора держали в уме стихотворение А. Скорее всего, словосочетание вписано им в наш культурный код настолько, что возникает в творческом процессе как бы само по себе, как общая данность.

1 / 13 июня - 210 лет со дня рождения Измаила Ивановича Срезневского.

24 мая, 80 лет назад, в блокадном Ленинграде умер Константин Эрберг (Константин Александрович Сюннерберг).

20 мая

У собрания появился фавикон (наконец-то). Это маленькая картинка автографической буквы "а" слева от строки собрания в результатах поиска. И в строке заголовка страницы. Теперь можно установить на аватар "Анненской хроники". Для стилевого соответствия.

Апрель

20 апреля в Собрании открыт перевод трагедии Еврипида "Умоляющие" и статья-послесловие к нему. Общеупотребимое название трагедии - "Просительницы". Текст открыт по изданию: ТЕ 2007. Формат DJVU.

130 лет назад опубликована статья "Гончаров и его Обломов" (РШ, апрель 1892 г.).

120 лет назад, с марта по май 1902 г., в ЖМНП публиковался перевод трагедии Еврипида 'Ипполит' (выпущен также отдельным извлечением из журнала).

2021

Обновление 1 ноября

В библиотеке (ГПНТБ) на выставочной полке увидел роскошные тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии" (5 томов). Энцикл. формат, толщина в кулак, шикарная раскрашенная бумага. В этой затее Е. А. Евтушенко, в 3-м томе "От Анненского до Ахматовой", скопировал очерк об А. и меняю им газетный вариант в собрании (оказалось, что сокращенный).

Очерк несколько беллетристический и не без погрешностей. Например, Евтушенко пишет об "Анненском-эссеисте": "А это - о лирике Бальмонта: "Что-то торжественно слащавое и жеманное точно прилипло к русскому стиху". Но ведь это в статье "Бальмонт - лирик" написано не о лирике Бальмонта! Да и статья эта - вовсе не эссе. И в конце получилась странность, связанная с памятью Евтушенко:

"Первые две строчки стихотворения Гумилева я привожу так, как услышал их от одного эмигранта в 1961 году в Париже, - в последнем, по его словам, авторском варианте. Гумилева мучили неуклюжие строки: "К таким нежданным и певучим бредням Зовя с собой умы людей... ", и он их переделал, но не успел напечатать. Я не ручаюсь за достоверность переделанных строк, но они мне нравятся, хотя, может быть, это чье-то непрошеное соавторство.

Лицейским принцем Гамлетом наследным,
Живой средь неживых людей, ..."

А в газетном варианте было:

"Лицейской тенью Пушкина наследной,
Живой средь неживых людей, ..."

Что же он так по-разному вспоминает-то, причем печатно. Мог ведь и посмотреть, как было в газетной рубрике. Похоже на "непрошенное соавторство" самого Евтушенко.

Но еще интереснее авторское стихотворение, предваряющее том. Он написал его специально для издания, то есть во время, когда Анненского и о нем было уже напечатано много. Последние две строфы:

Вот он, Пушкин, с Парни, а поодаль,
ветвь сиреневую подобрав,
двум теням гимназическим подал
их изысканный верный жираф.

"Чтой-то барин задумался энтий? -
самого себя дворник спросил,
когда Анненский Иннокентий
папироску с огнем прикусил.

По хронологической логике издания эти строфы надо бы поменять местами. И что за папироска!? Анненский не курил. Ведь сам автор дважды написал в очерке о его больном сердце.

Открыты извлечения из 1-й части дневника К. Чуковского (издание 1991 г.). По большей части они о старших Анненских, о Короленко, о Т. А. Богданович. Но есть и об А. Особенно интересны записи 1904 г. из Англии о чтении Р. Браунига и желании его переводить. Собственно, с этого имени и началась переводческая деятельность Чуковского, чем объясняется его фраза из письма: "...по Вашей цитате в Еврипиде - я понял, что Вы хорошо знаете Robert'a Browning'a - и получил ключ к Вашей поэзии".

Открыты фрагменты книги Майкла Баскера PDF "Ранний Гумилев: Путь к акмеизму" и полностью 3-я глава - "О Царском Селе, Иннокентии Анненском и 'царскосельском круге идей' Гумилева". Я давно знаю, что единственный в городе экземпляр книги находится в филиале ГПНТБ (Академгородок), и вот добрался. Даже дали домой на выходные. Это ценное пополнение, потому что зарубежных исследований в собрании совсем мало. Книгу перевел на русский сам автор.

28 октября

Среди нескольких стихотворных дарственных надписей А. на книгах (я насчитываю четыре) есть особенная. Это надпись, как сказано в комментарии к ней (СиТ 90), "на рукописном заглавном листе "Тихих песен", в нижнем правом углу листа, без посв.".

Тому, кто зиждет архитрав
Над гулкой залой новой речи,
Поэту "Придорожных Трав"
Н и к т о - взамен банальной встречи.

Идентификация в архиве: Ф. 6. Оп. 2. Ед. хр. 1.

Трудно представить, что надпись на рукописном листе предназначалась для передачи адресату. Скорее выглядит как посвящение и свидетельство внимательного чтения одной из "определительных" ("Бальмонт - лирик") поэтических книг Бальмонта "Будем как солнце", содержащей названное в "надписи" стихотворение. И кстати: слово Никто никак не выделено, как делается в публикациях.

Книга "Тихие песни" выпущена в начале 1904 года (в апреле в печати появились первые рецензии на нее). К этому времени Анненский и Бальмонт не могли ни встречаться, ни быть лично знакомыми. До лета 1903 г. Бальмонт больше года перемещался по Европе, затем вернулся в Москву и отправился на Балтику готовить книгу "Только любовь". В начале 1904 г. он снова в Париже, а к концу - в Мексике. Анненский же в начале 1904 г. тяжело болел, с потерей возможности писать. И позже можно с уверенностью сказать, что Анненский и Бальмонт не встретились. В 1905 г. Бальмонт возвратился в Москву и увлекся революционным движением, в результате чего отправился в эмиграцию с 1906 г. по 1913 г.

Таким образом, надпись на рукописи сделана до конца 1903 г. Примечательно, что "без посв."; оно и не нужно, ведь имя определяется из текста.

Первые две строки - признание вершинного положения Бальмонта, по словам Брюсова, - "царившего над русской поэзией" в первом десятилетии XX в. (Валерий Брюсов. Далекие и близкие. М., 1912. С. 89). "Новую речь" можно сопоставить с названием доклада в Неофилологическом обществе - "Эстетический момент новой русской поэзии", сделанного Анненским 15 ноября 1904 г. и ставшего затем статьей "Бальмонт - лирик". Интересно, что из всего сборника "Будем как солнце" Анненский назвал стихотворение "Придорожные травы", тем самым, с одной стороны, - высоко его оценивая. Стихотворение перечислено в статье "Бальмонт - лирик" среди тех, "которые всего, кажется, свободнее выходили из сердца поэта". Тут можно добавить мнение того же Брюсова: "одно из лучших созданий Бальмонта" ("Что же такое Бальмонт", 1921). А с другой - соединяя с некоторым уничижением в смысловом содержании собственного псевдонима.

Бальмонт в своем стихотворении обращается к "придорожным травам": "Вашим равным - царствовать, а вам - навек уснуть". Это было близко Анненскому, написавшему через пять лет в стихотворении "Другому": "...мы сойдём с дороги // Ты - в лепестках душистого венца, // Я просто так, задвинутый на дроги". В связи с этим можно еще раз обратить внимание на рядовое написание слова никто.

Добавлю, что и доклад готовился Анненским еще до начала 1904 г., о чем свидетельствует его письмо к Ф. А. Брауну от 26.10.1903: "Я никак не могу в настоящее время, т. е. до Рождества читать реферата, но в январском заседании, если позволите, с удовольствием прочту в Нео-Филологическом Общ. сообщение "О<б> Э<стетическом> М<оменте>". Доклад состоялся только через год. Из письма видно, что название доклада было известно адресату, т. е. было заявлено ранее. Значит, "новая речь" Бальмонта Анненским уже продумывалась и потому зафиксировалась в четверостишии.

