Сокращения

Открытие: 10.01.2009

Обновление: 20.02.2021

М. Г. Эдельман
Письма И. Ф. Анненского из Италии

Источник текста: Встречи с прошлым: Сборник материалов РГАЛИ. Вып. 8 / Ред.-сост. С. В. Шумихин. М.: Русская книга, 1996. С. 21-27.

Публикация включает письма от 17, 19, 22, 26 июня, 1, 4, 6, 14, 15, 28 июля, а также письмо без даты из Флоренции. Тексты и комментарии к ним открыты в собрании по книге Письма I.
В источнике приведено фото заграничного паспорта И. Ф. Анненского, датированного 23 мая 1890 г. (вклейка 1 между стр. 224 и 225).

21

Русский путешественник в Италии на рубеже XIX - XX веков был фигурой обычной. Посещение Европы становилось непременным и памятным событием в судьбе едва ли не каждого русского образованного человека, располагавшего необходимыми средствами. Многие стремились увидеть именно Италию, земля которой была со времен античности родиной и местом расцвета классического европейского искусства.

Образ Италии, являвший собой неповторимый сплав прекрасной природы, древних живописных и архитектурных шедевров, музыки, и бурлящей современной жизни, был запечатлен в произведениях многих русских художников, музыкантов, писателей и поэтов, оживал в их переписке, в их мемуарах. Спустя годы путешествие по Италии вспоминалось как чудесный сон.

К концу XIX века паломничество со всех концов Европы в древние города-музеи Италии носило массовый характер. Слово 'турист' в те годы обрело привычное для нас значение, и именно таковым ощущал себя в общем потоке экскурсантов 35-летний поэт Иннокентий Aнненский, приехавший в Италию летом 1890 года с двумя приятелями и изучавший ее достопримечательности с каталогом и записной книжкой в руках.

Творчество Иннокентия Федоровича Анненского (1855-1909), несмотря на более позднюю известность, не было в центре внимания современников. Тяжело переживая свое литературное одиночество, он тем не менее не спешил заявлять во всеуслышание о своем поэтическом призвании.

Временем своего рождения, внешним обликом, старомодной манерой держаться и бытовыми привычками Анненский принадлежал скорее веку уходящему, однако духовным, внутренним складом, болезненно-обостренным ощущением своего 'я', независимым и свободным

22

направлением мысли был близок к представителям новейших течений в поэзии.

Анненский по праву мог считаться одним из самых образованных людей своего времени. Он получил прекрасное классическое образование и, окончив в 1879 году историко-филологический факультет Петербургского университета, некоторое время преподавал древние языки в различных государственных и частных гимназиях, а затем состоял директором ряда из них. Наиболее известен и изучен последний, царскосельский период его жизни, когда он занимал должность директора Николаевской мужской гимназии в Царском Селе, а затем инспектора Петербургского учебного округа.

Немногим было тогда известно о напряженном литературном творчестве, которому Иннокентий Федорович, несмотря на слабое здоровье, посвящал каждую свободную от службы минуту.

Узкому кругу специалистов он прежде всего был знаком как первый переводчик на русский язык всех трагедий Еврипида (как писал имя античного автора Анненский), исследователь античности и ее наследия в современной культуре. Однако лишь члены семьи, близкие знакомые (среди них и живший в Царском Н. Гумилев) и некоторые сослуживцы знали и ценили в нем также талантливого драматурга, тонкого и оригинального литературного критика и, наконец, самобытного поэта-лирика и переводчика современной зарубежной поэзии.

Первый поэтический сборник Анненского 'Тихие песни' (1904), включивший и переводы из современной французской поэзии, был издан на средства автора и долго пылился в витрине книжного магазина в Царском. Он остался почти не замеченным читающей публикой. Четыре оригинальные пьесы: 'Меланиппа-философ' (1901), 'Царь Иксион' (1902), 'Лаодамия' и 'Фамира-кифаред' (обе 1906), написанные параллельно с работой над переводом и научным анализом Еврипида, - также не встретили отклика. Некоторое внимание современников привлекла критическая проза Анненского, собранная им в конце жизни в две 'Книги отражений' (1906, 1909). Однако принципы ассоциативности, свободной импровизации, самоирония и оригинальная манера встретили неприятие у большинства читателей.

