"Мир Иннокентия Анненского": Анненская хроника

У этого раздела непростая история. Он был открыт с 2015 года в социальных сетях Facebook и ВКонтакте как приложение к основному собранию. Во второй сети вскоре был закрыт, а в первой закрепился и активно пополнялся, благодаря тому, что в сети присутствовали мои друзья и знакомые - реальные. А также - заинтересованные иностранные корреспонденты. Затем я решил сделать копирование хроники на сайте "Мир Иннокентия Анненского плюс". Со временем некоторые мои записи стали превращаться в развернутые размышления, которые я собирал в разделе "Записки составителя". С конца февраля того же года сеть Facebook стала недоступна (легально), и хроника осталась только на сайте "Мир Иннокентия Анненского плюс". В конце 2022 года и эта платформа закрылась. Так что продолжаю хронику сайта здесь. Возможно, это сократит обращения к новостям собрания, но, думаю, что не очень. В конце концов, мой почтовый адрес всегда под рукой, внизу каждой страницы.

Открыта статья Б.Б. Глинского "Н. Ф. Анненский" из книги 1914 г. PDF 4,7 MB

Открыта рецензия на книгу Д. Н. Овсянико-Куликовского 1903 г. PDF

Открыт очерк А. А. Измайлова "Из записной книжки критика: Иннокентий Анненский в модернистской характеристике" (1910).

5 января (по ст. стилю) - 150 лет со дня рождения Людмилы (Изабеллы) Николаевны Вилькиной, в замужестве Виленкиной. Подавляющее число людей сегодня спросит: "А кто это?" И только специалисты по Серебряному веку русской литературы ответят: поэтесса, писательница, переводчица, публицистка. Жена известного деятеля рубежа XIX-ХХ века Н. М. Виленкина, выступавшего под псевдонимом Минский. А еще хозяйка литературного салона, эпатировавшая богему Петербурга своим поведением и многочисленными романическими связями, см. страницу Википедии.

Вилькина выпустила единственную книгу своего творчества под названием "Мой сад" (1906), вызвавшую массу отрицательных откликов. Предисловие к книге написал В. В. Розанов, который при том в разговорах менял в названии букву "с" на "з". Чуть ли не один приветствовал "сладкую мистику любви" в сонетах Вилькиной Иннокентий Анненский (в "женской" части статьи "О современном лиризме"). Он увидел среди эротики, возражая автору предисловия, "стихию не-любви", одну из "личин модернизма, который на то и существует, чтобы люди не боялись никакого маскарада и не смешивали его с жизнью".

Искушенный критик-эстет умилился "безусловно не эротическим" сонетом "В музее" и привел его полностью. Может быть, Анненский нашел что-то близкое своим стихам об изваяниях. Во всяком случае он по достоинству оценил технику, демонстративно отстраняясь от личностного отношения к автору: "Как нежны эти рифмы, похожие на электрический свет сквозь молочный колпак абажура, и какой здесь любовно-мягкий подбор звуков!" Невольно приходит на ум его стихотворение "Электрический свет в аллее". Надо не забывать, что электричество было тогда новшеством быта.

А еще нам сложнее теперь понять и представить форму вазы по стихам, чем Анненскому. Непонятно, к кому на фоне общего неприятия он обратился, написав в завершение своей характеристики, что в этих "сонетах вы всегда чувствуете огонь, уже зароненный на алтарную жертву". Скорее всего, к самому себе. И как всегда - причудливо и эффектно.

Открыт биографический очерк В. П. Смышляевой в "Словаре петербургских антиковедов XIX - начала XX века" (2021).

В ноябре исполняется 120 лет публикации лекции "Античная трагедия" в журнале "Мiр Божiй". Лекция стала вступительной статьей к "Театру Еврипида", из которого Анненским выпущен только первый том. Понятно, какое значение он ей придавал.

