Сокращения

Открытие: 20.10.2009

Обновление: 05.03.2024

Р. Д. Тименчик, К. М. Черный

страница Р. Д. Тименчика

Источник текста: РП 1. С. 84-88.
Мной внесены некоторые формальные изменения текста в соответствии со ссылками в собрании.

Текст сопровождается изображениями:
Фотопортрет И. Ф. Анненского 1900-х гг. (7)
Титульный лист КО 1 с дарственной стихотворной надписью Н. С. Гумилёву
Автограф статьи И. Ф. Анненского "Символы красоты у русских писателей"

В собрании размещена статья К. М. Черного "Анненский и Тютчев".

АННЕНСКИЙ Иннокентий Фёдорович [20.8 (1.9). 1855, Омск - 30.11 (13.12).1909, Петербург; похоронен в Царском Селе], поэт, критик, драматург, переводчик, педагог. Отец, Фёд. Ник., занимал ряд видных постов в административном аппарате Сибири, т. ч. был нач. отд. Гл. управления Зап. Сибири, с 1860 чиновник особых поручений при мин. внутр. дел в Петербурге. Сам А. счел нужным сообщить для биогр. словаря только то, что он рос 'в среде, где соединялись элементы бюрократические и помещичьи... С тех пор, как себя помнит, любил заниматься историей и словесностью и чувствовал антипатию ко всему элементарному и банально-ясному' (ИРЛИ, ф. 377; Венгеров. Сл., VI, 341). В детстве подолгу жил в доме брата Н. Ф. Анненского. 'Обоих братьев, - хотя жизненные интересы далеко развели их впоследствии... до самой их смерти связывала горячая братская любовь' (Т. Богданович - ПК, с. 79). При этом Н. Ф. Анненскому была безразлична поэзия А., со своей стороны не приемлющего 'культурное беспамятство', свойственное позднему народничеству и полит. радикализму (см. отзыв А. о ж. 'Мир божий': 'Иван Непомнящий из пересыльной тюрьмы' - КО, с. 459). Тем не менее, именно брату и его жене А. Н. Анненской считал А. себя обязанным 'интеллигентным бытием' (КО, с. 495).

Учился А. во 2-й петерб. г-зии и в частной г-зии В. И. Беренса, экзамены на аттестат зрелости сдал в 1875 экстерном (при г-зии Человеколюбивого об-ва в Петербурге) . В 1879 окончил Петерб. ун-т по словесному разряду ист.-филол. ф-та со степенью кандидата и правом преподавать древние языки (в ун-те занимался историей рус. яз. под руководством И. И. Срезневского, испытал науч. влияние В. И. Ламанского и И. П. Минаева) и до конца жизни служил по ведомству Мин-ва нар. просвещения (с 1896 д. стат. сов.). В 1879-91 преподавал в петерб. г-зии (Я. Г. Гуревича). Урывками занимался филол. исследованиями, отдаться к-рым полностью не позволяла служебная занятость.

В 70-80-х гг. А. пробовал себя в переводах (к-рых не печатал), писал в осн. подражат. стихи (не опубл. - ЦГАЛИ). Своими опытами делился только с близкими друзьями, напр. с языковедом и музыкантом С. К. Буличем ['Журнал Содружества', Выборг, 1936, ? 9 (45), с. 2]. В 1908 большинство ранних произв. (замыслы 'за тридцать лет') А. уничтожил (КО, с. 479).

В 1889-90 А. давал уроки в Павлов. (жен.) ин-те и читал лекции по ист. грамматике на Высших жен. (Бестужев.) курсах. В 1891-93, находясь в постоянных разногласиях с преподават. коллективом, был директором в Коллегии П. Галагана в Киеве; в это время начинает работать над переводом Еврипида. В 1893-96 дир. 8-й петерб. г-зии. В 1896-1905 дир. Николаев. г-зии в Царском Селе, среди его учеников - Н. С. Гумилев, Д. И. Коковцев, Н. Н. Пунин, С. Горный. С 1898 чл. Ученого к-та Мин-ва нар. просвещения. В 1899 в дни пушкинских торжеств выступил с речью 'Пушкин и Царское Село' (СПб., 1899), 'произнесенной ex officio, но не официально-сухой, а теплой и содержательной' [Н. Лернер - 'Книга и революция', 1922, ? 3 (15), с. 84].