23 октября

Что изображено на обложке ТЕ 1906? Похоже на седло со стременами. На нём - поклонение женщин. Кому?

Комментарии:

Olga Ushakova
Кому-то из трагедиографов возможно поклоняются))) Известно, что после смерти некоторые из них становились объектом культа, Софокл, например. Авлос как атрибут трагического представления также может указывать на связь с трагедией. Но, конечно, хорошо бы знать конкретику. Возможно, есть описание где- то.

Администратор
Спасибо. Но вряд ли Софоклу, книга ведь еврипидовская. А поклонялись ли Еврипиду - вопрос. Не думаю. Может, это Дионис? Есть подозрение, что такое оформление обложки было понятно тогда многим из тех, кто закончил гимназию. Вот так утрачиваются смыслы.

Olga Ushakova
Да, не Еврипид. Ему не поклонялись Хотя , возможно и такое в эпоху эллинизма.. Известно, что были культы Гомера, Архилоха, Софокла. Но почему нет? Поклонение трагику вообще. Диониса обычно так 'не лепили', а вот на бюст поэта похоже. Да, скорее всего это известная иллюстрация. Но нам уже надо копаться, чтобы установить факты. В принципе это возможно, но займёт много времени. Хотя наверняка есть люди, которые точно могут ответить. Вот как бы с ними пересечься в пространстве и во времени))

20 октября

В собрании открыты:

Фрагменты статьи М. Л. Гаспарова 'Поэтика "серебряного века"' (1993).
Фрагменты книги О. А. Лекманова 'Книга об акмеизме и другие работы' (2000); в дополнение к тем двум статьям об ИФА, что давно размещены в собрании.
Фрагменты книги О. А. Лекманова 'Осип Мандельштам: жизнь поэта' (2004).

О книгах Лекманова: в них много интересных наблюдений, иногда очень интересных. Но они бывают слишком прямолинейны. Вот пример.

Он написал, что в стихотворении "Там" ("Тихие песни") Анненский изобразил бордель (с. 399), и привел строки: 'Тварь единая, живая / Там тянула к брашну жало, / Там отрава огневая / В кубки медные бежала'.

Мне никогда не приходило такое в голову, начиная с первого прочтения в 1979 г. Это стихотворение (первоначальное название - "Ужин") можно считать парным к предшествующему - "Трактир жизни". В них по четыре строфы, и размеры почти совпадают. Оба о неком месте, где бессмысленно и пагубно прожигается жизнь, и его посетителях. Возможно, это салон, клуб, вечеринка, притон, включая и обозначенный Лекмановым смысл. Сам ИФА его не называет. А зачем? Это второстепенная деталь. В первом стихотворении "белеющая Психея", "фикусы торчат", во втором - "Эрот бескрылый", "искусственные азалии". Непременные составляющие принимающих интерьеров. "Отрава огневая" вторит "мути вина"... "Тварь единая" - может быть, муха? То есть на то, что это именно бордель, нет ни намека.

Пользуясь словами ИФА "Надо немножко все-таки дерзать", дерзну и я. В отношении книги проф. Лекманова "Осип Мандельштам: Жизнь поэта", выдержавшей уже три издания. Точнее - в отношении двух мест, всего лишь.

Одно из них - это характеристика стихов Анненского в стихотворении "Шарики детские": "нарочито инфантильная манера". Это неудачно, на мой взгляд и вряд ли верно.

Второе посерьезнее: "Весьма значительным кажется то обстоятельство, что с вырванным из 'Аполлона' листком, где было напечатано стихотворение Анненского 'Петербург', Мандельштам не расставался в течение всей своей жизни". Откуда это, на основании чего? Стихотворение 'Петербург' - знаковое, рассмотренное и описанное множество раз. Но такого факта, даже двух, я о нем не знаю. Ссылки в тексте нет, хотя вообще их в книге много, в том числе и рядом.

К сожалению, не могу дать страницы; "держал в руках" цифровую копию, где они не указаны.

Сборник 2020

Случайно узнал о книге 2020 года: Н. А. Некрасов. Последние песни. К. К. Случевский. Песни из 'Уголка'. И. Ф. Анненский. Тихие песни.

Случайно - к сожалению; собрание по-прежнему не входит в поле зрения профессионалов. За исключением единичных дружественных "случаев". Тем более, что книга выпущена "Открытой Кафедрой" в Новосибирске. В руках не держал, поэтому показываю источник: https://ok.academy/publishing/

Как я понимаю, книга подготовлена филологически. О представленных книгах стихов в аннотации сказано, что их содержание:
"...связано с ситуациями ожидания конца, физического и метафизического порога, кризиса - и в то же время с пафосом творческого завещания. Все три поэтические книги представляют собой результат эстетического и экзистенциального опыта прикосновения к Непознаваемому и преодоления Неизбежного".

На мой взгляд, "конец", "кризис", "завещание" с трудом можно отнести к первому сборнику ИФА. Тем более - мистические категории. Но надо взять книгу в руки и посмотреть внутрь.

20 сентября

14 сентября исполнилось 85 лет Александру Семеновичу Кушнеру.

Из курса "История античной драмы"

"...едва ли есть область знания, в которой силы человеческого ума изощрились бы до более тонкой, почти художественной критической работы, чем сфера классической филологии".
(1-я лекция курса "История античной драмы")

"Художественная критика" - это ведь и о трудах самого ИФА.

"Повторяю: античность для меня есть до некоторой степени скрытая часть нашего сознания <...> Будем же изучать, работать, сомневаться - это наша обязанность. Но не будем отказываться от вчерашнего дня и не дадим считать себя беднее, чем мы есть на самом деле."
(Из черновиков курса "История античной драмы")

Для возникновения театра в Аттике, помимо "необыкновенной прозрачности воздуха", который "своими особенными свойствами давал возможность любоваться предметами во всей красе и смягченной отчетливостью их очертаний на сравнительно большом расстоянии":

"Важен был также и рельеф страны. Ее пологие склоны вызывали мысль об амфитеатре, о размещении зрителей."
(Лекция 14 курса "История античной драмы")

Не перестаю удивляться мысли и воображению ИФА.

Анненский и математика. Я уже не раз обращал внимание на этот сюжет. Еще одно проявление находим в записях одной из слушательниц лекций курса "История античной драмы" (Лекция 20). Интересно представить себе Иннокентия Федоровича поворачивающимся к доске, берущим мел и чертящим график. И поясняющим его терминами "ужас", "сострадание", "пафос".

12 сентября

Читая эссе "Моя душа"

"Мою судьбу трогательно опишут в назидательной книжке ценою в три копейки серебра."

Это из лирической прозы под названьем "Моя душа". У произведения минимальный комментарий в СиТ 90. Ничего не сказано про эпиграф. Удивительно мало наблюдений исследователей; я знаю два - М. Жажояна и Е.Ю. Геймбух. В первом еще в 1990 г. отмечено то же. Его автор сопоставил произведение со стихотворением А. Бертрана "Шевреморт" из книги "Ночной Гаспар". А в 24-й лекции курса "История античной драмы" (с. 132) есть прозаический перевод ИФА из Архилоха с таким началом:

"О душа, о ты, моя душа! Ты печальная игрушка бедствий без счета..."

Но, конечно, текст "стихотворения в прозе" Анненского самостоятелен и располагает к размышлениям.

"А ведь этот мешок был душою поэта - и вся вина этой души заключалась только в том, что кто-то и где-то осудил ее жить чужими жизнями, жить всяким дрязгом и скарбом, которым воровски напихивала его жизнь, жить и даже не замечать при этом, что ее в то же самое время изнашивает собственная, уже ни с кем не делимая мука."

(Подобрал картинку "темного сапфира", к которому в "Моей душе" обращено проклятие Анненского. Нет, не к нему, а к пальцу, на котором он находится... Да нет же. Палец - это только палец.)