Лекция прочитана "в Петербурге постом 1902 г. при незаслуженно малом числе слушателей" (Б. В. Варнеке). То есть в марте - апреле. Об этом написал С. В. Штейн: "Осенью 1901 года "кружком любителей художественного чтения и музыки" был задуман ряд публичных лекций по драматической литературе. Принять участие в чтениях согласились профессор Ф. Д. Батюшков, приват-доцент Б. В. Варнеке, П. И. Вейнберг, П. Я. Деларов, профессор Ф. Ф. Зелинский и многие другие, но намерение это почему-то не осуществилось, и из цикла задуманных лекций состоялась лишь одна - г. Анненского об античной трагедии".

Кружок, организованный Ю. Э. Озаровским, собирался в доме 8 по Соляному переулку, недалеко от впадения Фонтанки в Неву. Там и выступил с лекцией Анненский. Переулок на месте, дом не сохранился.

Академик А. Е. Аникин (Новосибирск) увидел связь текста лекции с заключительными строками стихотворения "Конец осенней сказки", про "гвозди" (монография 2011 г.):

"...особого внимания заслуживает явно неслучайная перекличка, вновь предполагающая соединение античного и христианского начал:

Там и сям сочатся грозди
И краснеют: словно г в о з д и:
После снятого Христа.

'Гефест 〈:〉 вгоняет гвоздь за гвоздем в тело бога:'; 'Мы видели муки Прометея, гвозди, вогнанные в его тело:'". (Страницы 4, 32 первопубликации)

Аникин при этом сделал краткую ссылку на более раннее исследование. Я раскрою ее:

"У Анненского 'кошмар ночи' сменяется 'банальностью' дня, а наступающая после 'ночи длинной' утренняя идиллия 'взрывается' катастрофическим образом распятия <...> Так выглядит, по Анненскому, 'гармония' мира. Ставя в центр мироздания 'песчинку живого', поэт предъявлял к мирозданию прежде всего критерий моральный..." (К. М. Черный. 1973).

В начале года я опубликовал свой очерк "Ещё раз о "чёрном солнце" О. Мандельштама". В нём, понятное дело, и об Анненском тоже. И вот замечаю ещё два появления "чёрного солнца" в поле моего зрения. Первый вижу на обложке музыкального альбома группы URIAH HEEP 1972 г. - "Demons and Wizards". Конечно, не знаю, чем руководствовался художник-оформитель. Может, это уровень подсознания "'нордических' представлений о Черном Солнце как космическом объекте и источнике астральной энергии" (А. Дугин). Второй, уж совсем неожиданно, нашёл в виде эпиграфа к одной из"Сказок" Владимира Фёдоровича Одоевского: "Во светлой мрачности блистающих ночей / Явился тёмный свет из солнечных лучей". И подпись к эпиграфу - "Кн. Шаховской". Источник цитаты комментаторам неизвестен, и я подозреваю, что автор - сам Одоевский.

Слушал, как Джоан Баэз поет знаменитую песню Б. Ш. Окуджавы "Союз друзей". Неожиданно обратил внимание, что словосочетание "среди миров" появляется в ней в начале второй строфы, но с дополнением: "Среди совсем чужих миров...".
А недавно я услышал это словосочетание в песне "Цветная" из нового альбома группы "Калинов мост" - "Холсты". Вариант Дмитрия Ревякина: "Среди расколотых миров..."

Не думаю, что оба автора держали в уме стихотворение А. Скорее всего, словосочетание вписано им в наш культурный код настолько, что возникает в творческом процессе как бы само по себе, как общая данность.

У собрания появился фавикон (наконец-то). Это маленькая картинка автографической буквы "а" слева от строки собрания в результатах поиска. И в строке заголовка страницы. Теперь можно установить на аватар "Анненской хроники". Для стилевого соответствия.

20 апреля в Собрании открыт перевод трагедии Еврипида "Умоляющие" и статья-послесловие к нему. Общеупотребимое название трагедии - "Просительницы". Текст открыт по изданию: ТЕ 2007. Формат DJVU.

120 лет назад, с марта по май 1902 г., в ЖМНП публиковался перевод трагедии Еврипида 'Ипполит' (выпущен также отдельным извлечением из журнала).

