Открытие: 1.08.2008
Обновление: 01.10.2016
|
|
|
| Начало \ Издания \ Кипарисовый ларец, 1995 ("Яуза") | |
|
Открытие: 1.08.2008 |
Обновление: 01.10.2016 |
 |
Кипарисовый ларец Книга стихов (Серебряные струны) Редактор-составитель и автор предисловия М. Т.
Латышев Москва: "Яуза", 1995 Твёрдый переплет, 192 с. |
|
3 1 В 1904 году в Санкт-Петербурге вышел сборник стихотворений "Тихие песни". Его автор скрылся за инициалами Ник. Т-о. Расшифровать их можно было по-разному. Например, Николай Терещенко или Никифор Трофименко. Впрочем, никакой расшифровки и не требовалось. Автором книги был Никто. Человек-пустота. Призрак. Существо, не имеющее ни плоти, ни души. Хотя и плоть, и душа, и биография у автора книги "Тихие песни" были. Плоть - солидного санкт-петербургского сановника. Душа - тонкая, ранимая, контрастирующая с плотью и биографией. Именно благодаря душевному богатству их автора стихотворения, составившие книгу "Тихие песни", обратили на себя внимание двух авторитетнейших поэтов той поры - Александра Блока и Валерия Брюсова. Биография автора книги... Биография его полностью совпадала с биографией директора Царскосельской гимназии, члена Учено- 4 го комитета Министерства просвещения Иннокентия Федоровича Анненского. Это он скрылся под таким многозначительным (в духе времени) и угрюмым псевдонимом - Никто. С расстояния в сто почти лет очевидно: напрасно считал Иннокентий Анненский себя никем. Уже в первой своей книге он предстал перед читателями Личностью и Поэтом. Последнее немаловажно, поскольку во все времена и во всех литературах есть поэты и есть стихотворцы. Стихотворцы - удачливее, популярнее, умелее в версификаторстве, великолепно чувствуют "момент" и столь же великолепно подстраиваются под него, при любых его изменениях оставаясь модным. Но не более того. У поэтов судьба сложнее. Настоящая их жизнь начинается после смерти, и неиспытанная ими мимолетная популярность, приторно-хвалебные рецензии, написанные знакомыми, и т. д. оборачивается немеркнущей славой, а важнее поверхностной мастеровитости оказываются качества органично присущие высокой поэзии и ее носителям - поэтам, но недоступные стихотворцам: нечто зыбкое, неопределенное, что в грубом своем изъяснении может называться философской и психологической глубиной. "Тихие песни" этим качествам подлинной поэзии отвечали. И чем больше времени проходит со дня их выхода в свет, тем яснее и яснее это редчайшее качество - подлинность. 5 И не менее ясно трепетное отношение Анненского к таинственнейшей из сфер деятельности человеческого духа - поэзии:
Над высью пламенной Синая
Но из лазури фимиама,
Чтоб в океане мутных далей, <"Поэзия", Тихие песни> Ко времени появления первой книги Иннокентию Анненскому исполнилось сорок девять лет. Возраст более чем почтенный для начинающего стихотворца! Однако начинающим И. Анненский не был - первые стихотворения написаны им в ранней юности. С улыбкой он писал позднее: "...знакомые девицы переписывали мои стихи и даже (ну, как было тут не сделаться феминистом!) учили эту чепуху наизусть". И. Анненский самокритичен чрезмерно. Наверное, все же наличествовало в "чепухе" некое "зерно", раз кто-то обращал на нее внимание. По крайней мере, кажется, что ничто не возбраняло Анненскому сту- 6 пить на стезю стихотворства, пожиная лестные плоды славы между знакомыми девицами и юношами. Но благодаря совету старшего брата ("До тридцати лет не надо печататься") он счастливо избежал искуса хмельного успеха и пьянящего чувства радости от того, что ты - автор, что твое имя значится на обложке книги, пусть даже книге суждено умереть через неделю после выхода в свет, как за десятилетия до того случилось с первыми книгами людей не последних в русской литературе: Гоголя, Белинского, Некрасова... Десятки и сотни юношей с жаждой быстрой славы стали авторами. Единицы из них удержались в литературе. Иннокентий Анненский при кажущемся позднем приходе в литературу пришел в нее вовремя. Тогда, когда возникла необходимость в его поэзии. Когда десятилетие властвовавший символизм переживал кризис. Не отталкивая никого, не суетясь, не участвуя в литературных баталиях той поры, Никто спокойно занял почетное место на тесном Парнасе "серебряного века" русской литературы. Впрочем, место занял не Никто, а Иннокентий Анненский. Поэт. И не сразу занял, а когда развеялся дым фимиама, воскуряемого какому-нибудь Ивану Рукавишникову или Дмитрию Цензору, стихотворцам, которых ныне помнят лишь самые дотошные историки отечественной поэзии конца девятнадцатого - начала двадцатого века. 7 2 Он родился в 1855 году в Омске, где его отец Федор Николаевич Анненский служил начальником отделения Главного управления Западной Сибирью. Через пять лет семья переселилась в столицу. В это же время будущий поэт перенес тяжелую и опасную болезнь сердца, наложившую отпечаток на всю его жизнь. В Санкт-Петербурге служба отца не задалась. Он с трудом устроился на должность чиновника по особым