|
|
|
| Начало \ Именной указатель \ Анненский и Блок | |
|
Обновление: 05.12.2024 |
||||||||||||
|
АННЕНСКИЙ и БЛОК
Александр Александрович Блок (16/28.11.1880 - 07.08.1921) - поэт и драматург, крупнейший представитель русской литературы начала XX века. Начинал поэтическую деятельность в кругу символизма, став одной из ведущих его фигур. Но дальнейшее творчество возвысило Блока над течениями и группировками, поставив в один ряд с классиками отечественной поэзии. |
||||||||||||
 |
 |
 |
 |
 |
||||||||
|
Фото, апрель 1906 Фронтиспис [3] |
Фото, 1907 [2] |
Фото Д. С. Здобнова, 1908 Фронтиспис [4] |
Фото И. Д. Менделеева Шахматово, осень 1909 [1] |
Фото С. М. Алянского Лето, 1919 [2] |
||||||||
|
Ниже - портрет работы К. Сомова, который является источником стихотворения "К портрету А. А. Блока". К этому портрету сам Блок относился, кстати, отрицательно (см. в кн.: Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. С. 159, сноска 1). Интересны рисунки О. Д. Форш, которая жила в Царском Селе в 10-е годы и работала учителем рисования в детском саду, была знакома с семьёй Анненских. Одному из них источником, видимо, послужила известная фотография М. Наппельбаума (25 апреля 1921 г.). Увидеть А. Блока в собрании можно также на двух групповых снимках вместе с Г. Чулковым, Ф. Сологубом и Конст. Эрбергом.
См. монографический сайт А.А. Блока в
Российской Литературной
Сети:
http://www.blokalex.net.ru/
Анненский и Блок в письмах. Анненский дважды с раздражением упоминает Блока в письме Т. А. Богданович от 6 февраля 1909 г. Раздражение, однако, в большей мере относится к собраниям, на которых Блок бывал без особого энтузиазма, о чём Анненский не знал. Анненский пишет о Блоке в статье "О современном лиризме" (раздел "ОНИ") и анализирует его стихотворения "Пётр" и "Незнакомка". Также краткая характеристика Блока содержится во второй части этой статьи "ОНЕ". Блок откликнулся на статью К. И. Чуковского "О короткомыслии" (см. прим. к статье), в которой критикуются за раздробленность и "произвольность... тем и сюжетов" сборники статей "Силуэты русских писателей" Ю. И. Айхенвальда и "Книги отражений" И. Ф. Анненского . Блок отметил появление 1-го тома "Театра Еврипида" (Литературные итоги 1907 года. "Золотое руно", 1907, ? 11-12): "... именно последние годы (и особенно - нынешний) дали нам более или менее обстоятельно проверенные и изданные собрания сочинений <...>; и ещё более иностранных: <...> Еврипид (в переводах И. Ф. Анненского - вышел первый том)..." Александр Блок. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 5., М. - Л., ГИХЛ, 1962, с. 218. Блок упоминает Анненского в дневниках: Дневник 1911 года, 3 декабря
<...> * 30 ноября умер Н. Н. Бекетов - "дядя Николай", младший брат деда Блока, последний из рода Бекетовых. Александр Блок. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 7., М. - Л., ГИХЛ, 1963, с. 99. Дневник 1912 года, 18 июня (указывает А.С. Кушнер в статье "О некоторых истоках поэзии И. Анненского") А.А. Блок приводит три строфы из стихотворения 'Дальние руки' и говорит: "...вдруг почувствовал, как глаза заблестели и затуманились от этих слов." Дневник 1921 года, 18 июня
Что я собирал в своих "архивах" (и не храню больше
- сейчас предаю огню): Александр Блок. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 7., М. - Л., ГИХЛ, 1963, с. 421.
Блок в
стихотворении 'Пусть я и жил не любя...' (1915) цитирует Анненского в
строке 'О, эти дальние руки!', как
сообщает
А. С. Кушнер в статье
"О некоторых истоках
поэзии И. Анненского".
Может, потому и отчёркнуто заглавие стихотворения
"Дальние руки"
в экземпляре "Кипарисового ларца", подаренного Блоку
В. И. Кривичем?