В библиотеке (ГПНТБ) на выставочной полке увидел роскошные тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии" (5 томов). Энцикл. формат, толщина в кулак, шикарная раскрашенная бумага. В этой затее Е. А. Евтушенко, в 3-м томе "От Анненского до Ахматовой", скопировал очерк об А. и меняю им газетный вариант в собрании (оказалось, что сокращенный).

Очерк несколько беллетристический и не без погрешностей. Например, Евтушенко пишет об "Анненском-эссеисте": "А это - о лирике Бальмонта: "Что-то торжественно слащавое и жеманное точно прилипло к русскому стиху". Но ведь это в статье "Бальмонт - лирик" написано не о лирике Бальмонта! Да и статья эта - вовсе не эссе. И в конце получилась странность, связанная с памятью Евтушенко:

Что же он так по-разному вспоминает-то, причем печатно. Мог ведь и посмотреть, как было в газетной рубрике. Похоже на "непрошенное соавторство" самого Евтушенко.

Но еще интереснее авторское стихотворение, предваряющее том. Он написал его специально для издания, то есть во время, когда Анненского и о нем было уже напечатано много. Последние две строфы:

Вот он, Пушкин, с Парни, а поодаль,
ветвь сиреневую подобрав,
двум теням гимназическим подал
их изысканный верный жираф.

"Чтой-то барин задумался энтий? -
самого себя дворник спросил,
когда Анненский Иннокентий
папироску с огнем прикусил.

По хронологической логике издания эти строфы надо бы поменять местами. И что за папироска!? Анненский не курил. Ведь сам автор дважды написал в очерке о его больном сердце.

Открыты извлечения из 1-й части дневника К. Чуковского (издание 1991 г.). По большей части они о старших Анненских, о Короленко, о Т. А. Богданович. Но есть и об А. Особенно интересны записи 1904 г. из Англии о чтении Р. Браунига и желании его переводить. Собственно, с этого имени и началась переводческая деятельность Чуковского, чем объясняется его фраза из письма: "...по Вашей цитате в Еврипиде - я понял, что Вы хорошо знаете Robert'a Browning'a - и получил ключ к Вашей поэзии".

Открыты фрагменты книги Майкла Баскера PDF "Ранний Гумилев: Путь к акмеизму" и полностью 3-я глава - "О Царском Селе, Иннокентии Анненском и 'царскосельском круге идей' Гумилева". Я давно знаю, что единственный в городе экземпляр книги находится в филиале ГПНТБ (Академгородок), и вот добрался. Даже дали домой на выходные. Это ценное пополнение, потому что зарубежных исследований в собрании совсем мало. Книгу перевел на русский сам автор.

Среди нескольких стихотворных дарственных надписей А. на книгах (я насчитываю четыре) есть особенная. Это надпись, как сказано в комментарии к ней (СиТ 90), "на рукописном заглавном листе "Тихих песен", в нижнем правом углу листа, без посв.".

Тому, кто зиждет архитрав
Над гулкой залой новой речи,
Поэту "Придорожных Трав"
Н и к т о - взамен банальной встречи.

Трудно представить, что надпись на рукописном листе предназначалась для передачи адресату. Скорее выглядит как посвящение и свидетельство внимательного чтения одной из "определительных" ("Бальмонт - лирик") поэтических книг Бальмонта "Будем как солнце", содержащей названное в "надписи" стихотворение. И кстати: слово Никто никак не выделено, как делается в публикациях.

Книга "Тихие песни" выпущена в начале 1904 года (в апреле в печати появились первые рецензии на нее). К этому времени Анненский и Бальмонт не могли ни встречаться, ни быть лично знакомыми. До лета 1903 г. Бальмонт больше года перемещался по Европе, затем вернулся в Москву и отправился на Балтику готовить книгу "Только любовь". В начале 1904 г. он снова в Париже, а к концу - в Мексике. Анненский же в начале 1904 г. тяжело болел, с потерей возможности писать. И позже можно с уверенностью сказать, что Анненский и Бальмонт не встретились. В 1905 г. Бальмонт возвратился в Москву и увлекся революционным движением, в результате чего отправился в эмиграцию с 1906 г. по 1913 г.