5 сентября

Наблюдения "Трилистника в парке" пополнились в собрании статьей Катерины Грациадеи (Caterina Graziadei) "Rovina del classico. Il trifoglio del parco di Innokentij Annenskij" (Quaderni Warburg Italia, 2-3, 2004-05). На итальянском языке, PDF. К статье прилагаются авторские переводы стихотворений трилистника, а также стихотворения "Л.И. Микулич".
В статье предлагается подробный анализ стихотворений трилистника (метрический, лексический, синтаксический). Автор исследует их в свете речи Анненского 'Пушкин и Царское Село', особенно подчеркивая тему и образ 'статуи' в связи с классической культурой Анненского, с одной стороны, и с Пушкиным, - с другой.
С благодарностью отмечу, что статью и информацию передал наш сообщник Стефано Фумагалли.

21 августа: обновление собрания

1. Открыт полный текст монографии Натальи Валерьевны Налегач ""Поэтика отражений" И. Анненского и феномен поэтического диалога в русской лирике XX века" (2012). PDF

2. Открыты фрагменты монографии Самсона Наумовича Бройтмана "Поэтика русской классической и неклассической лирики" (2008).
Полный текст главы "Ирония", в силу особой значимости в связи с ИФА. У него обозначена трагическая ирония (термин дан еще Ф. Сологубом), в качестве иллюстрации которой выделено стихотворение "Смычок и струны" (в главе "Символ").
Сопоставление и противопоставление ИФА и Вяч. Иванова.
Ряд реминисценций в главе "О. Мандельштам. В Петербурге мы сойдемся снова". Кроме "черного солнца" (о котором я не раз размышлял), привлекает внимание "черный бархат". Скорее всего, Мандельштам для строк "В черном бархате советской ночи" и "В черном бархате всемирной пустоты" держал в уме стихотворение "Смычок и струны", чего не скажешь о А. Блоке с его "бархатной ночью" ("Венеция", 3). Вряд ли - и о его же "черном бархате" из "Три послания", 2 и 3.
Пожалуй, первый опыт сопоставления ИФА и Б. Окуджавы.

Комментарии

Дина Магомедова
Как прекрасно Самсон Наумович читал стихи Анненского! Прямо слышу голос: "И было мукою для них, Что людям музыкой казалось". Со студенческих лет помню. И ужасно жалею, что не записали чтение.

20 августа

20 августа / 1 сентября - 166-й День рожденья И. Ф. Анненского.

9 августа

9/21 августа - 150 лет со дня рождения Леонида Николаевича Андреева.
Анненский о "Шекспире с Офицерской": к 150-летию Л.Н. Андреева PDF.

20 июля

Случается, что я пропускаю значительные даты. Эти подсказал почтовый конверт. 11/23 марта - 200 лет со дня рождения Алексея Феофилактовича Писемского. А 21 января / 2 февраля было 140 лет со дня его смерти. Он немного не дожил до своего 60-летия.

Анненский много раз и с почтением обращался к имени писателя, даже называл его "великим". И это объяснимо, потому что Писемский одно время - наверное, целое десятилетие второй половины XIX в. - был одним из первых властителей умов. Вот его характеристика в статье "Гончаров и его Обломов":

"...пессимист и циник по натуре, он холодно и серьезно разбирает перед нами все мелочное, завистливое в человеке, вещей душевный сор: это его не пугает, потому что он ничего более и не ожидает встретить. Путь этот отмечен гением Золя."

В этой же статье Анненский упомянул роман "Взбаламученное море", в статье "Драма на дне" - героя романа "Тысяча душ". А в статье "Эстетика "Мёртвых душ" и её наследье" обращал внимание на его "жуткую оголтелость". Это говорит о том, что он хорошо знал творчество Писемского.

Но, конечно, важнейшей является статья из первой книги "отражений" о пьесе Писемского "Горькая судьбина". Это только литературный анализ, в нем нет вставок характерной лирической прозы Анненского. И поскольку статья входит в "трилистник" о "социальных драмах", то интересна прежде всего как выражение общественно-политических взглядов ИФА, с замечаниями о "городском пролетариате" и "зловонном дыхании" крепостничества, о "высоком духе народа, умевшего сберечь свободное сердце и в самом рабстве". Я, признаться, до сих пор не читал этой "трагедии крепостного права", пьесы "настоящего трагического ужаса", пьесы об "изуродованной жизни" и "невменяемых людях". Решил устранить этот недостаток и нисколько не пожалел. Теперь вполне понятны слова ИФА:

"Писемский - враг всякого мелодраматического багажа трагедии, в том числе и монологов, этой излюбленной Шекспиром формы лунатизма."

Не забывает Анненский и любимой античности, рассуждая о Софокле, об ужасе и сострадании по Аристотелю.

Особое внимание привлекают нелестные мысли Анненского о чиновничестве, о "Шпрингелях", ведь он сам был многолетний администратор и чиновник:

"Шпрингели - это плоть от плоти и кость от кости крепостничества. <...> Неужто в Шпрингелях спасение русской земли?"

И очень интересен ответ-предвидение:

"Обладатель молодого голоса будет вольным, а его дети пойдут в толпу людей, которые, кровяня руки, будут выдергивать из родимой земли самые корни срубленного поганого дерева. <...> Писемский не знал, откуда придут люди, которые внесут в народную среду необходимый и желанный для нее нравственный авторитет. В одном он был, по-видимому, уверен, что это не будут чиновники <...>"

Анненский тоже этого не знал... А вот вариация любимого положения Анненского:

"Безысходное несчастье, мучительное чувство греха, сознание строгих глаз бога, от которых некуда уйти, ведут Анания к тому, чтобы вокруг него страдало как можно меньше людей, а чтобы ему самому принять как можно больше казни."

Ну и наконец, Писемский "владел и тайной устной народной речи как никто ни до, ни после него".

В Новосибирске есть улица Писемского (одна из пяти в городах России, по Википедии). Это важная дорожная линия, но если спросить кого-нибудь на ней, чье имя носит, вряд ли кто даст ответ. Потому что она проходит исключительно по промышленной зоне, вдоль нее нет жилых домов. А водители и рабочие не задаются таким вопросом.

4 июля

Открыта статья Ефима Павловича Беренштейна (Тверской университет) "Проблема Гоголя в эстетике Ин. Анненского" (1996).

Открыт фрагмент предисловия Б. Бугрова к 2-х томнику пьес "Дар мудрых пчел" (1996). В 1-м томе помещена "Лаодамия", так что это очередной вклад в уже объемную коллекцию текстов, посвященных этой трагедии (в сопоставлении с трагедиями Ф. Сологуба и В. Брюсова).

12 июня

Зоркий глаз анненскофила, знакомый с "Библиографией" (2005), мог заприметить в предыдущей записи один из источников. И это не Википедия, несмотря на ее продвинутость. Конечно, я говорю о "Записках передвижного театра..." Именно там, в 68-м выпуске от 1 января 1924 г., была опубликована запись ИФА 21 октября 1908 г. в "особом альбоме" А. В. Бородиной, "с ее любезного разрешения", как пояснил В. Кривич. Она называется "Ипполит и Зигфрид".

Не припомню, чтобы к этому тексту обращались исследователи. Это странно, потому что он соединяет несколько тем: "Анненский и музыка", "Анненский и Еврипид", "Анненский и Вагнер", "Анненский и Шопенгауэр" и кое-какие важные моменты в мышлении Анненского. Может быть, потому, что публикация в "Записках передвижного театра...", достаточно редком журнале, больше не повторялась.

Этот текст находился не в руках Кривича (разве что копия). Тогда существует ли альбом А. В. Бородиной? Трудно согласиться с публикатором, что это "не предназначавшийся для печати отрывок". Вполне завершенный, продуманный очерк. Смотрите:

"Когда-то Прометей дал людям два начала культуры: огонь и сомнение, это было две силы, создавших человечество из жалкой смены эфемеров".

Открываю в собрании PDF-копию. Спасибо цифровой коллекции СПб гос. Театральной библиотеки.

Комментарии

Alexandr Chervyakov
Дополнительная информация к размышлениям. См.: Анненский Иннокентий. История античной драмы: Курс лекций / Санкт-Петербургская гос. театр. биб-ка; Изд. подгот. В. Е. Гитин и В. В. Зельченко. СПБ.: Гиперион, 2003. С. 42-45.