поручениям в Министерстве внутренних дел. Жалования не хватало, и Федор Николаевич, в надежде быстро разбогатеть, пустился в спекулятивные сделки, вконец разорившие семью, его самого доведшие до позорного увольнения со службы, закончившиеся распродажей имущества и параличом. В этой тягостной атмосфере и формировался характер поэта. Из-за болезни и семейных передряг он учился с большими перерывами в разных гимназиях столицы. В 1875 году экстерном сдал экзамены за гимназический курс и в том же году поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет, где избрал своей основной специальностью классическую филологию. С детства Иннокентий Анненский знал два языка: немецкий и французский. В гимназиях усвоил еще два: греческий и латинский. В университете - английский, итальянский, польский, санскрит, древнееврейский. 8 Его учеба продвигалась успешно. Университет Иннокентий Анненский окончил в 1879 году в числе первых. Но за два года до того произошла встреча, на десятилетия вперед, до самой смерти, определившая его жизнь. Из-за стесненного материального положения Анненский вынужден был заниматься репетиторством. В частности, он стал домашним учителем сыновей Надежды Валентиновны Хмара-Барщевской, вдовы на четырнадцать лет старше его, в которую Анненский страстно влюбился. Свадьба состоялась сразу после окончания им университета. И почти одновременно началась преподавательская работа И. Анненского. Сначала он преподавал латынь и греческий язык в частных гимназиях Ф. Ф. Бычкова и Я. Г. Гуревича, а затем, по совместительству, вел уроки русской словесности в Павловском институте (закрытом учебном институте для девушек) и на знаменитых Бестужевских курсах. И так - десять лет! Безо всяких намеков на поэтическое творчество. Правда, в эти годы его имя иногда появляется в печати. В "Журнале Министерства народного просвещения" он помещает несколько статей по педагогике, а в 1887 году публикует в журнале "Воспитание и обучение" заметки о творчестве Я. Полонского и А. Толстого - все-таки поэзия, по касательной, задевает Иннокентия Анненского! "Эти публикации, - отмечает современный исследователь творчества поэта А. В. Федоров, - прино- 9 сят их автору - неширокую, впрочем, - известность как ученому-филологу". И. Анненскому тридцать шесть лет. В литературе он ничего не сделал. Правда, как педагога его заметили, и в 1891 году пригласили директором так называемой Коллегии Павла Галагана (по сути - той же гимназии) в Киев. Именно во время непродолжительной (до 1893 года) жизни в Киеве Иннокентий Анненский приступил к работе, обессмертившей бы его имя, даже если бы после нее он ничего не сделал - к переводу трагедий Еврипида и комментариям к ним. С расстояния времени видно: для нового - XX - века работа Иннокентия Анненского равнялась подвигу Николая Ивановича Гнедича, старшего товарища Пушкина, давшего русскому читателю "Илиаду " Гомера. Да, перевод трагедий Еврипида был подвигом - медленным, ежедневным, изматывающим, но и благодарным, потому что, переводя Еврипида, по меткому наблюдению О. Мандельштама, Анненский "впитывал в себя змеиный яд мудрой эллинской речи, готовил настой таких горьких, полынно-крепких стихов, каких никто ни до, ни после его не писал". С этого времени жизнь Иннокентия Анненского текла как бы в двух измерениях, которые почти не соприкасались, хотя были одной - цельной - жизнью Иннокентия Федоровича Анненского. В одном измерении он ссорился с опекунами Коллегии Галагана и возвращался в Санкт-Петербург, 10 чтобы возглавить 8 мужскую гимназию на Васильевском острове, в другом - продолжал переводить и комментировать трагедии Еврипида. В одном он становился директором престижной Николаевской мужской гимназии в Царском Селе (1896 год), получал чин действительного статского советника, в другом - печатал статьи о русской литературе и по педагогике в разных изданиях, обнародовал одну за другой трагедии Еврипида в "Журнале Министерства народного просвещения". Иннокентия Анненского угнетала эта двойная жизнь, и не случайно одним из любимейших произведений Достоевского, писателя особо ценимого поэтом, была для Анненского повесть "Двойник"; не случайно он написал одноименное стихотворение, вошедшее позднее в книгу "Тихие песни": <далее -полный текст стихотворения> 11 Двойственность жизни Иннокентия Анненского привела к тому, что в один и тот же период его земного существования разные люди очень по-разному воспринимали поэта. Для К. Чуковского это был "неприкаянный, одинокий поэт, не умеющий слиться с людьми, войти в их круг естественно и просто". Для Николая Гумилева, учившегося в гимназии, в которой директорствовал И. Анненский, - "последним из царскосельских лебедей", человеком естественно и красиво ставшим в один ряд с гордостью русской литературы, некогда тоже гулявшими по паркам Царского Села: Карамзиным, Жуковским, Пушкиным, Дельвигом... Преподавательская работа (а главное - директорство) все больше и больше угнетали