Полагая, что 'дети поколения, в к-ром болезненная чувствительность воспитывалась на Фете, Алексее Толстом и Апухтине... не могут непосредственно чувствовать Пушкина' (запись 1898. - ЦГАЛИ), А. взывал к 'гуманности высшего порядка у Пушкина', источник к-рой 'был не в мягкосердечии, а в понимании и чувстве справедливости' (КО, с. 320). Лекции А., отличавшиеся свободой сопоставит. экскурсов и артистизмом трезво-аналитич. проникновения в поэтологию, выдвигали его как 'стилиста именно произносимого, а не читаемого слова' (Ф. Ф. Зелинский). Они были пронизаны духом служения 'Общему и Нужному' - культурной традиции как 'части нашей души' (КО, с. 411).

С 1881 А. публиковал рец. на соч. по рус. слав. и классич. филологии в 'Журнале Мин-ва нар. просвещения'. В 90-х гг. выступал со статьями о Н. В. Гоголе, М. Ю. Лермонтове, И. А. Гончарове, А. Н. Майкове в ж. 'Рус. школа' (1890, ? 10; 1891, ? 12; 1892, ? 4; 1898, ? 2, 3), совершил ряд поездок в Италию и Францию, одним из стимулов к к-рым явилось напряженное внимание к живописи прерафаэлитов, А. Бёклина, Л. Алма-Тадемы, к скульптуре О. Родена, к музыке Р. Вагнера, к поэзии и прозе франц. символистов, 'парнасцев' и 'проклятых'; пробы перевода их стихов дали толчок к становлению индивидуальной поэтич. манеры А. Стихи кон. 90-х гг. он задумывает в 1901 объединить в сб-к под назв. 'Утис. Из пещеры Полифема' [Утис (Никто) - имя, к-рым назвался Одиссей циклопу]. Позднее А. русифицирует псевд. каламбуром 'Ник. Т-о' - под этим именем, связанным и с любимой идеей А. об анонимности стиха вообще, сб-к стих. 'Тихие песни' (включающий пер. из Горация, Г. Лонгфелло, Ш. Бодлера, П. Вердена, Ш. Леконт де Лиля, Сюлли-Прюдома, А. Рембо, С. Малларме, Ш. Кро, Т. Корбьера, М. Роллина, Ф. Жамма) вышел в 1904 (СПб.).

'Тихие песни' заслужили снисходит. одобрение В. Я. Брюсова ('умение дать движение стиху, красиво построить строфу... иногда он достигает музыкальности, иногда дает образы не банальные, новые, верные', 'Весы', 1904, ? 4, с. 63). А. А. Блок два года спустя отметил, что, несмотря на 'нек-рое безвкусие' и 'декадентские излишества', в стихах чувствуется 'тютчевский дух', 'человеческая душа, убитая непосильной тоской, дикая, одинокая и скрытная' (Блок, V, 620). Однако отношение к книге весьма немногочисл. критики определялось не этими оценками, а резким неприятием (М. М-в; 'автор очень близок к помешательству' - 'Русский Вестник', 1904, ? 7, с. 386) и выжидательным недоумением (Л. В<асилевский> - 'Образование'. 1904, ? 4). В том же году встретил осуждение академич. подход А. к писаниям 'декадента', к-рый был им продемонстрирован в докладе о поэтике К. Д. Бальмонта в Неофилол. об-ве (см.: Лавров А. В., И. Ф. Анненский в переписке с А. Веселовским. - 'Русская Литература', 1978, ? 1).