Громкое имя и широкую известность принес автору второй, посмертный, поэтический сборник 'Кипарисовый ларец' (1910), подготовленный к изданию сыном по-

23

эта В. И. Кривичем. Тогда о нем сразу заговорило молодое поколение поэтов, воспринявшее его лирику как откровение и провозгласившее его своим Учителем. 'Когда мне показали корректуру 'Кипарисового ларца' Иннокентия Анненского, я была поражена и читала ее, забыв все на свете', - вспоминала Ахматова (Ахматова А. А. Сочинения: В 2 т. 1987. Т. 2. С. 237).

Среди первых критиков, открывших для себя Анненского и обративших внимание на многогранность ('многоликость') его творчества, был М. А. Волошин. Он писал: 'Иннокентий Федорович Анненский был удивительно мало известен при жизни не только публике, но даже литературным кругам. [...] можно ли было догадаться о том, что этот окружной инспектор и директор гимназии, этот поэт-модернист, этот критик, заинтересованный ритмами Бальмонта, этот знаток французской литературы [...] - все одно и то же лицо? Для меня здесь было около десятка различных лиц, друг с другом не схожих ни своими интересами, ни возрастом, ни характером деятельности, ни общественным положением' (Аполлон. 1910. ? 4. С. 11-12).

Многие современники и даже знакомые могли бы признаться подобно Волошину, что поэт остался для них неразгаданной фигурой. Такое положение сохраняется и по сей день. И хотя фактическая, событийная канва жизни Анненского сейчас в целом изучена (остается все же немало пробелов), по-прежнему мало документальных свидетельств, которые, помимо творчества, позволяли бы заглянуть в его внутренний мир.

Публикуемые 13 писем Анненского жене (ф. 6, оп. 1, ед. хр. 277, л. 1-25 об.), написанные во время поездки по Италии летом 1890 года, представляют в этом смысле несомненный интерес, так как позволяют услышать живой рассказ о только что пережитых впечатлениях. И хотя письма эти напоминают множество других туристических писем, писавшихся из-за границы, - в них вместе с красками, силуэтами и ароматом своего времени доходит до нас и неповторимо-индивидуальная интонация их автора.

Об интересующем нас периоде жизни Анненского известно немного. Он преподавал в те годы древние языки в частной гимназии в Петербурге, а в 1890 году читал также лекции на Высших женских (Бестужевских) курсах. К этому времени в 'Журнале Министерства народного просвещения' и в журнале 'Русская

24

школа' появились его первые печатные работы, посвященные проблемам педагогики. 1890 годом датировано одно из лучших стихотворений - 'Nocturno', вошедшее затем в сборник 'Тихие песни'*. Почти тогда же Анненским была написана большая статья 'Гончаров и его Обломов', в которой были заложены основные принципы его будущей критической прозы.

* В "Тихие песни" не входит. См. среди стихотворений, не вошедших в авторские сборники.

Адресат писем - Надежда Валентиновна Анненская (в девичестве Сливицкая, в первом браке Хмара-Барщевская, в письмах - 'Дина') - стала женой Иннокентия Федоровича в 1879 году. За три года до того Анненский, тогда студент 3-го курса, был приглашен репетитором к двум ее сыновьям от первого брака. Их взаимной любви не помешала даже большая разница в возрасте (Надежда Валентиновна была старше мужа на 14 лет).

За месяц до свадьбы Анненский писал своей сестре Л. Ф. Деникер: '[...] моя Дина очень хороша собою: она - блондинка и волосы у нее blond sendrèe* с зеленоватым отливом; она светская женщина, т. е. обладает всем тем изяществом, которое, не знаю, как для кого, а для меня обаятельно. Но это не та противная светскость, которая гонит мысль и стесняет чувство. Опять-таки судя с своей точки зрения, я [не] нахожу ничего несоответствующего моим умственным интересам и требованиям в ее умственном уровне, и, напротив, ее ясный ум часто указывает мне, где истина, в том случае, когда мой, ухищряясь, ходит кругом да около. Кроме того, Дина прекрасная музыкантша [...] Характер у нее твердый, странное терпение в перенесении физических страданий, темперамент нервный без всякого 'нервничанья', воля сильная, несколько излишне деспотическая и покоряющая, Она очень, ужасно добра и очень проста, несмотря на uno gautto du sang polonais dans les vienes**. Любит она меня очень сильно и ревнует не меньше. Я ее очень люблю и стараюсь думать, что нисколько не боюсь' (ф. 6, оп. 1, ед. хр. 282, л. 1-2).