(см. об этом:
Письма Валентина Кривича к Блоку
/ Предисловие, публикация и комментарии
Р. Д. Тименчика
// Литературное наследство, т. 92, кн. 2,
1981. С. 315-323. [6] PDF). Исследования и наблюдения темы:
Адамович Г. В.
статьи: "Памяти Ин. Ф.
Анненского", "Наследие Блока",
"Поэзия в эмиграции"
"Записки составителя": О первой педагогической статье, 2023
НИК. Т-О. ТИХИЕ ПЕСНИ
Источник
текста: Александр
Блок.
Собрание сочинений в
8-ми тт. Т. 5.
М.
- Л., ГИХЛ, 1962. С. 619-621, 781. Большая часть стихов г. Ник. Т-о носит на себе печать хрупкой тонкости и настоящего поэтического чутья, несмотря на наивное безвкусие некоторых строк и декаденские излишества, которые этот поэт себе позволяет. Легко и совсем пропустить эту книгу, по безобразной внешности её, по корявости строк, выпадающих при беглом просмотре, по невзрачному эпиграфу и сомнительному псевдониму. Но, вдруг заинтересовавшись как-то, прочтёшь, - и становится хорошо, и не веришь, что прочтённое писал г. Никто (см. стр. 3)1. Совсем новое, опять незнакомое чувство, как бывает при неожиданной встрече. Новизна впечатления вот в чем: чувствуется человеческая душа, убитая непосильной тоской, дикая, одинокая и скрытая. Эта скрытность питается даже какой-то инстинктивной хитростью - душа как бы прячет себя от себя самой, переживает свои чистые ощущения в угаре декаденских форм. Это декаденство и засоряет сразу глаза пылью "эмалевых минут" и "черных зал". Но обманчивая приторность таких слов нисколько не старит юную музу г. Ник. Т-о. Совершенной новизной символов радуют стихотворение: "У гроба", "Двойник", "Июль", "С четырёх сторон чаши", "Опять в дороге", "Далеко: далеко:", "Под зелённым абажуром". Хороши стихи тютчевского духа ("Листы" или сонет "Июль"). Совсем своеструнны осенние песни ("Сентябрь", "В дороге"). Привожу целиком прозрачное стихотворение "Тоска возврата":
Уже лазурь златить устала Переводы Ник. Т-о составляют целую небольшую хрестоматию преимущественно французских поэтов. Следует отметить способность переводчика вселяться в душу разнообразных переживаний, - но рядом с этим бледность иных переводов (например, бодлэровского "Spleen" ("Quand le ciel bas et lourd:")* или верлэновского - "Colloque sentimental").** Впрочем - последнее не всегда. Разнообразен и умён также выбор поэтов и стихов - рядом с гейневским "Двойником", переданным сильно, - легкий, играющий стиль Горация и смешное стихотворение "Сушеная селедка" (из Ш. Кро). Хочется, чтобы открылось лицо поэта, которое он как будто от себя хоронит, - и не под наивным псевдонимом, а под более тяжкой маской, заставившей его затеряться среди сотни книг, изданных так же безвкусно и в таком же тумане безвременья. Нет ли в этой скромной затерянности чересчур болезненного надрыва? февраль 1906 *
"Сплин" ("Когда небо низко и тяжело...") (фр.)