В 1906 (СПб.) вышел 1-й том Еврипида, переведенного А., с его толкованиями всех пьес. Глубокая внутр. близость Еврипида, на к-рую неоднократно указывал сам А. (см., напр., свидетельство А. А. Мухина - 'Гермес', 1909, ? 20), объясняется в значит, мере тем, что 'великому символисту античной драмы' ('Театр Еврипида', т. 2, М., 1917, с. 358) и 'великому мистификатору' (письмо к В. К. Ернштедту - ЛО ААН СССР, ф. 733, oп. 2, д. 15) были присущи столь значимые в мировоззрении А. ощущение кризисности мира, иронич. неприятие нормативности поведения человека (нравств. критерий к-рого находится в нем самом), стремление к скептич. дегероизации мифа. (Концепция иск-ва перевода изложена А. в 'Разборе стихотв. пер. лирич. стих. Горация П. Ф. Порфирова', СПб., 1904; Пушкинская зол. медаль АН.) Опыт модернизированной интерпретации мотивов и персонажей др.-греч. лит-ры отразился в драмах А.: 'Меланиппа-философ' (СПб., 1901), 'Царь Иксион' (СПб., 1902), 'Лаодамия' (сб. 'Сев. речь', СПб., 1906; написана в 1902), 'Фамира-Кифаред' (написана в 1906; отд. изд. - М., 1913, 2-е изд., П., 1919; Камерный т-р, 1916, реж. А. Я.Таиров; по словам В. М. Жирмунского, 'вместе с лирич. драмой А. Блока "Роза и крест" - единств. произв. поэзии символизма, к-рое требует действительного сценич. воплощения, т. к. заключает в себе зерно неосуществл. трагедии, рожденной обедненностью совр. души и ее мистич. устремлением к бесконечному' - газета 'Биржевые Ведомости', 1917, 18 февр.). Драмы возникли под знаком веры А. в слав. возрождение антич. наследия, осн. на представлении об особой рус. чуткости к эллинизму - то ли вследствие типологич. совпадения 'психологии народов', то ли из-за 'отдаленного культурного преемства' ('Разбор стихотв. пер.', с. 3). Выбранный жанр квазиантич. драмы (о 'Царе Иксионе' А. говорил: 'Это не трагедия в строгом смысле слова..., а драм. сказка' - ЛО ААН СССР, ф. 733, оп. 2, д. 15, л. 33) позволил А. прибегнуть к отчасти мотивированным жанром приемам 'мифотворчества', в т. ч. языковым и психол. анахронизмам.

К янв. 1906 А. был уволен с поста дир. г-зии в связи с ученич. беспорядками. Затем служил инспектором Петерб. уч. округа, привязанный к делам, как он писал в одном из писем 1907, 'одно другого смешнее, нелепее и омерзительно-несоответственнее с теми мыслями, к-рые меня волнуют и сладко сжигают' (ГЛМ, оф. 4685). Однако именно в ревизорских разъездах А. по сев.-зап. губерниям возникли нек-рые из его лучших стих., в т. ч. 'дорожные'. В 1906 (СПб.) вышел сб-к лит.-критич. статей А. 'Книга отражений'.

Внутр. целостность книги и ориг. манера автора не были оценены критикой. В. Ф. Ходасевич увидел в ней 'ряд разрозненных, ничем между собой не связанных статей' ('Золотое Руно', 1906, ? 3, с. 138). К. И. Чуковский назвал ее 'листками из записной книжки, записками из подполья' ('Весы', 1906, ? 3-4, с. 79), что спустя три года в письме к А. сам признал 'ерундой' (ЦГАЛИ; др. отзывы: Е. Ляцкий - 'Вестник Европы', 1907, ? 4; (А. Фомин) - 'Исторический Вестник', 1906, ? 11 PDF).