Выграненко:
Спасибо, А. И. и В. В.! У меня было ощущение, что где-то у ИФА уже встречались такие размышления и слова; лень было искать. Получается, что это просто вариация текста лекции на курсах Раева, которую ИФА готовил/прочел как раз в это время. Или это была более-менее самостоятельная вставка в лекцию, которая волновала ИФА настолько, что он решил репродуцировать ее в "особый альбом" Бородиной для своих записей, как отдельный текст. Найти бы этот альбом. Может, там есть еще Анненского.

Алиса Грабовская-Бородина
В семье Анны Владимировны Бородиной о "Дневнике" ничего не известно. Его нет. Однако не исключено, что он попал в Архив РНБ в СПб или в Архив Академии наук, СПб филиал (вместе с наследием И.П. Бородина).

3 июня

30 мая / 11 июня - 210 лет со дня рождения Виссариона Григорьевича Белинского.

Я уже отмечал сложное отношение Анненского к "высокоталантливому комментатору" ("Гончаров и его Обломов"). Но имеет значение то, что Белинский не раз встречается в прозе Анненского педагогической направленности. Эта тема исследована: Пономарева Г.М. Белинский в критическом наследии Анненского (1996). И пока добавить тут нечего.

2 июня

Однажды летом, 10 лет назад, в электричке из Новосибирска в Академгородок встретились двое. Нет, не случайно, а по договоренности. С удовольствием обменялись подписанными друг другу книгами и пожали руки.

Это быль. И это были только что вышедшие книги А. Е. Аникина "Иннокентий Анненский и его отражения" и "Иннокентий Анненский глазами современников". А встретившиеся, соответственно, - Александр Евгеньевич Аникин и составитель собрания. И вот настало время, по случаю 10-летия, открыть PDF-копию первой. Александр Евгеньевич не преминул дать "добро".

Александр Евгеньевич считает, что книга "прошла более или менее незамеченной", и в собрании вряд ли привлечет внимание. Так ведь и у собрания с посещаемостью не густо. Порадуем же сами себя! Я, к примеру, книгу время от времени листаю все 10 лет. И каждый раз с интересом. При тираже в 500 экз. она уже редкость. А сам автор резонно добавляет: "все-таки она существует"...

Взять хотя бы "Предварительные замечания" в книге А. Е. Аникина. Так много мыслей и наблюдений!

"...с переводом Анненского в русскую литературу вошел не просто Еврипид, а "анненский" Еврипид и мысли Анненского о Еврипиде".

Вот почему изучать этот пласт будут еще очень долго.

И конечно - Ахматова. И конечно - слова, русские слова, их смыслы и взаимосвязи. Одно только наблюдение одури (отравы, дурмана) на десяти стр.! А внутри еще - шепот, тоска (идущая от сплинов Бодлера), томленье, жало-игла...

Всем (кто пытается разобраться в Анненском) - читать эту книгу.

10 мая

В собрании открыта страница 2-го тома "Театра Еврипида", как он был задуман Анненским. Основное информационное наполнение относится к переводам трагедий "Гераклиды", "Андромаха" и "Гекаба". Для них ИФА не успел написать сопроводительных статей. Они были опубликованы после его смерти издательством Сабашниковых со значительной редакторской правкой Ф. Ф. Зелинского. И хотя в 1999 г. для издания в серии "Литературные памятники" В. Н. Ярхо написал, что к читателю приходит Еврипид "в подлинном переводе И. Ф. Анненского" - это было не совсем так. И В. Н. Ярхо, конечно, об этом знал. Источники (рукописи и копии) "Андромахи" и "Гекабы" не полные и черновые, а рукописи и копии трагедий "Гераклиды" и "Елена" не найдены. Так что для них пришлось полностью использовать вариант Ф. Ф. Зелинского.

У сына, в издательстве Сабашниковых и у Ф. Ф. Зелинского были исходные тексты, приведённые в некоторый порядок О. П. Хмара-Барщевской. Что с ними стало - не совсем ясная история, напрямую связанная с историей стран и людей в XX в. Всё, известное мне, я собрал на новой странице собрания.

6 мая

В собрании обновлена страница переводов из Ш. Бодлера. Её вполне можно назвать "Анненский и Бодлер", только по тому, сколько ИФА писал об этом французском поэте. При том, что нам известны лишь семь его переводов.

А дело в том, что попалась книга Бодлера в переводах Эллиса, и захотелось дополнить ими анненские. И добавить ещё Брюсова, Вяч. Иванова, С. А. Андреевского.

"...Анненский-переводчик так и остался приблизительно современником Якубовича-Мельшина (такого же, как он, одинокого любителя Бодлера)" - М. Л. Гаспаров. То есть - вроде "вчерашнего дня" для переводческой деятельности начала 20-го века. С этим трудно согласиться. Тем более с одинокостью. Для "Сплина" я назвал аж четырёх переводчиков - современников ИФА. И вот переводы Якубовича тоже хотелось бы добавить (если они есть для этих семи стихотворений). Это, кстати, был человек круга старшего брата, Н. Ф. Анненского (и похоронен рядом). Интересно сопоставлять варианты.

28 апреля

В собрании открыта безымянная рецензия на книгу "Вакханки" в 4 номере "Наблюдателя" за 1895 год PDF.

Вопросы автора рецензии к переводчику:

1) Почему имя греческого трагика начинается с Э, а не с Е? И действительно - почему? Ни разу у Анненского больше такого не встречается. Но, может, это просто ошибка набора - так же, как и слово "психическая" вместо "психологическая" в подзаголовке. На это, кстати, рецензент внимания не обратил.

2) Зачем используется слово "экскурс" для сопроводительных статей? "Это не греческое слово, да и не русское". Ну и что?

3) Зачем переводчик отсылает "читателя к разным берлинским журналам"? "Как будто кто-нибудь пойдет рыться в них" и т. д. Это странно, ведь назвал же рецензент издание вначале "научным и роскошным".

4) Зачем вообще "ретроградной" трагедии придано так много значения, ведь "вся эта история бога, которого не хочет признавать часть фиванских жителей <...> мало интересна"? А вот Мирча Элиаде, книгу которого о мифе я недавно листал, назвал трагедию шедевром.

"Гладкие" стихи Анненского на рецензента не произвели "особенно художественного впечатления". И он даже привёл примеры, хотя "сочувствовать вполне греческому миросозерцанию" - на это настроиться "способен далеко не всякий". Затем от "эксперта" (по-нынешнему) достаётся и Еврипиду.

Наконец, автор рецензии задаётся вопросом, почему для перевода выбрана именно эта трагедия, принимая позицию сторонника нравственности и благочестия и бросая камень в гимназический огород переводчика: "Или наши классики заставляют изучать ее, как образец почитания всяких диких преданий?" Он не замечает, что его позиция приобретает вид глупого положения. Ну выбрал Анненский "Вакханок" - и выбрал.

27 апреля

Попала в руки книга М. Элиаде "История веры и религиозных идей", т I: "От каменного века до элевсинских мистерий" (М.: Академический проект, 2009). В ней заинтересовал прежде всего 124 - "Еврипид и оргиастический культ Диониса". Неизвестно, кто из трёх переводчиков (H.H. Кулакова, В.Р. Рокитянский и Ю.Н. Стефанов) готовил именно этот параграф, в котором автор даёт интересные замечания о трагедии "Вакханки" и пересказывает её сюжет с цитатами. Примечание гласит, что цитаты даются в переводе И. Анненского, и это, конечно, только в русскоязычном издании (оригинальная книга вышла в 1976 г.).