* светло-пепельные (фр.).
** каплю польской крови в ее жилах (фр.).

В 1880 году родился сын Анненских Валентин, будущий поэт и писатель, издававшийся под псевдонимом Кривич (в публикуемых письмах он - 'Валя'). Во время

25

путешествия Иннокентия Федоровича по Италии его большая семья жила в Смоленской губернии в имении Сливицкое, принадлежавшем матери Надежды Валентиновны - А. В. Сливицкой. Вероятно, 'мама Саня' в публикуемых письмах - это она.

В воспоминаниях об отце В. И. Кривич, которому в 1890 году было 10 лет, писал: 'Не буду говорить о том, как ожидались и как читались письма из-за границы в нашей глухой Смоленской усадьбе (тогда имении бабушки), где мы обыкновенно проводили лето. Я время от времени получаю свои отдельные, непосредственно мне адресованные письма' (Кривич В. И. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам // Литературная мысль. Вып. 3. Л., 1925. С. 236). В РГАЛИ хранятся два письма Анненского сыну из Италии (ф. 6, оп. 1, ед. хр. 275, л. 1-2), одно из которых было опубликовано В. Кривичем в своих воспоминаниях.

Путешествие продолжалось около полутора месяцев. По дороге в Италию он посетил Варшаву и Вену (где было написано первое из публикуемых писем). Затем, проведя около недели в Венеции, отправился дальше, заезжал в Падую, Болонью, а оттуда доехал до Флоренции. Здесь Анненский провел около двух недель, осматривая город и окрестности, а по дороге в Рим побывал в древних городах Перуджии и Ассизи. Из Рима он совершал короткие поездки в Пизу, Геную, Турин, Милан, Неаполь. Спустя две недели Анненский добрался до последнего пункта своего путешествия - южного курорта Сорренто на берегу Неаполитанского залива; там он должен был провести несколько дней для отдыха.

Часть путешествия, как уже говорилось, Анненский совершил в компании двух своих знакомых: сослуживца по гимназии Е. Ф. Шмурло, в будущем профессора истории, и Вульфа, сведениями о котором мы не располагаем.

Письма домой писались часто и были полны подробностей. От взгляда поэта и ученого не ускользали ни красота пейзажей, ни пленительность архитектуры и внутренней обстановки католических храмов, ни бытовые особенности или уличные сценки.

Однако особой целью этого путешествия было, по-видимому, изучение итальянской живописи, главным образом мастеров Возрождения.

26

Интерес к живописи возник у Анненского задолго до поездки в Италию. В РГАЛИ среди его ранних неопубликованных стихотворений хранится цикл 'Канцоны на посещение Эрмитажа'* с поэтическим описанием картин на религиозные сюжеты. Очевидно, штудии в храмах и картинных галереях Италии были прямым продолжением его занятий в залах Эрмитажа. Наиболее полно его работа в этой области отражена в записных книжках, пять из которых хранятся в РГАЛИ (ф. 6, оп. 1, ед. хр. 262-267)**. Это небольшие тетрадки в черных переплетах, заполненные быстрым, мелким почерком, исписанные карандашом и чернилами. Записи делались на ходу, часть из них фиксирует уличные бытовые сценки, интересные лица в толпе, выхваченные из потока увиденного отдельные впечатления и просто свободные мысли.

* Опубликовано: Гитин В. Е. "Магдалина" Иннокентия Анненского. С. 170-171.
** Фрагменты опубликованы В. Кривичем в мемуарах "Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам".

В письмах к родным Анненский избегал разговора о собственном творчестве. Но, видимо, стихи писались и в Италии, и одно из них, 'Villa Nazionale', позднее вошло в сборник 'Тихие песни'. Темой этого стихотворения стал фейерверк, который автор наблюдал в Неаполе на берегу залива.