На протяжении 1906-08 духовными конфидентками и адресатами писем А. (частично опубл. в КО) являлись его жена Н. В. Хмара-Барщевская, Е. М. Мухина, А. В. Бородина, Н. П. Бегичева, О. П. Хмара-Барщевская, Е. С. Левицкая, Т. А. Богданович, О. А. Васильева. Статьи А. время от времени печатаются в ж. 'Перевал', 'Гермес', альм. 'Белый камень' и газ. 'Слово', 'Речь', 'Голос Севера'. Изредка публиковались и стихи (напр., 'Милая' - 'Трудовой путь', 1907, ? 7), но чаще они отвергались редакциями ('Квадратные окошки' - ГЛМ, оф. 4684, 'Вербная неделя' и 'Тоска мимолетности' - см. письмо В. С. Миролюбова к А. - ЦГАЛИ; 'Невозможно' - см.: КО, с. 473, 655). В 1909 (СПб.) вышла 'Вторая книга отражений'. А. успел прочитать благожелат., но торопливые рец. Гумилева ('Речь', 1909, 11 мая) и К. Эрберга ('Аполлон', 1909, ? 2). В частных письмах к нему книгу высоко оценили А. Н. Толстой (см.: 'Литературная Газета', 1983, 5 янв.), М. А. Волошин, почувствовавший ее 'интимную исповедь' (Ежегодник РО ПД. 1976, Л., 1978, с. 244). Центр. место в 'Книгах отражений', как и вообще в эстетике А., занимает мысль об имманентной нравственности иск-ва (см.: Подольская И. И., Анненский-критик, в кн.: КО, с. 505-06), о безусловном единстве эстетич. и этич. критериев (стремлении поэзии 'к Красоте и Добру'), об изначально присущей ей родственности 'чувствам Равенства и Свободы'. Система воззрений А., оформленная в сложном логич. сцеплении очерков, составивших две 'Книги отражений', была направлена и против морализующей 'тенденциозности', и против 'цинич. безразличия' декадентства. Для А.-критика смысловая динамика худож. текста определялась (вслед за Потебнёй) степенью взаимной активности внутр. и внеш. формы. Сложная индивидуальная иерархия аналитич. приемов А. учитывала опыт Ф. Ницше, О. Уайльда, Реми де Гурмона, новейших лингвистич., психол. и литературоведч. гипотез. Пафос сравнит. поэтики отчасти определил и установку на разнообразие объектов критич. истолкования: петерб. повести Гоголя и 'Иуда Искариот' Л. Н. Андреева, 'Горькая судьбина' А. Ф. Писемского и 'Бранд' Г. Ибсена, 'Романсеро' Г. Гейне и 'На дне' М. Горького и т. д. В новейшей лит-ре А. предельно заинтересованно относился к самым разным формам экспериментаторства, 'как чуткий инструмент звучал ответно на всякое новое направление в области иск-ва' (письмо О. П. Хмара-Барщевской В. Г. Сахновскому - Музей MX AT, ? 8596). Новизна поэтики была для А. критерием эстетич. оценки, что, однако, не означало всеядности по отношению к лит. продукции 'модернистов'.

Характерен в этом отношении отзыв А. о романе М. А. Кузмина 'Крылья': 'Какая мерзость, и не только мерзость, но и дрянь! Какая жалкая вещь - эта претенциозная подражательность!' (письмо Н. П. Бегичевой от 9 янв. 1907 - ГЛМ, оф. 4685); ср. отзыв о совр. поэзии в тезисах непрочитанного доклада 'Об эстетич. критерии': 'Потеря чувства меры. Истеричность. Боязнь думать и сомневаться. Эротизм и порнография'. (ЦГАЛИ).

Все напряженнее переживаемая А. его изоляция от лит. среды отчасти перешла в сознательную позицию. Лишь весной 1909 он приобрел сочувственную проф. аудиторию, когда был привлечен С. К. Маковским к организации ж. 'Аполлон', в к-ром на первых порах оказался одним из фактич. редакторов. По его программе ж-л должен был стать рупором 'новой интеллигенции', гл. чертой к-рой А. считал 'прогрессивность', но - в обязательном соединении с 'культурным традиционализмом' ('Литературное Наследство', т. 92, кн. 2, с. 318). В ? 1 была опубл. написанная с нервным воодушевлением ст. А. 'О совр. лиризме' (продолжение - ? 2, 3) - обзор достижений 'новой поэзии'. Присущий статье метод медитативных импровизаций, намеренная мимолетность, недосказанность оценок и характеристик, прежде всего поэтов с устоявшимися репутациями, раздражали мн. писателей, увидевших в своеобразно-прихотливых, импрессионистич. зарисовках А. только 'вызов и аффектацию', 'легкомысленное щегольство' (Маковский С. Портреты современников, Нью-Йорк, 1955, с. 224).