Мне стало интересно, какой перевод Анненского использовался. Вот цитата (с. 446): "Хулишь ты Вакха, царь; но, раз увидев / Все это, - ты молился бы ему (712-13)" - так Вестник говорит Пенфею. У Анненского в оригинальном издании 1894 г.: "Бранишь ты Вакха, царь; но раз увидев / Все это, - ты молился бы ему" (769-770). Отличается только одно слово, но номера стихов, а в цитате они указаны, дают ответ. Его подтверждает более развёрнутая цитата (там же):

"Я видел, как они, детей похитив, / Их на плечах несли, не подвязавши, / И на землю не падали малютки. / Все, что хотели, на руки они / Могли поднять; ни меди, ни железа / Им тяжесть не противилась; На кудрях / У них огонь горел - и их не жег. / Крестьяне, видя, что их скарб вакханки / Разносят беспощадно, - попытались / Оружие поднять. И вот-то диво: / Их дротик хоть бы раз вакханку ранил. / Вакханка тирс поднимет, - и бегут / Мужчины; сколько раненых осталось! (753 и сл.)".

У Анненского:

"Я видел, как они, детей украв, / Их на плечах несли, не подвязавши, / И на землю не падали малютки. / .......... / Ни меди, ни железа, - а на кудрях / У них огонь горел и их не жег. / Потоком уносимые пытались / Оружие поднять. И вот то диво, царь, / Их дротик хоть бы раз вакханку ранил, / Вакханка тирс поднимет, и бегут / Мужчины - сколько раненых осталось!" (812-821)

А ответ такой: использовался вариант перевода, подготовленный и опубликованный Ф. Ф. Зелинским в 1916 г. И поскольку сам редактор перевода сообщил, что этот перевод Анненского он подверг наибольшему изменению (около трети стихов) плюс замена ремарок, то правильнее обозначать: "перевод Анненского в редакции Зелинского" или "перевод Анненского / Зелинского". Но это несоответствие, к сожалению, укоренилось как традиция и продолжается уже целый век, перебравшись в наш 21-й и не обращая внимание на академическое издание 1999 г., которое попыталось вернуть нам исходные тексты еврипидовских переводов ИФА.

Фрагменты параграфа 124 из книги М. Элиаде.

445

В "Вакханках" Еврипида мы имеем бесценную иллюстрацию того, что, возможно, образовалось от соприкосновения греческого гения с дионисийской оргиастикой. Сам Дионис является главным героем в "Вакханках", чего никогда прежде не было в древнегреческой драме. <...>

Что бы ни хотел сказать Еврипид, сочиняя в конце жизни "Вакханок", этот шедевр греческой трагедии представляет собой самый важный документ, относящийся к культу Диониса. Тема "неприятия, преследования и триумфа" находит здесь самую блестящую иллюстрацию.¹³ И все же прежняя оппозиция культу не была забыта, и одной из назидательных идей "Вакханок" была, безусловно, та, что бога не следует отвергать по причине его "новизны". <...>

¹³ В пятом веке Фивы стали центром культа, так как именно там Дионис был зачат и там находилась могила Семелы.

446

<...> Еврипид зна-

447

комит нас с тайным культом, характерным именно для таинств. "В каком же роде таинства? Скажи", - спрашивает Пенфей. А Дионис отвечает: "О них нельзя непосвященным знать". "А польза в чем поклонникам от них?" - "Узнать тебе нельзя; но знать их стоит" (471-74).

Мистерия состояла в участии вакханок в эпифании Диониса от начала до конца. Обряды совершаются ночью, вдали от городов, на склонах гор или в лесах. Единение с богом достигается жертвоприношением животного, которое раздирают на части (sparagmos) и поедают сырым (omophagia). Все остальное: необыкновенная физическая сила, неуязвимость для огня и оружия, чудеса (вода, вино, молоко, источаемые землей), безбоязненные отношения со змеями и молодняком диких животных - результат экзальтации, отождествления с богом. Дионисийский экстаз означает, прежде всего, преодоление человеческой ограниченности, достижение полного освобождения, обретение свободы и непосредственности, не характерных для человеческих существ. То, что среди этих свобод есть свобода от запретов, правил и условностей этикета и социального порядка, кажется очевидным, и это одна из причин массовой приверженности женщин культу Диониса.¹⁴

Но дионисийский опыт охватывал и более сокровенные глубины. Пожирая сырую плоть, вакханки делали то, что десятки тысяч лет подавлялось; подобное неистовство и было соединением с жизненными и космическими силами, которое можно толковать как божественную одержимость. Естественно, что одержимость путали с "безумием", манией. И на самого Диониса находило "безумие", а вакханки лишь разделяли с ним его испытания и страсти - в конце концов, это был самый верный способ войти с ним в общение.

<...>

¹⁴ Тиресий все же защищает бога: "Конечно, женщин скромности учить / Не Диониса дело; это дар / Самой природы. Чистая душою / И в Вакховой не развратится пляске" ("Вакханки", 317-20).

448

<...>

Очень редко в какой-либо исторический период вдруг появляется божество, столь "нагруженное" архаическим наследием: обрядами с использованием териоморфных масок, фаллофорией, sparagmos, омофагией, антропофагией, манией, enthousiasmos. Но замечательнее всего то, что, сохраняя это наследство, эти пережитки доисторических времен, культ Диониса, раз попав в духовный универсум греков, уже не переставал порождать новые религиозные ценности. И в самом деле, исступление, вызываемое божественной одержимостью - "безумие", - интересовало многих авторов, причем часто вызывало иронию и на-

449

смешку. Геродот (IV, 78-80) рассказывает о приключении скифского царя Скила, который, будучи в Ольвии, на Борисфене (Днепре), был "посвящен в обряды Диониса-Вакха". В ходе церемонии (telete) он, одержимый божеством, превратился "в вакханта и безумца". По всей вероятности, речь идет о процессии, в которой инициаты, "под влиянием божества", дают увлечь себя исступлению, принимаемому посторонними, а также и самими одержимыми за "безумие" (mania).

Геродот ограничивается пересказом истории, услышанной им в Ольвии. Демосфен в знаменитом пассаже (De corona, 259), пытаясь высмеять своего оппонента Эсхина, по существу, описывает некоторые обряды, отправлявшиеся тиасами (thiasoi), неофициальными религиозными братствами, в Афинах, в IV в. до н.э., во славу Сабазия - фракийского божества, родственного Дионису. (Древние считали его фракийским Дионисом с местным именем).¹⁷ Демосфен упоминает об обрядах, за которыми следовало чтение из "книг" (вероятно, из какого-то письменного текста, содержащего hieroi logoi); он говорит о "nebrizo" (намек на nebris, "козлиную шкуру"" возможно, речь шла о жертвоприношении с поеданием сырого мяса животного), о "kraterizo" (krater - сосуд, в котором смешивали вино и воду, "мистическое питье"), об "очищении" (katharmos), состоявшем, главным образом, в натирании инициата глиной и мукой. Под конец, рассказывает Демосфен, служитель поднимал простертого на земле в изнеможении посвящаемого, который повторял формулу: "Я избежал зла и нашел лучшее". И все собрание разражалось криками (ologlyge). На следующее утро проходило шествие посвященных в венках из фенхеля и веток серебристого тополя. Эсхин шел во главе процессии, размахивал змеями, кричал "Эвоэ, мистерии Сабазия!" и танцевал под выкрики зрителей: "Hyes, Attes, Attes, Hyes". Демосфен

¹⁷ Согласно древним толкованиям, термин saboi (или sabaioi) во фригийском языке был эквивалентом греческого bacchos; Jeanmaire. Dionysos, pp. 95-97.

450

упоминает также корзину, "мистическую веялку", liknon, первую колыбель младенца Диониса.

Центральной частью дионисийского ритуала всегда являлся, в какой-либо форме, экстатический опыт большей или меньшей степени исступленности - mania. Это "безумие" служило своего рода доказательством того, что посвящаемый был entheos - "наполнен богом". Конечно, опыт был незабываемым, потому что давал участнику почувствовать опьяняющую свободу, приобщал к творческой непосредственности, сверхчеловеческой силе и неуязвимости Диониса. Единение с богом на время разбивало оковы человеческой ограниченности, хотя и не могло ее преодолеть: ни в "Вакханках", ни в таком позднем произведении, как "Dionysiaca" Нонна*108 не говорится о бессмертии. Одного этого достаточно, чтобы увидеть разницу между греческим богом и Залмоксисом*109, с которым, со времени выхода книги Роде, сравнивали, а иногда и смешивали Диониса; этот бог гетов "обессмерчивал" посвященных в свои мистерии. Греки же еще не осмеливались перебросить мост через бесконечность, разделявшую, в их глазах, состояния божественное и человеческое.