Иннокентия Анненского. Все меньше и меньше он находил понимания среди бюрократов от педагогики, с трудом воспринимающим его неординарную личность. В письме своей кузине А. В. Бородиной Анненский писал: 12 "Вы спросите меня: "Зачем Вы не уйдете?" О, сколько я думал об этом... Сколько я об этом мечтал... Может быть, это было бы и не так трудно... Но знаете, как Вы думаете серьезно? Имеет ли нравственное право убежденный защитник классицизма бросить его знамя в такой момент, когда оно со всех сторон окружено злыми неприятелями? Бежать не будет стыдно? И вот мое сердце, моя мысль, моя воля, весь я разрываюсь между двумя решениями". Здоровьем в эти годы Анненский не отличался - давала знать о себе давняя болезнь сердца. Впоследствии она и сведет его в могилу, но будет это - впоследствии... 3 "Тихие песни" славы Иннокентию Анненскому не принесли. В том понимании славы, что он не стал "властителем дум" современников, очарованных яркими словесами и словечками стихотворцев начала двадцатого века, и несколько лет продолжал печататься под псевдонимом Ник. Т-о или даже - Никто. В 1906 году Иннокентий Анненский издал "Книгу отражений", сборник литературно-критических статей, столь же неординарных, как и его поэзия. Со времен Белинского критики присвоили себе сомнительное право всегда, везде и во всем быть выше и умнее писателей и поэтов. И зачастую читающая публика воспринимала то или иное произведение че- 13 рез призму его критических оценок - всегда более плоских, непременно более категоричных, чем тот роман, поэма или стихотворение, о котором критик - один из рядовых читателей, в общем-то! - брался судить. "Книга отражений" Иннокентия Анненского - записки читателя, рассказ человека влюбленного в то или иное произведение и делящегося с другими своей влюбленностью. Но читателя - образованнейшего, умнейшего, глубоко чувствующего и столь же глубоко мыслящего. А потому не берущего на себя груз тяжелой ответственности окончательных оценок и бесповоротных приговоров. В своей книге Анненский писал о Гоголе, Достоевском, Тургеневе, пьесах Писемского, Льва Толстого, Горького, Чехова, поэзии Бальмонта. Или - точнее и вернее - о собственных впечатлениях от творчества этих писателей. "Книга отражений" была столь же блистательно не понята современниками, не оценена ими по достоинству, как и "Тихие песни". Однако близился в жизни Иннокентия Анненского краткий период, когда он воочию увидел: не зря, не напрасно совмещал он столь угнетавшую его службу с творчеством. Весной 1909 года Сергей Маковский, сын художника-передвижника Константина Маковского, задумал издавать журнал "Аполлон". К сотрудничеству он привлек молодого поэта Николая Гумилева. Тот и обратил внимание Маковского и других писателей, 14 группирующихся вокруг "Аполлона", на неоцененное, незамеченное, могущее стать противовесом сходящему со сцены символизму творчество Иннокентия Анненского - при всей своей интеллектуальной и эмоциональной сложности не страдающее той затемненной заумностью, оторванностью от реалий жизни, которой отличалось творчество символистов, даже лучших из них. В то время (с начала 1906 года) Анненский работал инспектором Петербургского учебного округа, в который входили столичная и соседние с нею губернии. К 1909 году он, кроме произведений уже упомянутых, написал три трагедии по мотивам античных мифов: "Меланиппа-философ", "Царь Иксион", "Лаодамия", - а также "вакхическую драму" "Фамира-кифаред". В октябре 1909 года вышел первый номер "Аполлона". В нем были напечатаны три стихотворения Иннокентия Анненского и начало статьи "О современном лиризме". В октябре же Анненский решается наконец оставить службу, подает прошение об этом попечителю учебного округа графу А. А. Мусину-Пушкину. Видимо, мнилось ему начало новой - литературной! - жизни, так отличной от прежней педагогической. Тем более, что с весны Анненский, до того чуравшийся литературного мира, часто встречался с писателями и художниками, принимал участие в редакционных совещаниях в "Аполлоне", посещал знаменитую "Башню" Вячеслава Иванова. 15 Надежды Иннокентия Анненского не сбылись. Вечером 30 ноября он скоропостижно скончался в Санкт-Петербурге на ступенях Царскосельского вокала от паралича сердца. За десять дней до того ему была дана отставка. Одновременно из второго номера "Аполлона" С. Маковский изъял большую подборку стихов Анненского и продолжение статьи "О современном лиризме", вызвавшей в литературном мире - особенно в мирке стихотворцев! - неудовольствие своей ироничностью. Хоронили Иннокентия Анненского 4 декабря 1909 года в Царском Селе при большом стечении народа. Смерть отделила от его жизни шелуху случайного и мелкого, и слава - это солнце мертвых, по выражению Бальзака - коснулась имени Иннокентия Федоровича Анненского. Сразу после его смерти Максимилиан Волошин пытался ответить на вопрос: как получилось, что умер столь выдающийся человек, как Анненский, почти неизвестным современникам?