Таким образом, надпись на рукописи сделана до конца 1903 г. Примечательно, что "без посв."; оно и не нужно, ведь имя определяется из текста.

Первые две строки - признание вершинного положения Бальмонта, по словам Брюсова, - "царившего над русской поэзией" в первом десятилетии XX в. (Валерий Брюсов. Далекие и близкие. М., 1912. С. 89). "Новую речь" можно сопоставить с названием доклада в Неофилологическом обществе - "Эстетический момент новой русской поэзии", сделанного Анненским 15 ноября 1904 г. и ставшего затем статьей "Бальмонт - лирик". Интересно, что из всего сборника "Будем как солнце" Анненский назвал стихотворение "Придорожные травы", тем самым, с одной стороны, - высоко его оценивая. Стихотворение перечислено в статье "Бальмонт - лирик" среди тех, "которые всего, кажется, свободнее выходили из сердца поэта". Тут можно добавить мнение того же Брюсова: "одно из лучших созданий Бальмонта" ("Что же такое Бальмонт", 1921). А с другой - соединяя с некоторым уничижением в смысловом содержании собственного псевдонима.

Бальмонт в своем стихотворении обращается к "придорожным травам": "Вашим равным - царствовать, а вам - навек уснуть". Это было близко Анненскому, написавшему через пять лет в стихотворении "Другому": "...мы сойдём с дороги // Ты - в лепестках душистого венца, // Я просто так, задвинутый на дроги". В связи с этим можно еще раз обратить внимание на рядовое написание слова никто.

Добавлю, что и доклад готовился Анненским еще до начала 1904 г., о чем свидетельствует его письмо к Ф. А. Брауну от 26.10.1903: "Я никак не могу в настоящее время, т. е. до Рождества читать реферата, но в январском заседании, если позволите, с удовольствием прочту в Нео-Филологическом Общ. сообщение "О<б> Э<стетическом> М<оменте>". Доклад состоялся только через год. Из письма видно, что название доклада было известно адресату, т. е. было заявлено ранее. Значит, "новая речь" Бальмонта Анненским уже продумывалась и потому зафиксировалась в четверостишии.

Что изображено на обложке ТЕ 1906? Похоже на седло со стременами. На нём - поклонение женщин. Кому?

О книгах Лекманова: в них много интересных наблюдений, иногда очень интересных. Но они бывают слишком прямолинейны. Вот пример.

Он написал, что в стихотворении "Там" ("Тихие песни") Анненский изобразил бордель (с. 399), и привел строки: 'Тварь единая, живая / Там тянула к брашну жало, / Там отрава огневая / В кубки медные бежала'.

Мне никогда не приходило такое в голову, начиная с первого прочтения в 1979 г. Это стихотворение (первоначальное название - "Ужин") можно считать парным к предшествующему - "Трактир жизни". В них по четыре строфы, и размеры почти совпадают. Оба о неком месте, где бессмысленно и пагубно прожигается жизнь, и его посетителях. Возможно, это салон, клуб, вечеринка, притон, включая и обозначенный Лекмановым смысл. Сам ИФА его не называет. А зачем? Это второстепенная деталь. В первом стихотворении "белеющая Психея", "фикусы торчат", во втором - "Эрот бескрылый", "искусственные азалии". Непременные составляющие принимающих интерьеров. "Отрава огневая" вторит "мути вина"... "Тварь единая" - может быть, муха? То есть на то, что это именно бордель, нет ни намека.

Пользуясь словами ИФА "Надо немножко все-таки дерзать", дерзну и я. В отношении книги проф. Лекманова "Осип Мандельштам: Жизнь поэта", выдержавшей уже три издания.Точнее - в отношении двух мест, всего лишь.

Одно из них - это характеристика стихов Анненского в стихотворении "Шарики детские": "нарочито инфантильная манера". Это неудачно, на мой взгляд и вряд ли верно.