11 апреля

Как раз к апрелю. Убираю дурацкую запятую в стихе "Как в апреле тебя разубрали", стихотворение "Невозможно". Она прожила 16 лет! Когда её просто не должно быть... Последние две строфы из этого магического стихотворения о магическом слове:

И, запомнив, невестой в саду
Как в апреле тебя разубрали, -
У забитой калитки я жду,
Позвонить к сторожам не пора ли.

Если слово за словом, что цвет,
Упадает, белея тревожно,
Не печальных меж павшими нет,
Но люблю я одно - невозможно.

И захотелось убрать первый пробел в предпоследней строке. Надо посмотреть автограф.

Олег Кустов сопоставляет стихотворение Анненского с прозаической лирикой А. Рембо "Невозможное" из книги "Одно лето в аду" (в эссе "И. Ф. Анненский. 'Увидать пустыми тайны слов...'"). Это интересно само по себе, а также потому, что единственная напечатанная книга Рембо определена "отрицанием символизма за десять лет до того, как символизм сложился" (Н. И. Балашов). Анненский не мог видеть эту книгу -- она не поступила на прилавки, и о ней было сообщено только в 1914 году. И соответственно -- её главу "Невозможное". Конечно, стихотворение Анненского - о своём. Но удивительно, как они ходят рядом в мыслях и даже пересекаются - Анненский и Рембо (пользуюсь переводом М. П. Кудинова):

"Но избранники, как они встретили б нас? Есть злобные и веселые люди, они лжеизбранники, поскольку нужна нам смелость или приниженность, чтобы к ним подступиться. Они - единственные избранники. Благословлять нас они не станут".

Эти слова обращают нас к статье Анненского "Мечтатели и избранник". И ещё:

"Я бегу от всего!"
"Однако я вовсе не думал об удовольствии ускользнуть от современных страданий".

Рассуждения Рембо о религии, о науке, о разуме. А так ли уж о своём стихотворение Анненского? Эти мысли - они летают в эфире. Их можно уловить, но хотят этого немногие. Редко у кого и получается. И совсем редко - получается передать словами.

1 апреля

Благодаря помощи нашего сообщника Stefano Fumagalli в собрании открыта отдельная страница переводов на итальянский язык.

Представлены переводы из первой итальянской антологии русских поэтов, изданной в 1923 г. переводчицей и поэтом российского происхождения Раисой Григорьевной Олькеницкой-Нальди (1886-1978). Интересно, какие книги были в её распоряжении. Трудно представить, что она успела получить вторые издания сборников ИФА, вышедшие в том же году.

Домашнее задание для сообщников: перевести вступительные слова переводчицы на русский язык. Там что-то про фатализм - очень интересно.

Ещё представлено содержание относительно недавней книги стихотворений Анненского "Книга бессонницы" в переводах Нило Пуччи. Это книга замечательного энтузиазма, потому что, понятное дело, имя Анненского в Италии практически не известно. Оно и на родине-то не имеет широкого распространения. Да с учётом текущего времени, когда поэзия не владеет умами (если не принимать во внимание календари и поздравления). Было бы замечательно показать книгу Пуччи полностью, но, конечно, нужно разрешение.

На обложке Alberto Sughi изобразил сидящего человека. Интересно знать, насколько связан рисунок с Анненским.

И ещё одно домашнее задание. На обратной стороне обложки написано об ИФА (предполагаю, что переводчиком). Там есть образ fliegend Schiffahrer. Похоже, что он из книги Фр. Ницше "Утренняя заря" (1881), часть 575. Это в первом приближении - Мастер Летучего Корабля. Но как образ дан в профессиональном переводе книги Ницше на русский язык?

22 марта

Александру Ипполитовичу Червякову - 60!

Все, кто причастен к Миру Иннокентия Анненского, знают портрет его замечательного исследователя - сегодняшнего юбиляра. Но я всё равно с почтением его прикладываю.

Александр Ипполитович - истинный и истый литературный следопыт, давший нам, почитателям Анненского, возможность идти по его путям как по само собой разумеющимся. Более того, он наполнил их многими источниками для живого интереса - и профессионального для специалистов, и сладостно-праздного для любителей. Сегодня, читая Анненского или о нём, трудно обойтись без решения - а что об этом "у Червякова". И мы листаем страницы его изданий, всё равно - бумажные или цифровые, вставляем закладки, делаем выписки.

И очень хотим, чтобы портрет продолжил наполняться содержанием. Собственно, это главное, что можно пожелать - и самому Александру Ипполитовичу, и всем нам. И в связи с этим, конечно, всяческого ему благополучия, сил и множества добрых дней.

15 марта

1. В собрании открыт очерк Albus'а "Маргариновый Аполлон" (Обозрение театров. 1909. 12 ноября), PDF. Он опубликован на 10 дней раньше "Заметок" А.Р. Кугеля, по материалам только первого номера "Аполлона", и в нём уже в принятом тоне: и препарирование "Вступления", и цитирование первой фразы статьи ИФА, даже дважды ("это успех", как написал Анненскому Волошин).

А.И. Червяков в своём перечне (Письма II, с. 420) называет автора - С. Елачич. Я заинтересовался, кто это, и не смог решить задачу. "Словарь псевдонимов..." М.Ф. Масанова (Т. 3. 1958. С. 304) называет (по архиву С.А. Венгерова) Алексея Кирилловича Елачича (1892-1941). Но: 1) имя не на "С"; 2) это академический историк, не литератор и не фельетонист; 3) осенью 1909 г. ему было 17 лет, он только что закончил Киевскую 1-ю гимназию и поступил в СПб ун-т, и трудно от него ожидать витиеватого ерничества умелого рецензента.

На "С" в семье Елачичей можно назвать Софью Кирилловну, урожд. Холодовскую (1851-1929). Кстати, родную тётю И. Стравинского. Но возраст её не подходил для газетных памфлетов, да и не сочетается она с началом очерка: "Я - мужчина, и не люблю у себя слез". Хотя... писала же З. Гиппиус от мужского имени - и критику, и стихи. И не только З. Гиппиус. Тут декларация себя мужчиной от автора-мужчины как-то подозрительна.

У С.К. Елачич был сын - Евгений Александрович Елачич (1880-1944). Вот он как раз писатель, но и педагог, редактор журнала "Что и как читать детям", 11-й номер которого за 1915 г. посвящён А.Н. Анненской по случаю её смерти. Но его детское направление деятельности далеко от фельетонов.

2. В собрании открыта статья В.В. Полонского "Вяч. Иванов и И. Анненский: к проблеме двух "моделей античности" на рубеже веков" (2010). PDF

1 марта

В. В. Розанов опубликовал очерк "В училищном мире" по случаю первого выпускного акта в школе Левицкой (Новое время. 1908. 24 декабря. ? 11778). Судя по первой фразе очерка, он присутствовал лично:

"В большой деревянной, дачного типа, комнате собралось избранное, как мне показалось, общество, чтобы встретить первый выпуск оригинального русского педагогического детища в Царском Селе, кратко именуемого "школой Левицкой"."

Однако, цитируя и комментируя выступление помощника попечителя петербургского учебного округа В.А. Латышева, В.В. Розанов ничего не пишет о речи Анненского, хотя и упоминает его, будучи наслышанным о его текущей преподавательской деятельности:

"По его <В.А. Латышева> участливой, длинной, подробной речи было видно, что без его содействия г-жа Левицкая едва ли бы многого добилась. И что, собственно, ей принадлежит только основная мысль школы, а разработка программ все время производилась в центральных органах министерства просвещения, и в настоящее время наблюдателем учебной части, или, как он официально именуется, "председателем организационного совета", состоит проф. Анненский."