В 1909 А. создал самые глубокие из своих 'горьких, полынно крепких стихов' (О. Э. Мандельштам): 'Баллада', 'Будильник', 'Дождик', 'Прерывистые строки', 'Нервы', 'Дальние руки', 'Старые эстонки', 'Одуванчики', 'Моя тоска', начал чтение цикла стиховедч. лекций в Об-ве ревнителей худож. слова при 'Аполлоне', готовил доклад для Лит. об-ва, написал статью о Леконт де Лиле (КО, с. 404-32), читал лекции по истории др.-греч. лит-ры на Высших жен. ист.-лит. курсах Н. П. Раева (к к-рым приступил в 1908) и спешил завершить еще целый ряд служебных и лит. дел перед тем, как приступить к пересмотру и окончат. доработке давнишних замыслов, когда чрезвычайное перенапряжение вкупе с болезненными переживаниями, вызванными намеченной отставкой, невыполненными обязательствами руководства 'Аполлона' (снятие подборки его стих.), отсутствием полного взаимопонимания с теми, в ком он хотел встретить единомышленников, привели к резкому обострению постоянной сердечной болезни, и он скоропостижно скончался в подъезде Царскосельского (ныне Витебского) вокзала.

Уже после смерти А. вышла главная его книга - 'Кипарисовый ларец' (М., 1910). Состав книги был, по-видимому, во многом определен волей сына А. - В. И. Кривича; первонач. авт. план включал большое число стих., опубл. Кривичем в изд. 'Посмертные стихи Ин. Анненского' (П., 1923, в т. ч. стих. 'Петербург'; см.: Тименчик Р. Д., О составе сб. И. Анненского 'Кипарисовый ларец', 'Вопросы Литературы', 1978, ? 8). Брюсов в рец. в 'Рус. мысли' отметил метод А., 'устанавливающий связь между предметами, вполне разнородными', 'резко импрессионистическую манеру письма', 'поразительную искренность' и (ср. рец. Блока на 'Тихие песни') 'душу нежную и стыдливую', но слишком чуткую и потому 'привыкшую таиться под маской легкой иронии' (Брюсов В. Я., Собр. соч., т. 6, с. 328-29).

Лит. генезис лирики А. во многом определялся свойственным поэту 'духовным гостеприимством' (выражение Б. В. Варнеке). В его стихах обнаруживаются отклики рус. поэзии 19 в. - Лермонтова, Н. А. Некрасова, А. А. Фета, К. К. Случевского и, наконец, 'пушкинианства... преломленного сквозь Достоевского' (Булдеев А., Анненский как поэт, 'Жатва', 1912, ? 3, с.200). Бесспорно и влияние рус. психол. прозы, прежде всего чеховской повествоват. манеры; А. П. Чехов и А. соседствовали в восприятии младших современников: '... строгая честность, умная ясность, безнадежная грусть. Это наш Чехов в стихах' (Г. П. Федотов). Значимыми для А. были и достижения франц. поэтов 'с Бодлером и Верленом во главе', чьей 'заслугой надолго останется, кроме обогащения языка, повышение нашей эстетич. чувствительности и увеличение шкалы наших худож. ощущений' (КО, с. 275), и Ф. И.Тютчев, о к-ром А. писал: 'у него чисто слав. симпатия к беспредельному и таинственному, худож. мистицизм; поэзия его не знает резких контуров и ярких красок, и проникнута чисто рус. меланхолией и мягкостью' ('Гимназия', Ревель, 1889, ? 1, с. 82). Трагедийная напряженность мироощущения лирич. героя А. выражалась в 'музыкальном' варьировании, взаимопроникновении осн. тем и мотивов его поэзии: обреченность существования 'на пороге' ночного мира, двойственность человека, принадлежащего 'этому' и 'тому' мирам; смерть, переживаемая как абсурд (отсюда попытка 'одолеть' метафизическую таинственность смерти брутальным балагурством и травестированием); мужеств. стоицизм в приобщении к боли природы, понимаемой расширительно, как все, что 'не-я', но что, однако, всякий миг может быть почувствовано 'мной' ('Бывает такое небо, / Такая игра лучей, / Что сердцу обида куклы / Обиды своей жалчей'), и катастрофич. необратимость постоянного убывания 'мигов' жизни. Безутешное видение А. условий человеческого существования в рус. истории позволило А. А. Ахматовой сказать: 'Он был преддверием, предзнаменованьем / Всего, что с нами позже совершилось...'. Полигенезис лирики А. вытекает из его концепции человека ('Только в органе человек ... может выражать мировое космическое начало своей души. Только здесь постигает человек свою мучительную разносоставность, пестроту, противоречивость и непримиренность, вместе с тем давая душе своей и непосредственные минуты иллюзии, будто он - Единое, будто он - Божество'. - Запись от июня 1909, ГЛМ, оф. 452) и восходит к структурным свойствам его личности ('За стольких жить мой ум хотел, Что сам я жить устал'). В кругу друзей А. развивал мысль о страдании, о муке за брата своего как гл. стимуле жизни, интеллектуального и эмоц. бытия (П. П. Митрофанов - Венгеров. Лит-ра 20 в., кн. 6, с. 287). Этот дар 'жалости' (о к-ром писали Гумилёв, Вяч. И. Иванов, Д. П. Святополк-Мирский и др.) стал у А. стилеобразующим началом, вызвал к жизни многообразие 'чужих голосов' в его лирике, причем сострадание выводило его за рамки национальной, языковой и религ. традиций (стих. 'Старые эстонки', пафос к-рого объясняется словами А. о своего рода 'космополитизме', о его не сентенциозных только, а худож. началах - 'воспроизведении случайно и несправедливо обездоленных существований' - 'Гермес', 1907, ? 2, с. 51), за рамки социальных перегородок (стих. 'В дороге', 'Картинка', 'Опять в дороге', 'Песни с декорацией'), своего и чужого текста (стих. 'Милая' - вариация на мотивы 'Фауста') и, наконец, за границу 'вещного мира': право голоса обретают 'будильник', 'старая шарманка', 'лира часов', 'колокольчики' (см. одноим. стих.). Разнообразие стилистич., интонац. средств для передачи голосов многоликого мира 'не-я' предвосхищало стилистику целого ряда индивидуальных поэтич. систем 10-х гг. Как говорила А. Ахматова, 'он шел одновременно по стольким дорогам! Он нес в себе столько нового, что все новаторы оказывались ему сродни' ('Встречи с прошлым', в. 3, М., 1978, с. 417).