Второе посерьезнее: "Весьма значительным кажется то обстоятельство, что с вырванным из 'Аполлона' листком, где было напечатано стихотворение Анненского 'Петербург', Мандельштам не расставался в течение всей своей жизни". Откуда это, на основании чего? Стихотворение 'Петербург' - знаковое, рассмотренное и описанное множество раз. Но такого факта, даже двух, я о нем не знаю. Ссылки в тексте нет, хотя вообще их в книге много, в том числе и рядом.

К сожалению, не могу дать страницы; "держал в руках" цифровую копию, где они не указаны.

Случайно узнал о книге 2020 года: Н. А. Некрасов. Последние песни. К. К. Случевский. Песни из 'Уголка'. И. Ф. Анненский. Тихие песни.

Случайно - к сожалению; собрание по-прежнему не входит в поле зрения профессионалов. За исключением единичных дружественных "случаев". Тем более, что книга выпущена "Открытой Кафедрой" в Новосибирске. В руках не держал, поэтому показываю источник: https://ok.academy/publishing/

Как я понимаю, книга подготовлена филологически. О представленных книгах стихов в аннотации сказано, что их содержание:
"...связано с ситуациями ожидания конца, физического и метафизического порога, кризиса - и в то же время с пафосом творческого завещания. Все три поэтические книги представляют собой результат эстетического и экзистенциального опыта прикосновения к Непознаваемому и преодоления Неизбежного".

На мой взгляд, "конец", "кризис", "завещание" с трудом можно отнести к первому сборнику ИФА. Тем более - мистические категории. Но надо взять книгу в руки и посмотреть внутрь.

"...едва ли есть область знания, в которой силы человеческого ума изощрились бы до более тонкой, почти художественной критической работы, чем сфера классической филологии".
(1-я лекция курса "История античной драмы")

"Художественная критика" - это ведь и о трудах самого ИФА.

"Повторяю: античность для меня есть до некоторой степени скрытая часть нашего сознания <...> Будем же изучать, работать, сомневаться - это наша обязанность. Но не будем отказываться от вчерашнего дня и не дадим считать себя беднее, чем мы есть на самом деле."
(Из черновиков курса "История античной драмы")

Для возникновения театра в Аттике, помимо "необыкновенной прозрачности воздуха", который "своими особенными свойствами давал возможность любоваться предметами во всей красе и смягченной отчетливостью их очертаний на сравнительно большом расстоянии":

Не перестаю удивляться мысли и воображению ИФА.

Анненский и математика. Я уже не раз обращал внимание на этот сюжет. Еще одно проявление находим в записях одной из слушательниц лекций курса "История античной драмы" (Лекция 20). Интересно представить себе Иннокентия Федоровича поворачивающимся к доске, берущим мел и чертящим график. И поясняющим его терминами "ужас", "сострадание", "пафос".

"Мою судьбу трогательно опишут в назидательной книжке ценою в три копейки серебра."

Это из лирической прозы под названьем "Моя душа". У произведения минимальный комментарий в СиТ 90. Ничего не сказано про эпиграф. Удивительно мало наблюдений исследователей; я знаю два - М. Жажояна и Е.Ю. Геймбух. В первом еще в 1990 г. отмечено то же. Его автор сопоставил произведение со стихотворением А. Бертрана "Шевреморт" из книги "Ночной Гаспар". А в 24-й лекции курса "История античной драмы" (с. 132) есть прозаический перевод ИФА из Архилоха с таким началом:

Но, конечно, текст "стихотворения в прозе" Анненского самостоятелен и располагает к размышлениям.

"А ведь этот мешок был душою поэта - и вся вина этой души заключалась только в том, что кто-то и где-то осудил ее жить чужими жизнями, жить всяким дрязгом и скарбом, которым воровски напихивала его жизнь, жить и даже не замечать при этом, что ее в то же самое время изнашивает собственная, уже ни с кем не делимая мука."

(Подобрал картинку "темного сапфира", к которому в "Моей душе" обращено проклятие Анненского. Нет, не к нему, а к пальцу, на котором он находится... Да нет же. Палец - это только палец.)


Начало \ "Анненская хроника": 2021-2023	Сокращения
Открытие: 05.04.2023	Обновление: 05.10.2023