Это странно, потому что, как известно, речи ИФА всегда были примечательны. Это отмечено и в заметке местной газеты ('Акт в школе Левицкой', Царскосельское дело. 1909. ? 1. 2 янв. С. 2): речь была названа "мастерски произнесенной". А завуч школы В.И. Орлов сохранил в своём очерке о школе её фрагмент:

"'Не праздничная размягченность чувств, а лишь вдумчивое отношение к законченному первому периоду в жизни Школы заставляет меня уже лично от себя прибавить к сказанному следующее: Мы никогда не унывали, и наша история шла счастливо - ровно настолько, чтобы дать необходимый искус осуществляемой мысли. Мы многим должны быть благодарны, но я не знаю ни одного имени, к которому могло бы относиться сегодня не только наше осуждение, но даже наш упрек' (Орлов В. Краткий очерк возникновения и развития Школы // [Левицкая Е.С.] Школа Левицкой: (1900-1911). СПб.: [Тип. А.С. Суворина], 1911. С. 16. Без подписи. С. 16).

Так что Анненский и Розанов виделись. Были ли знакомы лично - вряд ли (так же, как и с Мережковским).

20 февраля

Открыта статья В. Е. Гитина ""Магдалина" Иннокентия Анненского" (послесловие к публикации поэмы).
Открыт автореферат КД Э. В. Бабарыковой Ключевые концепты поэзии И. Анненского. (2007) PDF
Открыта статья Э. В. Бабарыковой ""Душа" как компонент концепта "я" в лирике И. Анненского" (2007). PDF

= = = = =

5-6 февраля состоялась очередная международная конференция "Поэтика текста" в Твери (ТвГУ, РГГУ). В её программе прозвучал и "анненский" доклад - С. И. Переверзевой (РГГУ) "Разрыв именной группы как художественный приём в лирике И.Ф. Анненского".

3 февраля

120 лет назад написано волшебное стихотворение "Падение лилий", вошедшее в "трилистник" "Лилии" и книгу "Тихие песни":

В постель скорее!.. Там теплей,
А ты, волшебница, налей
Мне капель чуткого забвенья,
Чтоб ночью вянущих лилей
Мне ярче слышать со стеблей
Сухой и странный звук паденья.

"Волшебница" - это ночь, исходя из варианта:

О ночь! Бессонному пролей
Хоть каплю своего забвенья,
Чтоб в грезах вянущих лилей
Он ярче слышал со стеблей
Сухой и странный звук паденья.

Но возможно, "волшебница" - это Надежда Валентиновна. Сохранились зачёркнутые посвящения ей в автографах и списках этого стихотворения. Ведь она тщательно занималась лечением ИФА и, соответственно, принятием им всяческих капель (см. подзаголовок к стихотворению "С кровати").

Кроме того, в окончательном варианте обращение к ночи-волшебнице не согласуется со следующей строкой "Чтоб ночью вянущих лилей". В первоначальном варианте связь была чёткой. Но может быть, ИФА решил посвятить стихотворение жене и переделал строки. Потом это посвящение убрал для обобщения, и получилась шероховатость с "ночью".

Ещё одна шероховатость - "ночь" (и "день") с большой буквы в первой строке, что не согласуется с "ночью" в 22-й (3-ей снизу). В автографах и списках больших букв нет. Думаю, это дань "символизму", популярным тенденциям того времени, что в целом не уменьшает волшебности стихотворения.

29 января

28 января / 9 февраля - 140 лет со дня смерти Фёдора Михайловича Достоевского.

"Я видел Достоевского только с эстрады и потом в гробу. Но зато я его слышал."

"Анненский и Достоевский" - известная мегатема. Она проходит через всё творчество ИФА, включая античную составляющую. И спектр её широк; в нём почитание сочетается с вдумчивым анализом. Например, в письме А.Г. Горнфельду (март 1908) Анненский поддержал рассуждения публициста о "Бесах": "И это верно, Достоевский вовсе не гневен, - он именно злобен. И разве бы дал себе он, этот самоистязатель, обличье благородства?"

24 января

Мандельштам написал о стихах Анненского: "весь корабль сколочен из чужих досок, но у него своя стать". Вот возможная иллюстрация - стихотворение "То и Это" (КЛ, "Трилистник кошмарный"). Оно не раз привлекало своей зашифрованностью и разбиралось (А.А. Гизетти, В. В. Мусатов).

Формулу "то и это" я увидел в стихотворении К.Д. Бальмонта "Грех" (книга "Злые чары", 1906). В неё вложен совсем другой смысл и в совсем другой тематике.

Как жалкий воришка,
Запрячется в спальню, в углу притаится как мышь,
И смотрит - меж двух не случится ли в ласках излишка, -
Скривится, чу, шорох: 'Довольно', 'Не более', 'Лишь'.

Лишь то, а не это. Лишь тот, и не с этой, а с тою.
Вот только. Вот столько. Шипенье, шуршанье змеи.
О, дьявол убогий, кропишь ты святою водою,
Но где освятил ты поганые брызги свои?

Анненский, конечно, читал это стихотворение; он, как известно, внимательно изучал творчество Бальмонта. Может быть, ему запомнилась эта формула, и он решил её использовать в своём стихотворении, даже в названии. Если бы было известно, когда оно написано, то и загадки было бы меньше.

21 января

Можно отметить в эти дни, 20 или 21 января, юбилей одного из самых близких Анненскому людей - Екатерины Максимовны Мухиной (на самом деле - Максимилиановны). 150 лет! К сожалению, уверенной точности в дате пока нет - она определяется косвенно: день - по письму Анненского от 19 января 1907 г., год 1871 - по документам, приведённым А. И. Червяковым в прим. 10 к письму Анненского от 22 февраля того же года.

Надеюсь, найдётся заинтересованный человек, который прояснит день рождения Екатерины Максимовны документально. Так же хочется, чтобы нашлась фотография Мухиной; не может быть, чтобы не осталось никакого изображения. Ведь нашлись же стараниями О. Е. Рубинчик фотографии Аркадия Андреевича Мухина, мужа Е. М.

Известны поверхностные и субъективные мнения современников об отношениях ИФА и Е. М. Мухиной (например, А. А. Ахматовой). Они с лёгкостью были подхвачены некоторыми литературоведами, и миф о "романе" стал расхожим. Я с осторожностью отношусь к этому сюжету вслед за публикаторами писем А. И. Червяковым и И. И. Подольской, написавшей: "Отношения Анненского с Мухиной, по-видимому, были сложными". Письма Анненского к Мухиной, конечно, говорят о большом доверии; он давал волю художественности в переписке только с избранными, понимающими женщинами. Но при этом он проявлял себя именно как поэт, а не как частное лицо, делая свои послания лирической прозой, и, вполне возможно, предвидел, что эти письма будут читаться потомками. Разве не приходит такая мысль, когда читаем, например, окончание последнего из сохранившихся (25 июля 1909 г.):

"Несколько раз, дорогая, принимался я думать - ночью особенно - о многом, что Вы говорили последний раз и вообще о чём мы говорили с Вами. Нет, тут тоже есть новое, а там уже что-то осталось невозвратное, по-новому лучисто-, но уже не трепетно-живущее. Как я навсегда запомнил нашу прогулку с Вами по мосточкам, среди дач. Я только в вагоне один осмыслил, куда мы ходили, что мы делали, говорили... Немец с пивной кружкой... О, я его не забуду никогда. - Он уже стал мною, прошлым, отошедшим... Вы говорили о своих воспоминаниях. Неужто Вы не видали, что заразили и меня обращением жизни в воспоминание? Итоги, итоги, везде итоги и какая-то новая неразграфлённая страница. Наша тоже, но что мы на ней напишем? Что напишем?"

20 января

Открыта статья Владислава Станиславовича Некляева, известного под псевдонимом Вланес, "Принципы перевода трагедий Еврипида на русский язык". Этот труд в меньшем объёме был открыт на его сайте и раньше, но к марту прошлого года значительно переработан. Теперь его объём 111 страниц, что уже трудно называть статьёй. Автор сам прислал его в собрание и в конце года открыл на сайте своих переводов Еврипида. Понятное дело, в работе много говорится об Анненском.