Вернувшись в Россию, Анненский окунулся в прежнюю жизнь. Но Италия осталась в его памяти. Через 15 лет в Царском Селе, прочитав в письме о сборах в Венецию, он с готовностью откликается на упоминание о 'стране эстетической радости'. Однако груз прожитых лет накладывает свой отпечаток. Поэт вспоминает Венецию не солнечной, праздничной, залитой яркими красками, что сияют в его письмах лета 1890 года, а затерянным в ночи городом на черной воде, под звуками дождя и скрипок. Письмо постепенно превращалось в стихотворение в прозе, что часто происходило с письмами Анненского последних лет жизни - теми, в которых он обращался к немногим пользующимся его доверием людям:

'[...] Венеция - Венеция! Мне, кажется, довольно повторить это слово, и я вижу, - но уже не залитые синим небом плиты, а вижу вечерние огни Венеции... Знаете, - мне хотелось бы теперь не венецианских картин - Бог с ней, даже с этой поднимаемой на воздух дамой Тициана - а нервных венецианских скрипок... и огней, огней... с того берега, и с открытых, острых, черных гондол, которые ночью воображаешь себе не черными...

27

Черная вода канала, белая рубашка гондольера, и на поворотах безвестных canaletti, среди этих - не поймешь, дворцов или притонов, - гортанные крики лодочников. Я бы хотел Венецию вечером, ночью... невидной, безвестной, прошлой... Дождик идет... хорошо! Иди, дождик! Люди спят... Спите, люди! А ты, моя барка, плыви тихо, тихо, и ты, тяжело дышащий человек, не спрашивай, куда меня везти... Не все ли мне равно...'
(письмо Е. М. Мухиной от 16 апреля 1905 г. - ф. 6, оп. 2, ед. хр. 5, л. 13 об.-14 об.).

Письма Анненского полностью публикуются впервые. Отдельные фрагменты были включены В. И. Кривичем в 1925 году в состав названных выше воспоминаний.

Дополнение: Итальянские заметки М. А. Волошина / вступительная статья, публикация и комментарии А. В. Лаврова // Максимилиан Волошин. Из литературного наследия. I. СПб.: "Наука", С.-Петербургское отделение, 1991.

221

Среди писателей рубежа веков одним из первых в путешествие по Италии отправился И. Ф. Анненский: летом 1890 г. он объехал почти все области страны, побывал в Венеции, Падуе, Флоренции, Пизе, Риме, Ассизи, Неаполе, Генуе, Милане и других городах. Судя по записным книжкам Анненского и письмам к родным,²³ Италия раскрылась ему прежде всего как средоточие достопримечательностей и музеев, как живая история искусства. Представ грандиозной картинной галереей,

222

страна целиком была включена в круг сугубо эстетических переживаний Анненского: даже окружающую жизнь, обычаи и быт итальянцев он воспринимал через призму искусства, во всем ощущал поэтическое начало. "Ах как поэтичны католические церкви, -- писал он жене из Падуи 14 (26) июня 1890 г. -- Нет возможности в деталях осмотреть ни одной из них, но общее впечатление дивное: прохлада, стекла, расписанные сценами из Библии, или просто арабески, вдруг из ниши выглянет измученное лицо какого-нибудь аскета: это статуя Антония, Франциска; образа, фрески; надписи, гробницы. В ризницах какие-то огромные книги, ноты, в шкапиках закрыты драгоценные произведения искусства. Глаза разбегаются, и с болью сознаешь, что проходишь, пресыщенный и утомленный впечатлениями, мимо таких вещей, на которые бы не налюбовался раньше.²⁴ Достаточно характерны и в целом очень сходны с переживаниями Анненского впечатления А. П. Чехова, впервые приехавшего в Италию в апреле 1891 г. <...> Д. С. Мережковский, совершивший часть путешествия вместе с Чеховым, был тогда в Италии также впервые.

²³ Пять записных книжек Анненского с итальянскими заметками хранятся в его архиве (ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 262-266). Отрывки из писем Анненского, отправленных из Италии, опубликовал его сын В. И. Анненский-Кривич (см. Кривич В. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам // Литературная мысль. Л., 1925. Альманах 3. С. 232-245).
²⁴ ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 277.

вверх

Сокращения

При использовании материалов собрания просьба соблюдать приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2021
Mail: vygranenko@mail.ru; naumpri@gmail.com