О рецензии см. доклад
И. С. Ефимова (Великий Новгород) на
конференции 2015 г.: 1 На стр. 3 сборника "Тихие песни" помещён эпиграф, подписанный: "Никто" (не "Ник. Т-о"): Из заветного фиала
О. H. Панченко Источник текста: Русская речь. 1984. ? 2. С. 51-56. 51 Как известно, не может быть поэта вне времени и вне традиции. Александр Блок - целая поэтическая эпоха, и все-таки неотделимая от предшественников и современников. Среди поэтов, живших в одно время с Блоком и близких ему, можно выделить имя Иннокентия Анненского. Сборник лирики 'Тихие песни' (1904) был созвучен стихам Блока и получил неожиданно для автора - высокую оценку уже известного поэта (А. Блок. Собр. соч. в 8 тт., т. 5. М. - Л. 1962). Позже А. Блок напишет его сыну в связи с книгой 'Кипарисовый ларец', изданной посмертно в 1910 году: 'Через всю усталость и опустошенность этой весны' - она (книга) проникает глубоко в сердце. Невероятная близость переживаний, объясняющая мне многое о самом себе (письмо В. И. Кривичу от 13 апреля 1910 г.). Анненский же, знакомый с творчеством Блока той поры, относился к нему неоднозначно. Он, видевший в Блоке 'прирожденного символиста', восхищался его стихами о любви, 'Незнакомкой', строками и строфами 'Снежной маски', подтверждение чему находим в статье 'О современном лиризме'. Однако осталось еще одно свидетельство - поэтическое. Это четверостишие 'К портрету А. А. Блока': 52
Вряд ли Анненский в полной мере оказался справедливым. Ведь именно Блоку принадлежат знаменитые строчки:
по силе 'выстраданности' едва ли не самые значительные в русской поэзии. Есть у Блока и более позднее стихотворение о России - 'Грешить бесстыдно, непробудно...' из цикла 'Родина', в котором любовь и боль также слились воедино (примечательно, что в первой публикации оно называлось, подобно цитированному выше, - 'Россия'). Но Анненскому, умершему в 1909 году, не суждено было узнать об этом стихотворении, написанном пять лет спустя. А между тем 'Грешить бесстыдно, непробудно...' было создано вполне возможно, не без влияния И. Анненского, его нелегкой 'поэзии совести'. Так охарактеризовал творчество И. Анненского А Федоров в предисловии к его лирике: 'Основное ее (поэтической системы Анненского. - О. П.) начало и определяющая ее черта - это идея совести. Творчество своего любимого русского писателя, Достоевского, Анненский назвал 'поэзией совести'. Эти слова применимы и к его собственной лирике' (Иннокентий Анненский. Лирика. Л., 1979). Сопоставим тексты стихотворений двух поэтов И. Анненского:
53
И у Блока, и у Анненского весь текст, за исключением двух последних строк блоковского стихотворения, представляет развитие темы 'страшного мира'. Она - сквозная в поэзии Блока 1909-1916 годов, когда им создаются циклы 'Страшный мир', 'Ямбы', 'Родина', напряженные по своему социальному накалу. В обоих стихотворениях тема 'страшного мира' получает грамматическое выражение в многочленном ряду инфинитивов*, однако развивается она по-разному и характеризуется определенными особенностями в композиционном, лексико-семантическом и синтаксическом выражении. * См. позже в учебном пособии Д.М. Магомедовой 'Филологический анализ лирического стихотворения', с. 75-76: "Обратимся к глагольной инфинитивной грамматической модели лирического стихотворения. Одним из первых в русской лирике эту модель стал использовать А. А. Фет ('Одним толчком согнать ладью живую...', встречаются они и у А. Блока ('Грешить бесстыдно, непробудно...'), И. Анненского ('Кулачишка'), В. Брюсова ('Засыпать под рокот моря...'), А. Ахматовой ('Просыпаться на рассвете...'), и у многих современных поэтов <...>". В стихотворении Блока наблюдается сюжетная развернутость, тогда как у Анненского сюжет свернут, представлен в предельно 54 обобщенном виде. Блок будто бы следует за своим героем, разворачивая цепь событий, поступков, которые могли бы уложиться в1 короткий отрезок времени - неделю, месяц. Он как бы проецирует кусочек человеческой жизни на шесть строф стихотворного текста, заключая последнюю строфу обобщением, непосредственно связанным с авторской позицией. Иначе у Анненского: целая жизнь укладывается в три строфы стихотворения, и каждая из них - одна из 'линий жизни' кулачишки. Лаконичность выражения усиливает трагизм, безысходность существования своего рода лирического 'антигероя'. Развернутости сюжета в 'Грешить бесстыдно, непробудно...' соответствует и преобладание глаголов конкретной семантики в прямом значении в отличие от стихотворения 'Кулачишка', где инфинитивы цвести и скормить представляют глагольные метафоры. Короткое стихотворение Анненского насквозь метафорично, наполнено разного рода ассоциативными связями. В первом четверостишии создается иллюзия непрекращающегося гула за счет нагнетания элемента значения 'звук' (немолчный, гулкий, стонущих, стук). И гул начинает ассоциироваться с однообразным, тяжелым ритмом жизни вследствие взаимодействия этих слов со словом ад. Вторая строфа имеет некоторую смысловую связь с Достоевским. Вспомним 'Братьев Карамазовых', Грушеньку, кричащую вслед Алеше: '...