Ответ звучал парадоксально, но, кажется, был весьма
точным: 16 хранить свою неизвестность. Это именно случай Иннокентия Федоровича Анненского..." Да, это несомненно его случай... Правда, если казалось кому-то из современников, что из-за неизвестности своей Иннокентий Анненский - неудачник, то выявилось в другом времени, с других исторических расстояний, что мнимый этот неудачник - счастливейший из счастливых: своими жизнью и творчеством он победил Время. Это удается единицам. 4 В 1910 году вышла вторая книга стихов Иннокентия Анненского "Кипарисовый ларец". При кажущейся экзотичности названия объясняется оно прозаично: рукописи стихов директора Николаевской мужской Царскосельской гимназии хранились в ларце, сделанном из кипарисовых дощечек. В 1965 году Анна Ахматова вспоминала: "Когда мне показали корректуру "Кипарисового ларца" Иннокентия Анненского, я была поражена и читала ее, забыв все на свете". После этой книги всегда ценивший творчество Анненского Николай Гумилев назвал бывшего директора своей гимназии великим европейским поэтом, справедливо возведя его поэзию на иной уровень оценок, на тот, где нечего делать иванам рукавишниковым и дмитриям цензорам. "Кипарисовый ларец" - это именно книга, выстроенная с таким же изяществом и смыслом, как 17 построены самые знаменитые дворцы и соборы, цельная своим мировосприятием и мировоззрением. Она не только летопись одинокой души Иннокентия Анненского, не лишь отражение его веры и безверия, его поисков красоты и смысла жизни, но и летопись души того периода русской истории, что завершился 1917 годом. Поразительно: в творчестве Иннокентия Анненского почти нет "злобы дня", хотя он был свидетелем многих событий, потрясших устои России, - от убийства императора Александра II до русско-японской войны и бунтов 1905 года. Однако при отсутствии этой самой "злобы" мало в нашей литературе мастеров, в чьих произведениях так ощущался бы запах того времени, его эмоции и мысли, еще обращенные иногда к Христу, но уже явственно окрашенные едким цветом вечного скепсиса. Он прожил жизнь в мире слов: русских, греческих, французских. Они - незримые, мгновенно тающие в воздухе - заменяли ему реальность, такую массивную, так несомненно и незыблемо живущую не мгновение. При их помощи - незримых, мгновенно тающих в воздухе - Иннокентий Анненский заложил фундамент реальности новой, тоже несомненной и тоже незыблемой.
Не мерещится ль вам иногда, 18 Иннокентий Анненский заложил фундамент. Здание возводили другие - Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Анна Ахматова... Акмеисты (М. Зенкевич называл их "неореалистами") немыслимы без поэзии Анненского. Они и сами понимали это. И относились к его памяти трепетно, так, как могут относиться только поэты. Они, например, могли после шумного вечера в кафе "Бродячая собака" нанять три извозчика и поехать среди ночи в Царское Село, чтобы посидеть в заснеженном парке на скамейке, на которой любил сидеть Иннокентий Анненский. Всем бы нам такую память о нас! Чтобы хоть кто-то хоть однажды захотел побывать в любимых нами местах, походить по любимым нами улицам, пытаясь увидеть окружающее нашими глазами... Михаил Латышев
Содержание Михаил Латышев. Счастливый неудачник -- 3 Книга стихов "Кипарисовый ларец" в редакции посмертного издания 1910 г. -- 19
Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал
-- 6 Стихотворения, не вошедшие в книги И. Ф. Анненского
"Для чего, когда сны изменили..."
-- 133
|
|
|
|