Лит. позиция А., организационно стоявшего вне движения символистов, позволила постсимволистам (Гумилёв, Ахматова, Мандельштам, Б. Л. Пастернак, М. А. Зенкевич, Г. В. Иванов, Г. В. Адамович и др.) узнавать в А. своего учителя. Обществ. невнимание к поэзии А. (почти ни в одном из газетных некрологов не говорилось о нем как о лирике) вызвало в качестве реакции экзальтированный культ А. в 10-х гг. (Е. Я. Архиппов, А. Альвинг и др.).

Др. произв. Стих. в прозе: 'Моя душа', 'Сентиментальное воспоминание' (альм. 'Белый камень', М., 1908), 'Мысли-иглы' ('Понедельники газ. "Слово"', 1906, ? 13, 15 мая). Статьи: 'Стихотворения Я. П. Полонского как педагогич. материал' ('Воспитание и обучение', 1887, ? 5-6), 'Соч. гр. А. К. Толстого как педагогич. материал' (там же, 1887, ? 8-9), 'Из наблюдений над языком Ликофрона' ('Сб-к статей в честь И. В. Помяловского', СПб., 1897), 'Антич. миф в совр. франц. поэзии' ('Гермес', 1908, ? 7-10),'Таврич. жрица у Еврипида, Руччелаи и Гёте' ('Гермес', 1910, ? 14, 16-19).

Изд.:

Театр Еврипида, т. 1-3, М., 1916-21;
Стихотворения и трагедии. Л.. 1959 (Библиотека Поэта, большая серия; вступ. ст., подг. текста и прим. А. В. Федорова);
Книги отражений. М., 1979 (подг. изд. - Н. Т. Ашимбаева, И. И. Подольская, А. В. Федоров);
Избранное. Стих. Критич. проза. Письма, М., 1987 (вступ. ст. И. И. Подольской).

Биогр. мат-лы:

'Веретено', кн. 1, Б., 1922 (ст. С. Маковского);
Лит. мысль, в. 3. Л., 1925 (ст. В. Кривича);
Ежегодник РО ПД. 1976. Л., 1978, с. 222-252;
Памятники культуры. 1981. Л., 1983, с. 51-146.