= = = = =

Из запасов "Киберленинки":

Открыта статья А. В. Лаврова "Недописанная книга Валентина Кривича" (2020). PDF
Открыта статья Г. В. Петровой "Ник. Т-о: К литературной истории псевдонима Иннокентия Анненского" (2013). PDF
Открыта статья Г. В. Петровой "К проблеме интерпретации "Трилистника вагонного И.Ф. Анненского" (2002). PDF

18 января

130 лет назад, 18 января, началась директорская служба ИФА в Киеве. Она стала непростым испытанием, и спустя три года Анненский с облегчением её завершил. Однако опыт и некоторые знакомства этого времени Анненский сохранил на всю жизнь. Кроме того, в Киеве, как мы знаем, ИФА взялся за перевод Еврипида.

Сегодня в здании бывшей Коллегии Павла Галагана - Национальный музей литературы Украины, в котором, может быть, можно найти некоторую неизвестную информацию об Анненском.

3 января

3/15 января - 130 лет со дня рождения Осипа Эмильевича Мандельштама.

"Психологизм Анненского - не каприз и не мерцание изощренной впечатлительности, а настоящая твердая конструкция."

"Как удивительна судьба Анненского! Прикасаясь к мировым богатствам, он сохранил для себя только жалкую горсточку, вернее, поднял горсточку праха и бросил её обратно в пылающую сокровищницу Запада. Все спали, когда Анненский бодрствовал. Храпели бытовики. Не было еще 'Весов'. Молодой студент Вячеслав Иванов обучался у Моммзена и писал по-латыни монографию о римских налогах. И в это время директор Царскосельской гимназии Анненский долгие ночи боролся с Еврипидом, впитывая в себя змеиный яд мудрой эллинской речи, готовил настой таких горьких, полынно-крепких стихов, каких никто ни до, ни после его не писал."

Открыт раздел "Ассоциативный символизм" и другие фрагменты монографии В.В. Мусатова "Лирика Осипа Мандельштама" (2000).

В интереснейших наблюдениях В.В. Мусатова меня снова привлекло "чёрное солнце". Исследователь показывает, что "истолкование черного солнца мандельштамоведами дает в итоге картину чрезвычайно и неправдоподобно пеструю", но метафора рождена самим Мандельштамом, а не взята ни у ИФА, ни у кого-то ещё. Хотя, конечно, Мандельштам имел в виду перевод Анненского и его сопроводительную статью.

Открыты фрагменты "Пояснений для читателя" к "Египетской марке" О.Э. Мандельштама (2012). Они составлены О.А. Лекмановым вместе с М. Котовой, О. Репиной, А. Сергеевой-Клятис, С. Синельниковым путём оригинального опыта использования Интернет-форума.

= = = = =

В собрании открыта страница трагедии Еврипида "Ифигения в Тавриде". В переводе Анненского - "Ифигения - жрица". В названии устанавливаю именно тире. Знак явно читается в статьях ИФА об обеих Ифигениях, хотя во многих современных публикациях - дефис, например, в издании "Лит. памятников" 1999 г. Учитываю позицию самого Анненского, который исходил "из той общей точки зрения на трагический замысел поэта, которая установилась для меня долгим изучением и переживанием Ифигений".

Текст перевода не был опубликован Анненским. Он появился в печати только в 1921 г. в редакции Ф. Ф. Зелинского, который в комментарии сообщил, что "Ифигения Таврическая - последняя трагедия Еврипида, переведенная покойным И. Ф.". Это мнение повторил В. Е. Гитин в своей известной статье "'Театр Еврипида' Иннокентия Федоровича Анненского. История публикаций" PDF. Но оригинал в архиве, видимо, существует, и он был восстановлен в издании 1999 г.

Сопроводительную статью Анненский написал за год до смерти (см. письма А. В. Бородиной от 6 августа 1908 г. и Е. М. Мухиной от 23 июля 1908 г.). Именно её он собирался доложить 30 ноября 1909 г. в заседании "Общества классической филологии и педагогики". Не успел - день оказался его последним днём. Она была прочитана А. А. Мухиным в заседании Общества 15 декабря, уже в память об Анненском; напечатана год спустя в журнале "Гермес".

Не удержусь и на этот раз от выписок:

"Истинное вдохновение, когда оно непокорно и даже безумно, тогда то и захватывает нас".

"На самом деле симпатия в области художества есть лишь средство общения между драматургом и зрителем, между поэтом и читателем -- и ничего более. Ваше личное дело, кто вам симпатичен, кто ненавистен. Поэт стоит выше ваших критериев, которые вовсе и не подобают отношению творца к его творениям; поэт, как Бог, любит их всех, но безразлично."

"Но когда говорит вышедшая из рамки картина, идеальная мечта художника, может быть мечта целой эпохи, -- века и одного ли века? к чему же тут непременно хлопать дверьми?"

Рассматривая ещё в прошлом году картинки в старой книге, нашёл репродукцию "Ифигении" Макса Нонненбруха (Max Nonnenbruch, 1857-1922). Это имя мне не было знакомо. Я пошёл в Интернет, цветной картины не нашёл, но узнал, что это большой мастер в изображении красавиц, особенно не очень одетых. О популярности художника свидетельствуют дореволюционные открытки. И что-то мне напомнила сидящая в задумчивости на берегу моря женщина. Конечно, несколько этюдов В. А. Серова 1893 г., в разной степени незаконченности. У него Ифигения сидит, стоит и даже вовсе отсутствует. Художника интересовал этот сюжет. Есть ощущение, что Серов видел картину Нонненбруха; может, это и не так. Но очень возможно, что он видел тавридскую Ифигению А. М. Васнецова (1889). А вот видел ли эти картины Анненский?

1 января

1/13 января - 180-летие со дня рождения Якова Григорьевича Гуревича, директора частной мужской гимназии и реального училища в Санкт-Петербурге, где Анненский учительствовал первые 11 лет своей службы. В журнале Гуревича "Русская школа" ИФА активно публиковался на протяжении 15 лет. К сожалению, переписка Анненского с Гуревичем неизвестна, хотя она наверняка была регулярной. Знал, конечно, Я. Г. Гуревич и старшего Анненского, Николая Фёдоровича, по совместной деятельности в Литературном фонде.

Когда я был в Петербурге и рассматривал свежеотремонтированное здание гимназии на Лиговском проспекте-1, мне мечталось, что хорошо было бы разместиться в нём городскому Музею учительства. Ведь кроме этих двух имён приходят на ум учившиеся здесь И. Стравинский, Н. Гумилёв, К. Вагинов. Но нет - гостиница Station L1. Можно посмотреть оранжево-зелёные интерьеры на сайте. В них ничего не говорит об истории здания, жаль. Хоть бы информационный стенд на входе сделали. Но снаружи выглядит хорошо.

"Ждать быстрой и коренной реформы всей системы среднего образования нельзя, так как школа органически связана с общим строем всей жизни, которой свойственна большая косность и которая не так-то легко поддается коренным реформам. Изменение одних программ недостаточно для реформы школы. Программы имеют, конечно, большое значение, но ещё гораздо большее значение имеют исполнители их и вообще руководители юношества. Отсутствие идеалов в семье и школе, чисто формальное отношение к жизни и ее задачам не может не отражаться и на учащемся юношестве. Но и при современных условиях общественной жизни естественно желать существенных изменений и улучшений в характере и направлении нашей средней школы не только путем устранения отдельных недостатков ее, касающихся постановки того или другого учебного предмета, но и внесением в школу новых здоровых начал. Необходимо стремиться к тому, чтобы сделать учение воспитательным: необходимо сблизить школу с семьею; необходимо улучшить положение педагогического состава в материальном положении и в нравственном, предоставив ему большую самостоятельность; необходимо вытеснить из школы мертвящий формализм и заменить его живою связью между учащими и учащимися; необходимо внести в школу, вместо господствующего безразличного шаблона, дух индивидуализации, и вдохнуть в вялую, апатичную, обезличенную учащуюся молодежь бодрое, жизнерадостное настроение."

Я. Г. Гуревич. К вопросу о реформе системы среднего образования, в особенности же классических гимназий. С.-Петербург, 1900.