Да передай ему (Мите. - О. П.) тоже моими словами: 'Подлецу досталась Грушенька, а не тебе, благородному!' Да прибавь ему тоже, что любила его Грушенька один часок времени, только один часок всего и любила - так чтоб он этот часок всю жизнь отселева помнил, так, дескать, Грушенька на всю жизнь тебе заказала!..' (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. М., 1972). Кажется неслучайным, что 'один часок времени', 'часочек' любовного свидания перекочевывает к Анненскому. И у одного из (главных героев Достоевского, и у 'героя' Анненского любовь оказывается отмеряемой жесткой, неумолимой жизнью, происходящей 'средь немолчного ада'*. * Можно добавить и строки стихотворения 'Ванька-ключник в тюрьме': 'Часочек мы любилися, Да с мужнею женой'. Если в I-й и II-й строфах метафорический план лишь проступает, то в III-й явно обозначается. Помыкания и Злобы вырастают здесь до масштаба символов, емких аллегорических образов: это помыкания и злобы, творимые 'кулачишками', это - и зло всего 'страшного мира'. 'Страшный мир' в сопоставляемых текстах сопровождается отрицательной эмоциональной окрашенностью лексики. Если у Блока это выражается в употреблении стилистически сниженных, нарочито непоэтических слов: ...к заплеванному полу Горячим 55 прикоснуться лбом... И пса голодного от двери, икнув, ногою отпихнуть и т. д., то у Анненского в лексике, содержащей 'отрицательность' как дополнительный семантический признак: средь немолчного ада... полосою кровавой... скормить Помыканьям и Злобам... за глазетовым гробом. Синтаксически стихотворный текст Блока строится как ряд инфинитивов с уступительным оттенком значения, объединенных заключающим предложением - авторским обобщением: 'Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне'. Текст стихотворения Анненского состоит из самостоятельного инфинитивного ряда. При этом роль обобщающей концовки в сюжете выполняет один из членов этого же ряда - последний инфинитив с придаточным, приобретающим в тексте значение антицели: 'Чтоб дочь за глазетовым гробом, Горбатая, с зонтиком шла'. Развернутость 'повествования', тяготение к словесной детали ведет у Блока к концовке с отчетливо проявленной авторской позицией: приятие судьбы России через все человеческие падения и страдания. Метафорический контекст стихотворения Анненского, в котором даже детали - бильярдные шары, глазетовый гроб, горбатая, с зонтиком - воспринимаются как символические изображения, формирует предельно обобщенный образный план и подает концовку, в которой лишь сквозит вопрос-восклицание: 'Неужели это все затем, чтобы?..' Таким образом, сюжетная развернутость в стихотворении Блока и свернутость в стихотворении Анненского, реализуясь в лексико-семантической и синтаксической организации текстов, представляются принципиальными для выражения авторской позиции и содержания в целом. Интересно, что ряд инфинитивов, включенный в близкий приведенному метафорический контекст, повторяется в стихотворении И. Анненского 'С четырех сторон чаши' (цикл 'Тихие песни'). В нем перед нами тоже разворачивается человеческая судьба со всем ее драматизмом. При этом каждое четверостишие связано с возрастным периодом человеческой жизни:
56
Это стихотворение тоже перекликается с блоковским 'Грешить бесстыдно, непробудно...', потому что речь в нем идет о жизни, прожитой полуосознанно, вопреки усыпленной мечте. Автор вслед за Пушкиным и Лермонтовым решает старую образную модель, варьируя известную перифразу - пить из чаши жизни. Однако Анненскому и здесь присуща более высокая степень поэтического обобщения. Приведенные стихотворения Блока и Анненского - размышления о жизни, о людских судьбах, неотделимых от судьбы предреволюционной России. И для выражения бытия - существования в этом мире оба поэта употребляют близкие синтаксические построения. Несмотря на индивидуально-авторские различия, бесспорна 'невероятная близость переживаний', о которой писал Блок.
ИСТОЧНИКИ 1. Александр Блок.
Записные книжки. Москва, "Художественная
литература", 1965.
|
||||||||||||
| Начало \ Именной указатель \ Анненский и Блок |
При использовании материалов собрания
просьба соблюдать
приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2024
Mail: vygranenko@mail.ru;
naumpri@gmail.com