Лит.:

рец. на 'Кипарисовый ларец':

В. Гофман - 'Утро', Х., 1910, 9 мая;
Н. Брандт - 'Лукоморье', К., 1911, ? 3;

рец. на 'Посмертные стихотворения':

Э. Голлербах - 'Зап. Передвижного театра', 1933, ? 53;

о драматургии:

Аврелий (В. Я. Брюсов) - 'Весы', 1906, ? 6;
О. Мандельштам - 'День', 1913, прил. от 8 окт.;

о критике:

(А. Горнфельд) - РБ, 1909, ? 12;
В. Сахновский - 'Голос Москвы', 1914, 31 дек.

Зелинский Ф., А. как филолог-классик. - Чулков Г., Траурный эстетизм. (А. - критик). - Волошин М., Лики творчества. (А. - лирик), - Иванов Вяч., О поэзии А. - 'Аполлон'. 1910, ? 4;
'Искра', 1909, ? 3 (ст. А. Бурнакина);
Гумилев Н., Письма о рус. поэзии. П., 1923;
'Новая студия', 1912, ? 13 (очерк П. Медведева);
'Аполлон', 1914, ? 10 (ст. Н. Лунина);
'Феникс', кн. 1, М., 1922 (ст. В. Ходасевича);
Мандельштам О., Буря и натиск. - 'Рус. иск-во', 1923, ? 1;
Святополк-Мирский Д., Рус. лирика, Париж. 1924, с. 194-95;
'Стихотворение', Париж, 1928, ? 2 (ст. В. Познера);
'Лит. современник', 1940, ? 5-6 (ст. Е. Малкиной);
Гинзбург Л., О лирике. М.-Л., 1964, с. 330-71;
Карлинский С. Вещественность А. - 'Новый журнал', Н.-Й., 1967, ? 85;
Лотман Ю., Анализ поэтич. текста. Л., 1972, с. 110-13;
Журинский А., Семантич. наблюдения над 'трилистниками' А. - В кн.: Историко-типологич. и синхронно-типологич. исследования, М., 1972;
Петрова И. В., Анненский и Тютчев. - В сб.: Иск-во слова, М., 1973;
Лотман М. Ю., Метрич. репертуар А. - 'Уч. зап. Тартус. гос. ун-та', 1975, в. 358;
Пономарева Г. М., И. Анненский и Потебня. - В сб.: Типология лит. взаимодействий, Тарту, 1983;
Беренштейн Е. П., Действительность и иск-во в миропонимании А. - В кн.: Эстетика и творчество рус. и заруб. романтиков, Калинин, 1983;
Ашимбаева Н. Т., Тургенев в критич. прозе А. - 'Изв. АН Казах. ССР. Серия филологии.', 1984, ? 1;
Федоров А., И. Анненский. Личность и творчество. Л., 1984;
Орлов А. В., Юношеская биография А. - 'Русская Литература', 1985, ? 2;
Тименчик Р. Д., Поэзия А. в читательской среде 1910-х гг. DJVU - В кн.: Блоковский сб-к, [в.] 6 - А. Блок и его окружение, Тарту, 1985;
Setchkarev V., Studies in Ihe life and work of I. Annenskij, The Hague, 1963;
Ваzzarelli E., La poesia de I. Annenskij, Mil., 1965;
Conrad В., I. F. Annenskij's poetische Reflexionen, Münch., 1976.

Некрологи, 1910:

ЖМНП, ? 3 (Б. В. Варнеке) PDF;
'Русская Мысль', ? 1 (Л. Гуревич).

НЭС; Венгеров. Сл.; ЛЭ; КЛЭ; БСЭ; Библиография А., сост. Е. Архипповым, М., 1914; ИДРДВ; Муратова (2); IngоId F. Р h., A bibliography of works by and about Annenskiy. - 'Russian Literature Triquarterly', 1974, # 11, p. 508-532.

Архивы:

ЦГАЛИ, ф. 6; ГПБ, ф. 24; ГЛМ, ф. 33; ЛО ААН СССР (письма И. М. Гревсу, В. К. Ернштедту, В. И. Ламанскому и др.); ГБЛ. ф. 218, к. 1071, д. 31.

вверх

Сокращения